только ощупью. То и дело я спотыкался о камни, налетал на выступы
скал -- ущелье с наступлением темноты словно сразу стало теснее,
-- но упрямо пытался идти вперед. Это было совершенно
непростительной ошибкой.
зловещим скрежетом задевал о скалы, заставила меня, наконец,
образумиться я поступить так, как следовало сделать сразу:
остановиться, выбрать на ощупь среди камней местечко сравнительно
поудобнее и "помягче" и терпеливо ожидать рассвета.
повалился прямо на голые камни, хранившие еще дневное тепло. Над
вершинами скал повисло созвездие, похожее на огненный иероглиф.
Оно было незнакомым, словно я вдруг попал кудато на иную планету.
Чуть пониже сиял яркий Канопус; и тогда я сообразил, что
загадочное созвездие -- легендарные Волосы Вероники, невидимые в
наших родных краях.
выстрел. Но я не мог ответить ничем на эти сигналы. Постепенно
дневная усталость взяла свое, и я крепко уснул на своем неудобном
каменном ложе, подсунув под голову ящик радиометра.
мог разогнуть затекшую шею, а на щеке, по-моему, даже
образовались шрамы.
шоколадом. По опыту раскопок в Средней Азии всегда беру его с
собой в поле. Для неприкосновенного аварийного запаса это самое
лучшее -- и сыт и желудок не перегружен. Потом выпил несколько
глотков воды.
проводник с верблюдами. Надо было его дождаться и успокоить, что
со мной ничего не случилось. Но он все не появлялся. Тогда я
решил не терять времени зря и пойти ему навстречу. Взвалив
радиометр на плечо, я быстро зашагал по ущелью.
тем? стало совсем узким, горы стиснули его так, что местами
приходилось боком пробираться между скал. А дальше ущелье
раздваивалось...
карту. На ней вообще не было никакого разветвляющегося ущелья.
Компас, как это часто бывает в горах, где его то и дело сбивают
мелкие магнитные аномалии, показывал совсем иное, чем солнце
нещадно сверкавшее в небе.
видимо, ненароком свернул в это узкое боковое ущелье. Обидно, что
столько времени потрачено зря, но сам виноват: во-первых, не
следовало идти в темноте, вот и заблудился. А во-вторых, утром,
отправляясь в путь, надо бы сначала убедиться, что он выбран
правильно.
становилось, что я снова забрел в какой-то боковой развилок и
вовсе не приближаюсь к тому месту, где ночевал.
неточная. Да и как она могла помочь, если я даже примерно не
представлял, где именно нахожусь. Компас также бесполезен.
Сигналов подать нечем: оружия у меня нет, а костер не зажжешь из
голых камней. К тому же у меня осталась лишь одна плитка шоколада
и воды во фляжке совсем на донышке...
пустыни, так что полагаться можно только на самого себя. Надо
прежде всего хотя бы примерно сориентироваться.
меня набок и предательски стаскивал вниз. Но я не решался ни на
миг с ним расстаться: найти его потом среди серых камней будет
куда труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена.
глаза. Местами я полз прямо на животе, упрямо цепляясь
окровавленными пальцами за острые скалы и обдирая себе колени. Но
всетаки часа за полтора вскарабкался на эту проклятую гору. И тут
же понял, что это ничего мне не даст. Дальше поднимались еще
более высокие и обрывистые хребты. А то, что я видел внизу,
казалось настоящим хаосом, даже отдаленно не похожим на то, что
было изображено на карте.
там мы вошли в горы, там, вероятно, и ищет меня проводник.
Передохнув немного, если можно назвать отдыхом сидение на
раскаленных камнях да еще на самом солнцепеке, я начал спускаться
в ущелье.
закончившихся весьма плачевно. Многое я и сам теперь не могу
вспомнить, потому что временами у меня, кажется, немножко
мутилось в голове.
радиометра. Помню, что часто поднимал голову и смотрел на солнце,
словно опасаясь, как бы вдруг не исчез и этот последний
путеводный маяк. Но он не исчезал, а медленно убивал меня своими
неистовыми лучами...
он все не приходил. И я брел дальше по горячим камням, падал,
снова поднимался и, шатаясь, шел дальше.
подумал: "У меня же есть радиостанция! Как хорошо, что мы
захватили ее с собой! Сейчас вызову самолет, и меня спасут!.."
его в бреду за радиостанцию.
человеческого голоса.
не мешали услышать людей!
тяжелый прибор и с надеждой вслушиваясь в однообразное щелканье,
раздававшееся в наушниках, стиснувших мне голову. Я полз и все
еще ничего не мог услышать, кроме этого опостылевшего щелканья.
Наушники раскалывали мне. пополам череп, и я сорвал их и отбросил
в сторону. Словно обрадовавшись этому, они защелкали еще громче и
настойчивее...
огненные диски.
глядевшего куда-то вдаль. Он показался мне громадным, от него
тянулась спасительная тень. Вот она коснулась меня, -- и все
провалилось в темноту и безмолвие...
вода, струясь по лицу, стекала мне в рот! Я вытянул губы, чтобы
глотать ее, глотать, глотать без конца. И солнце не висело больше
разящим мечом над головой. Вместо него мирно и трепетно светили
звезды.
уродливо-длинной, словно бы змеиной шеей. Я приподнялся и только
теперь понял, что это верблюд. От него отделилась вторая тень,
подошла ко мне и склонилась, заслонив звезды.
улегся снова.
заснул. Во сне меня опять мучила жажда, я снова карабкался по
раскаленным камням, но проснулся с восходом солнца почти
совершенно здоровым. Только одолевала слабость и болели
исцарапанные и разбитые в кровь пальцы.
Вот он, цел, лежит на ковре неподалеку от меня. Но мы были где-то
совсем в другом месте, я не здесь терял сознание.
крутит, йесхатак!
вопрос:
щелкал, когда ты меня нашел?
говорить на эту тему. Он снова с неприязнью покосился на прибор и
добавил: -- Так громко трещал, словно стреляли из автомата. По
его треску я и нашел тебя, благодаря аллаху.