Чтение 30–й страницы книги ~Тайна Урулгана~

Тьма была такой густой и плотной, что двигаться можно было
только ощупью. То и дело я спотыкался о камни, налетал на выступы
скал -- ущелье с наступлением темноты словно сразу стало теснее,
-- но упрямо пытался идти вперед. Это было совершенно
непростительной ошибкой.

И только боязнь за сохранность прибора, который то и дело со
зловещим скрежетом задевал о скалы, заставила меня, наконец,
образумиться я поступить так, как следовало сделать сразу:
остановиться, выбрать на ощупь среди камней местечко сравнительно
поудобнее и "помягче" и терпеливо ожидать рассвета.

Есть я не хотел, только напился воды из фляжки и тяжело
повалился прямо на голые камни, хранившие еще дневное тепло. Над
вершинами скал повисло созвездие, похожее на огненный иероглиф.
Оно было незнакомым, словно я вдруг попал кудато на иную планету.
Чуть пониже сиял яркий Канопус; и тогда я сообразил, что
загадочное созвездие -- легендарные Волосы Вероники, невидимые в
наших родных краях.

Мне показалось, будто я слышу крик, потом словно далекий
выстрел. Но я не мог ответить ничем на эти сигналы. Постепенно
дневная усталость взяла свое, и я крепко уснул на своем неудобном
каменном ложе, подсунув под голову ящик радиометра.

У него оказались такие острые углы, что, проснувшись, я не
мог разогнуть затекшую шею, а на щеке, по-моему, даже
образовались шрамы.

Чтобы размяться, я сделал гимнастику, потом закусил
шоколадом. По опыту раскопок в Средней Азии всегда беру его с
собой в поле. Для неприкосновенного аварийного запаса это самое
лучшее -- и сыт и желудок не перегружен. Потом выпил несколько
глотков воды.

Все это я делал не спеша, поджидая, когда появится мой
проводник с верблюдами. Надо было его дождаться и успокоить, что
со мной ничего не случилось. Но он все не появлялся. Тогда я
решил не терять времени зря и пойти ему навстречу. Взвалив
радиометр на плечо, я быстро зашагал по ущелью.

Это было моей второй ошибкой.

Прошел километра три, а проводника все нет. Ущелье между
тем? стало совсем узким, горы стиснули его так, что местами
приходилось боком пробираться между скал. А дальше ущелье
раздваивалось...

Только тут я сообразил, что, кажется, заблудился, и достал
карту. На ней вообще не было никакого разветвляющегося ущелья.
Компас, как это часто бывает в горах, где его то и дело сбивают
мелкие магнитные аномалии, показывал совсем иное, чем солнце
нещадно сверкавшее в небе.

Надо было возвращаться к тому месту, где я вчера в темноте,
видимо, ненароком свернул в это узкое боковое ущелье. Обидно, что
столько времени потрачено зря, но сам виноват: во-первых, не
следовало идти в темноте, вот и заблудился. А во-вторых, утром,
отправляясь в путь, надо бы сначала убедиться, что он выбран
правильно.

Чертыхаясь, я побрел обратно. И чем дальше шел, тем яснее
становилось, что я снова забрел в какой-то боковой развилок и
вовсе не приближаюсь к тому месту, где ночевал.

Положение становилось уже серьезным. Карта, видимо, старая,
неточная. Да и как она могла помочь, если я даже примерно не
представлял, где именно нахожусь. Компас также бесполезен.
Сигналов подать нечем: оружия у меня нет, а костер не зажжешь из
голых камней. К тому же у меня осталась лишь одна плитка шоколада
и воды во фляжке совсем на донышке...

Найти меня здесь, пожалуй, будет потруднее, чем в песках
пустыни, так что полагаться можно только на самого себя. Надо
прежде всего хотя бы примерно сориентироваться.

И я полез на гору. Ужасно мешала палка, радиометр клонил
меня набок и предательски стаскивал вниз. Но я не решался ни на
миг с ним расстаться: найти его потом среди серых камней будет
куда труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена.

Камни с грохотом сыпались из-под ног. Пот застилал и щипал
глаза. Местами я полз прямо на животе, упрямо цепляясь
окровавленными пальцами за острые скалы и обдирая себе колени. Но
всетаки часа за полтора вскарабкался на эту проклятую гору. И тут
же понял, что это ничего мне не даст. Дальше поднимались еще
более высокие и обрывистые хребты. А то, что я видел внизу,
казалось настоящим хаосом, даже отдаленно не похожим на то, что
было изображено на карте.

Оставалось одно -- идти, придерживаясь северозапада. Где-то
там мы вошли в горы, там, вероятно, и ищет меня проводник.
Передохнув немного, если можно назвать отдыхом сидение на
раскаленных камнях да еще на самом солнцепеке, я начал спускаться
в ущелье.

Не буду долго рассказывать о своих скитаниях, едва не
закончившихся весьма плачевно. Многое я и сам теперь не могу
вспомнить, потому что временами у меня, кажется, немножко
мутилось в голове.

Я шел, шел, спотыкаясь о камни и падая под тяжестью
радиометра. Помню, что часто поднимал голову и смотрел на солнце,
словно опасаясь, как бы вдруг не исчез и этот последний
путеводный маяк. Но он не исчезал, а медленно убивал меня своими
неистовыми лучами...

День стал бесконечным. Я ждал прохлады, темноты, вечера, но
он все не приходил. И я брел дальше по горячим камням, падал,
снова поднимался и, шатаясь, шел дальше.

Потом свалившись -- в какой уже раз! -- с ног, я вдруг
подумал: "У меня же есть радиостанция! Как хорошо, что мы
захватили ее с собой! Сейчас вызову самолет, и меня спасут!.."

Я напялил на голову наушники и включил радиометр, принимая
его в бреду за радиостанцию.

Щелчки, мерные, монотонные щелчки -- и ни одного
человеческого голоса.

Надо подняться выше, чтобы горы не заслоняли от меня мир и
не мешали услышать людей!

И я опять начал карабкаться на скалы, волоча за собой
тяжелый прибор и с надеждой вслушиваясь в однообразное щелканье,
раздававшееся в наушниках, стиснувших мне голову. Я полз и все
еще ничего не мог услышать, кроме этого опостылевшего щелканья.
Наушники раскалывали мне. пополам череп, и я сорвал их и отбросил
в сторону. Словно обрадовавшись этому, они защелкали еще громче и
настойчивее...

Но мне уже было все равно. В глазах у меня завертелись
огненные диски.

Потом я вдруг увидел человека, стоявшего на вершине горы и
глядевшего куда-то вдаль. Он показался мне громадным, от него
тянулась спасительная тень. Вот она коснулась меня, -- и все
провалилось в темноту и безмолвие...

ГЛАВА XV. СЛИШКОМ МНОГО ЗМЕЙ

Очнулся я от холода. На лбу у меня лежала влажная тряпка, и
вода, струясь по лицу, стекала мне в рот! Я вытянул губы, чтобы
глотать ее, глотать, глотать без конца. И солнце не висело больше
разящим мечом над головой. Вместо него мирно и трепетно светили
звезды.

В трех шагах от меня чернела какая-то загадочная фигура с
уродливо-длинной, словно бы змеиной шеей. Я приподнялся и только
теперь понял, что это верблюд. От него отделилась вторая тень,
подошла ко мне и склонилась, заслонив звезды.

-- Это ты, Азиз? -- едва слышно прошептал я и успокоенно
улегся снова.

Проводник разжег примус. Я напился горячего крепкого чая и
заснул. Во сне меня опять мучила жажда, я снова карабкался по
раскаленным камням, но проснулся с восходом солнца почти
совершенно здоровым. Только одолевала слабость и болели
исцарапанные и разбитые в кровь пальцы.

Проснувшись, я первым делом стал искать глазами радиометр.
Вот он, цел, лежит на ковре неподалеку от меня. Но мы были где-то
совсем в другом месте, я не здесь терял сознание.

-- Где ты меня нашел, Азиз? -- спросил я.

-- Там, йа устаз. -- Он неопределенно показал куда-то на юг.

-- А почему перевез сюда? Это далеко отсюда?

-- Плохое место, йа устаз. Там нельзя ночевать... Шайтан
крутит, йесхатак!

Смутное воспоминание подсказало мне следующий торопливый
вопрос:

-- Скажи, Азиз, а этот вот прибор... аппарат... Он щелкал,
щелкал, когда ты меня нашел?

Бедуин покосился на радиометр и угрюмо кивнул.

-- Громко щелкал? И часто?

-- Очень громко, йа устаз. -- Похоже, ему не хотелось
говорить на эту тему. Он снова с неприязнью покосился на прибор и
добавил: -- Так громко трещал, словно стреляли из автомата. По
его треску я и нашел тебя, благодаря аллаху.