берега острова. Значит, припай у острова неподвижен во время зимнего дрейфа
льдов..." - Алексей все теперь воспринимал определенным образом. Дрейф был
его врагом, припай противостоял дрейфу - значит, он был его союзником.
выступил у него на скулах. Уж не болен ли он, не простудился ли на ледяном
ветру? Женя, конечно, ничего не знала о новой трагедии Алеши. Федор лишь
сухо передал ей разговор о винтовом литье труб, высмеянном Алексеем. О затее
строить мол со льда Федор не сказал. Сама же она глубоко была задета
пренебрежением Алексея. Женя все острее чувствовала, что теряет Алексея, и
не хотела мириться с этим. В то же время все большее, неотвратимое сближение
с Федором пугало ее. Она винила себя в нарушении детских клятв, боролась с
собой и... не могла. Выход был только один, и она выбрала его, приняв
бесповоротное решение, о котором и пришла объявить Алексею. Конечно, она и
самой себе не призналась бы, что, стараясь бежать от Алексея и Федора, она,
по существу, пытается спастись от самой себя.
должна улететь в Москву.
одновременно с тобой и с ним.
много лет работает инженер Хромов. Папа переслал ему мои каракули и эскизы.
И представь, - усмехнулась Женя, - там нашлась одна деталь, которой не было
ни в каких других конструкциях.
вытаскивать трубу из вращающегося кокиля. Я хотела это сделать двумя
валиками. Они должны были вращаться вокруг своих осей и вместе с кокилем,
как одно с ним целое. Это заинтересовало Хромова. Он настаивает на моем
приезде и работе под его руководством.
унижением дорогого ей человека, и в то же время ей до слез было жаль его.
Если бы он сказал ей что-нибудь ласковое, если бы попросил ее, просто робко
заглянул ей в глаза, она бы все простила, все бы изменила. Но он глухо
сказал:
лицо. Она круто повернулась, но, прежде чем уйти, сказала, еле сдерживая
себя:
барабанить ими по пароходной трубе, чтобы пошел по кораблю гул.
внутри ехидно шептал: "Конечно, зимой полярные корабли стоят у причалов
больших портов. А из этих портов можно ездить в Москву..." Она возмущалась и
в то же время чувствовала, что щеки ее пылают. В эту минуту она ни за что не
смогла бы встретиться с Федором.
смотреть. Теперь ему было все ясно. Он безнадежно проигрывает по сравнению с
мужественным героем, моряком, к которому не может не тянуться женское
сердце. А что он? Бесплодный мечтатель, невыдержанный, самолюбивый, едва не
заблудившийся в тундре и, безусловно, заблудившийся на своем творческом
пути.
по-настоящему любит Женю? Почему с такой остротой он понимает это только
сейчас? Неужели ей это уже больше не нужно? Именно так. До сих пор он только
слышал о безответной любви, теперь имеет возможность испытать все на себе.
любовь отзвук детских чувств, за клятвы - уверения в преданности не столько
ему, сколько его фантазиям? И как горько увидеть вдруг все в настоящем
свете!
Пока он, безрассудный инженер-мечтатель, строил тысячекилометровые плотины в
облаках, былой его товарищ выполнял свою незаметную - нет, нет! для нее
заметную! - и, по существу говоря, героическую работу. И даже открыл вот
теперь какой-то новый остров. И назовут тот остров именем Терехова, как
назвали когда-то точно так же заочно открытый остров именем профессора Визе
и как совершенно напрасно не назвали угаданную Кропоткиным Землю
Франца-Иосифа, на которую много позже наткнулись австрийцы, беспомощно
дрейфовавшие на своем корабле.
неподвижен зимой... Выходит дело, около островов можно построить кусочек
ледяного мола! - горько подумал Алексей. - Жаль, что на трассе мола нет
островов".
хотя готов был считать себя неспособным на "великие" дерзания: "Замах не по
силушке..." А глубинная мысль, которой нельзя было управлять, сама по себе
все работала и работала. В памяти вставала цепь Курильских островов, как
изображены они отчетливой дугой на географической карте. Будь они в полярном
море, через них не прошли бы, пожалуй, дрейфующие льды. Припаи тянулись бы
от одного острова к другому, соприкасались... Опуская трубы под лед припая,
легко можно было бы заморозить мол.
Если бы можно было открыть целую цепь островов и по ним провести трассу
мола, не нужно было бы шестисот миллиардов киловатт-часов энергии, о которой
говорил Ходов. Ах, стучат?
высокий, нескладный, тот самый, который так ловко лез по обледеневшим реям
за Федором... Опять Федор!..
крепко заснули. Сейчас взрывать будут.
раскиснет.
"Проштрафились мы с тобой, Галочка. Мечтателями беспочвенными оказались. И
учитель этот, Ваня, славный парень. Здорово придумал. Вот если бы только
острова на трассе были..."
Саша передал все инженеру Ходову. Оба они обещали послать тебе радиограммы.
Помни, я первая твоя разведчица. Целую, Галя".
утешения... Содержание других двух телеграмм ясно. "Льды дрейфуют, молодой
человек", и все прочее. Можно не читать".
невольно вздрогнул и, подчиняясь первому импульсу, выскочил на палубу.
Радиограммы остались на столе.
черным грибом над ледяным полем. Несколько дальше взвился в небо еще один
сначала сверкнувший, потом потемневший столб, через короткое время ударил
взрыв. Алеше стало почему-то весело. Он посмотрел на капитанский мостик. Там
стоял Федор в своем обычном брезентовом плаще, а рядом с ним так неуместно
элегантная Женя.
на самом деле было артиллерийской подготовкой. Бронированный ледокольный
гигант готовился к атаке.
открыл дверь, бланки сдуло на пол. Он поднял их и вышел на палубу. Взрывы
гремели один за другим. Налетевший снежный заряд скрыл взмывавшие в небо
огненные столбы и кудрявые черные грибы, в которые они превращались. Потом
выглянуло низкое солнце. От пароходной трубы протянулась по палубе длинная
тень. Алексей посмотрел на подпись и взял радиограмму от дяди Саши.
участие в строительстве мола..."
возможно?"
если летом создать на трассе мола искусственные острова..."
с таким расчетом, чтобы неподвижные припаи льда, которые образовались бы
вокруг каждого из них, сомкнулись.
Русанов Владислав
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Круз Андрей
Афанасьев Роман