металлического рефлектора, ее словно что-то толкнуло, и она упала на пол.
Вечером, раздеваясь, она с удивлением обнаружила грандиозный синяк,
украсивший ее правое бедро. Это показалось ей очень странным, - ведь упала
она на левый бок. Ей больше ни разу не пришлось оказаться на линии оси
рефлектора, и непонятное явление больше не повторялось. Вдове Тибо поэтому
и в голову не пришло поставить этот случай в какую-либо связь с ящиком,
который она передвинула дерзновенной рукой. Она решила, что просто
оступилась, и на этом успокоилась.
подвинула ящик на прежнее место. Нужно ей отдать справедливость: она при
этом приложила все старания, чтобы ящик стоял в точности так, как прежде.
Если ей это и не вполне удалось, то следует отнестись к ней снисходительно
и признать, что она отнюдь не по легкомыслию повернула маленький,
состоявший из пляшущих пылинок цилиндр в несколько ином направлении.
свои навыки, если это навыки, если эта похвальные и достойные навыки?
привыкла, стал терять в ее глазах свою значительность, и она с каждым днем
менее старательно устанавливала его после уборки на место. Правда, она ни
разу не забыла придвинуть ящик к окну, раз господин Ксирдаль счел нужным
именно туда его поставить, но металлический рефлектор отбрасывал теперь
свои лучи ежедневно в новом направлении. Иногда он посылал цилиндр из
пляшущих пылинок несколько левее, на следующий день - чуть-чуть правее.
Вдовой Тибо не руководили дурные намерения, и она не подозревала, какие
муки ее самовольное сотрудничество причиняло И.Б.К.Лоуэнталю. Однажды,
нечаянно повернув рефлектор вокруг его собственной оси, вдова Тибо
направила его прямо на потолок, что, впрочем, нисколько ее не смутило.
Зефирен Ксирдаль застал свою машину, вернувшись к себе 10 июня после
полудня.
благоприятно, и он, по всей вероятности, еще продлил бы его, если бы,
примерно на двенадцатый день после приезда, у него не возникло странное
желание переменить белье. Такая причуда заставила его развернуть
привезенный с собой пакет. К своему крайнему изумлению. Зефирен Ксирдаль
обнаружил в нем двадцать семь баночек с воронкообразным горлышком. Зефирен
Ксирдаль широко раскрыл глаза. Как сюда попали эти банки? Но вскоре звенья
воспоминаний сомкнулись в цепь, и в памяти его встал проект устройства
электрической батареи - такой увлекательный и так основательно им забытый.
Ксирдаль поспешил упаковать все двадцать семь банок и, бросив своего друга
Марселя Леру на произвол судьбы, поспешил на поезд, который доставил его
прямо в Париж.
причины, заставлявшие его торопиться с возвращением. В этом не было бы
ничего удивительного. Но один инцидент освежил ему память в ту минуту,
когда он ступил ногой на платформу вокзала Сен-Лазар.
что пакет внезапно развернулся и на асфальт посыпалось все его содержимое.
Банки со звоном разбились. Человек двести оглянулись, предположив, что это
анархисты произвели какое-то покушение, но люди увидели только Зефирена
Ксирдаля, в растерянности уставившегося на лежавшие перед ним осколки.
скончавшихся банок, зачем, собственно, он прикатил в Париж. Не заходя к
себе домой, он посетил торговца химическими препаратами, где и приобрел
двадцать семь новых банок, а затем зашел к столяру, где уже десять дней
его тщетно ожидала готовая арматура.
приступить к опытам, Ксирдаль поспешно распахнул дверь своей квартиры. Но
он замер на пороге при виде машины, рефлектор которой повернул свою пасть
к зениту.
так велико, что руки его, обессилев, выпустили все вещи, которые держали.
И вещи эти, подчиняясь незыблемом законам тяготения, устремились по прямой
линий к центру Земли. Нет сомнения, что они добрались бы до места
назначения, если б, на беду, не были остановлены паркетом, на котором
деревянное колесо переломилось пополам, а двадцать семь банок с шумом и
звоном разлетелись вдребезги. Итак - пятьдесят четыре банки за
какой-нибудь час! Если продолжать в таком же темпе, Зефирену Ксирдалю
удастся в кратчайший срок разделаться со своим счетом у Робера Лекера,
который так непозволительно долго вынужден был оставаться его кредитором.
неподвижно на пороге комнаты, он в задумчивости взирал на свою машину.
по себе подтверждало его способность правильно ориентироваться.
небольшое отверстие, расположенное в точном соответствии с осью
металлического рефлектора, в центре которого лампочка продолжала неистово
кружиться. Края отверстия, равного толщине карандаша, были очерчены так
четко, словно бы его вырезали специальным инструментом.
забавляло его.
Ксирдаль выключил ее. Сразу же затихло жужжание, голубоватый свет погас,
трубочка постепенно прекратила свое вращение.
Ксирдаль. - Воображаю, что должно было произойти!
на столе. Одну за другой прочел он статьи, в которых И.Б.К.Лоуэнталь
извещал мир о несуразном поведении уостонского болида. Зефирен Ксирдаль
буквально извивался от хохота.
история с этой Международной конференцией, которая после нескольких
подготовительных заседаний должна была открыться именно сегодня? Кому
понадобилось устанавливать, чьей собственностью является болид? Не
принадлежал он разве по праву тому, кто притягивал его к Земле? Ведь если
бы не воздействие, оказываемое Ксирдалем, метеору суждено было бы вечно
носиться в пространстве...
ничего не известно. Следовало немедленно сделать это достоянием гласности.
Тогда Международная конференция не станет тратить времени на заведомо
бесплодную работу.
почтовое бюро, откуда и отправил телеграмму, которую мистер Гарвей затем
огласил с высоты своего председательского кресла. Никто, право же, не
виноват, если по рассеянности, поразительной для такого нерассеянного
человека, Зефирен Ксирдаль забыл подписаться под телеграммой.
научных журналов он почерпнул все нужные ему сведения о поведении метеора
в последние дни, а затем, вторично откопав свою подзорную трубу, провел
весьма плодотворные наблюдения, которые и легли в основу его новых
расчетов.
и принялся изливать в пространство лучистую энергию в том направлении и с
той интенсивностью, какая была ему нужна. Полчаса спустя он остановил
машину, улегся в постель и заснул сном праведника.
третий день, в тот момент, когда он выключил свою машину, к нему кто-то
постучался. Распахнув дверь, Зефирен Ксирдаль оказался лицом к лицу с
банкиром Лекером.
понапрасну взбирался на твой несчастный седьмой этаж! Где ты, черт возьми,
пропадал?
ведь это безобразие; Нельзя же заставлять людей так беспокоиться!
разумеется, знал, что вправе рассчитывать на доброе отношение своего
бывшего опекуна... но настолько...
разве, несчастный, что все мое состояние сейчас держится на тебе?!
гостю свое единственное кресло.
фантастических планах, тебе в конце концов, признаюсь, удалось меня
убедить.
серьезную игру на понижение.
прииски понизятся, и тогда...
Какое действие моя машина может оказать на какие-то золотые прииски?
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Белов Вольф
Самойлова Елена
Роллинс Джеймс