мог обследовать их. Но Доканил-Охотник знал точно, что поведет их к смерти.
Только это могло облегчить его ярость. Смерть... и ничего кроме смерти...
материнской массой, наоли и человеческий детеныш, каждый не больше ладони,
танцевали в мерцающих оранжевых огнях. Они испытывали страшную боль по мере
того, как Изолятор увеличивал давление в шаре до такой степени, что их
барабанные перепонки лопались, а из носа шла кровь. Находясь далеко от
момента своей смерти, они долго-долго жили и страдали.
убаюкать боль и облегчить свои страдания.
хлынула кровь. Оба существа в стеклянном шаре пронзительно кричали.
едко-изумрудный. Плоть обоих миниатюрных существ охватило зеленое мерцание.
И подобно гномику, которого Изолятор делал до них, беглецы начали таять.
приятными для себя.
волной мучительными страхом и болью.
этих играх. Не по-настоящему. Он не мог вырвать из своего сознания мысль о
том, что провалил настоящее дело. Но кто же ожидал, что наоли вы ступит
против своего же оружия? Изолятор думал, что ящерообразный, наоборот,
поможет ему. А он заодно с человеком! Наоли только помешал!
неподвижным.
темноте. Внутри на этот раз был танцующий гномик, пронизанный белыми нитями.
Он весело смеялся сам над собой.
человек задает программу целому комплексу компьютеров на простой панели
управления поездом, парень чуть не подпрыгнул с водительского сиденья, как
будто его пронзила пуля. Он затрясся всем телом, как от боли. Его лицо
мертвенно побледнело, подобно выбеленному распаленным солнцем сухому песку,
а глаза, вращаясь, едва не вылезли из орбит. Хьюланн, шаркая огромными
ногами, подошел к окну, чтобы посмотреть на проносящиеся мимо места.
раздраженно бросил Лео.
- Извини.
Он и не ожидал, что этот почти взрослый человек, воспитанный в течение
двадцати лет антинаольской пропагандой, откликнется на призыв к
сотрудничеству так же легко и просто, как одиннадцатилетний мальчик, чей
разум все еще был чистым и открытым для любых перемен. Он помнил, как ему
самому не хотелось прикасаться к мальчику, когда он помогал обрабатывать
рану. Насколько же труднее в таком случае побежденному привыкнуть к близости
того, кто несет ответственность за уничтожение всей человеческой расы.
правде говоря, когда вы вот так разгуливаете позади меня...
чтобы хвост мог свободно свисать на пол. А хвост у наоли очень
чувствительный. Им больно, когда они сидят на нем.
дисплее инструкции для компьютера. Еще вчера, совсем недавно, он, такой
спокойный и довольный, летел в своем волшебном вагоне на мягких и бесшумных
колесах; а сегодня он везет наоли через всю страну и не в состоянии больше
отличить врага от друга. Это началось вчера, когда он боковым зрением
заметил, как что-то похожее на вездеход движется вместе с поездом, стараясь
быть незамеченным.
преграждали путь, и Дэвид был вынужден остановить "Голубую стрелу" и
разузнать, в чем дело, прежде чем двигаться дальше.
вездехода. По обе стороны пути вся обочина была завалена ветхими и
прогнившими машинами. Когда-то здесь жило много людей. Такие "дикие" области
были разбросаны по всему миру. Люди стекались в глушь в поисках убежища от
горящих, взрывающихся, разрушающихся, наводненных врагами городов, где
громыхали основные бои. Но наоли пришли и сюда. И в попытке убежать любой
ценой люди сталкивались друг с другом в суматохе охватившего их отчаяния.
Дэвид не стал слишком внимательно осматривать останки, опасаясь, что увидит
лишь скелеты их водителей, костлявые пальцы, сжимавшие руль, и пустые
глазницы, все еще пристально рассматривающие ветровое стекло.
их бампером локомотива, и таким образом расчистить себе дорогу, вернувшись
на борт "Голубой стрелы", он лицом к лицу столкнулся с наоли.
него с собой не имелось, да Дэвид и не относился к тому типу людей, которые
охотно прибегают к оружию, даже если оно у них есть. Вторая мысль подсказала
ему бежать. Но вдруг он увидел рядом маленького мальчика, который не
проявлял никакого страха, а рассудок его не казался притупленным каким-либо
наркотиком. Поколебавшись какое-то время, Дэвид понял, что бежать уже
поздно. Хьюланн и Лео тем временем взволнованно выкладывали свою историю,
перебивая при этом друг друга в суматохе рассказа. Он слушал их, онемевший,
сначала не в состоянии поверить, но вскоре теория о взаимосвязи Охотников и
астронавтов просто покорила его. Наоли воспринимали в лице астронавтов всю
человеческую расу. Это было так глупо, просто до ужаса комично. Поэтому
могло оказаться правдой.
негде. Они предложили отправиться втроем на "Голубой стреле", так как поезд
в любом случае двигается быстрее, чем машина. Они предполагали, что Дэвид
едет в Убежище, - хотя ему трудно было поверить, что Хьюланн тоже хочет
направиться туда.
полном ходу. Вскоре можно будет начинать поиски Убежища, для того чтобы
оказаться в безопасности и начать новую жизнь - если Хьюланн не подведет их.
программу Дэвида, Хьюланн прижал ладонь к оконному стеклу, как будто хотел
его выдавить, чтобы лучше рассмотреть что-то. Его четыре широкие ноздри были
открыты, а дыхание немного затруднено. Внезапно его хвост щелкнул и обвился,
подобно змее, вокруг массивного бедра.
маленькое бронзовое пятнышко на фоне высоких облаков. Оно следовало за ними,
сохраняя постоянную скорость. Это не могло быть простой случайностью.
огромные грязные капли дождя. В темной пелене они потеряли вертолет из виду.
казалось, опустилось, а облака тащились рядом на расстоянии вытянутой руки.
Четыре больших резиновых стеклоочистителя с трудом двигались туда-сюда,
отстукивая гипнотический и меланхолический ритм: тук-тук, тук-тук, тук-тук,
и тщательно сметали воду с ветрового стекла в водосборные выемки, издавая
при этом громкое хлюпанье.
вынырнул из гонимых ветром облаков в каких-то нескольких сотнях ярдов
впереди и понесся к ним чуть ли не в паре дюймов над рельсами. По бокам
вертолета торчали дула оружейных установок вертолета, и из одного с треском
вылетел реактивный снаряд размером с ладонь.
попадали на пол, обхватив голову руками. Однако их почти подняло на ноги,
когда поезд потряс взрыв снаряда, разорвавшегося в сотне футов по ходу
впереди, окрасив все вокруг малиновым заревом. Доканил не собирался убивать
сразу - отмщение на таком расстоянии не освободило бы его от унижения,
которое он испытал всего раз в жизни. Охотник хотел только, чтобы поезд
сошел с рельсов и он легко мог добраться до его пассажиров, чтобы лично
свести с ними счеты...
в предательском песке. Локомотив поезда накренился и медленно упал на бок.
Он безжалостно тянул за собой и остальные вагоны, срывая их с рельсов и с
шумом бросая на влажный песок. Резкий, визжащий металлический скрежет
усиливался, пока не превратился в злобный невообразимый натиск на уши. Но
стих так же быстро, как впадает в сон измученный человек.
ссадин на черепе и из глубокой раны на виске. Первый раз в жизни он
полностью осознал смысл этой войны. Удар пришелся ниже пояса. До этого