Чтение 30–й страницы книги ~Вечный ветер~

- Да. Мы стали проектировать антигравитационный двигатель.

- Тоже достойная цель. Но утешьтесь, у вас нашлись последователи.
Юннаты восьмой школы города Светлые Воды, что стоит при слиянии Шилки и
Аргуни! Так вот, недавно в вечерней хронике передавали достижения юных
натуралистов из Светлых Вод. Им удалось, как заявил шустрый мальчонка, такой
черноглазый, удалось создать новый вид богомола ростом в пятьдесят
сантиметров. Вы бы посмотрели на это страшилище! Но этого мало. После
мальчонки выступил руководитель этого безобразия, генетик, дядя солидного
возраста, и пообещал, что его юные ученики постараются потомков богомола
довести до одного метра! Ведь такая нечисть ногу откусит! Единственное
утешение - что подобные чудовища нежизнестойки. Ну а вдруг? Я тут же вызвал
Комитет контроля за научными экспериментами. Там меня успокоили, что
существует закон, ограничивающий поле деятельности "диких"
экспериментаторов. Ничего себе ограничения - богомол с овчарку! Прошу!

Павел Мефодьевич жил и работал в доме, напоминающем загородную дачу,
окруженную платанами.

Мы вошли в большой холл. Стены из толстых сосновых бревен, пол из
полированных досок. На стене, прямо против входа, висела картина, написанная
маслом, на ней - древнее поселение: приземистые строения с крышами из
соломы, в центре - византийский храм. Березы с гнездами грачей и грачиная
стая в синем небе. Я никогда не видел таких поселений, они давно исчезли,
остались только немногие храмы в окружении совершенно других зданий, или
просто посреди поля, или в парках. Вид жилищ предков, убогая их красота
почему-то приковали нас к картине, и я, и Костя долго смотрели на полотно.
Павел Мефодьевич стоял поодаль и улыбался.

- Крайняя изба слева принадлежала моему прадеду, Картину писал дед.
Нравится?

- Очень! - ответил Костя.

- Еще бы! Русь! Отсюда все пошло.

Он пригласил в свой кабинет, похожий на выставочную залу фотохудожника:
стены этой очень большой комнаты покрывали фотографии, главным образом
солнечных закатов на море и на суше в разных частях света.

- Я пойду заварю чай, - сказал хозяин, - а то Моя Прелесть до сих пор
не научилась делать это как надо. Соблюдает секунда в секунду все
манипуляции, до сотой градуса выдерживает температуру, а все не то. У нее
отсутствует творческое начало, а без этого невозможно приготовить настоящий
чай. Извините и развлекайтесь картинками, здесь найдется парочка любопытных
снимков.

- Ничего себе парочка! - оказал Костя, когда он ушел. - Здесь их
несколько тысяч и на самом деле есть очень красивые, хотя бы вон тот сбоку!

Косте приглянулся пейзаж, видимо, средней полосы Европейской части
России. Всхолмленная равнина, поля, сосновый бор, мрачный настороженный,
засыпающий уже, и березовая роща, веселая, смеющаяся, вся в закатных лучах
солнца.

Затем меня привлекли фотографии очень древнего вида; их было немного на
стенке перед рабочим столом.

- Посмотри! - сказал я Косте. - Вот его родственники и друзья. А ты все
еще считаешь его киборгом.

- И у киборга могут быть родственники и друзья по людской линии. Это же
гибрид человека и машины, да притом не одной. Хотя... - Костя умолк,
впившись в пожелтевшую фотографию, снятую на космодроме.

Группа космонавтов сосредоточенно смотрела в объектив. На молодых лицах
застыли наигранные улыбки, которыми они прикрывали тревогу перед
неведомым...

Бесшумно вошла Моя Прелесть с подносом. На нем стояли чашки, вазочки с
печеньем, сладостями, фруктами. За Прелестью, что-то ворча под нос, шел
Павел Мефодьевич и нес большой фарфоровый чайник с рельефными драконами на
боках и крышке.

- Не доверяю я этой ветреной механической девчонке. - Он осторожно
поставил чайник на круглый стол у окна. - В первую пору нашего знакомства,
когда я прочитал ее аттестат, то так был ошарашен ее невероятными
достоинствами, что доверил ей чайник и чуть было не лишился своего
единственного утешения. Представьте, она поставила его на плиту без воды и
еще попыталась свалить вину на меня. Видите ли, я не объяснил ей, что
вначале наливается в него вода.

Моя Прелесть очень ловко сервировала стол и невозмутимо слушала все
замечания на свой счет. На ее круглой лукавой физиономии из вибропластика
пробегало нечто похожее на улыбку.

За открытым окном бархатисто шумели платаны, заглушая все другие звуки.

Мы похвалили чай, вяжущий, горьковатый, с необыкновенным ароматом.
Павел Мефодьевич принял похвалу как должное:

- Что говорить, фирменный чай. Самому нравится. А этот, кажется,
особенно удался. Хотите, открою секрет? - Он посмотрел на робота. -
Прелесть! Можешь идти к себе.

- Мне не хочется, - ответила Прелесть. Голос у нее был грудного тембра,
очень приятный.

- Что? Как это - не хочется?

- Если я уйду, то не услышу интересную информацию.

- И затем станешь ее распространять по всем каналам.

- Информация для этого и существует, - резонно заметила Прелесть.

- Ну хорошо... и принеси... Ну, что бы вы хотели, дорогие гости? -
обратился он к нам, заговорщически подмигивая.

- Бутылку нарзана, - сказал Костя.

- Вот-вот, нарзана. Слышала?

- Да. Я уйду за нарзаном, а вы раскроете им секрет заварки чая.

- Возможно. Хотя никакого секрета здесь нет.

- Вы нелогичны. Восемьдесят секунд назад вы обещали раскрыть секрет.

- Если ты отказываешься подчиняться, то я отправлю тебя в ремонт.

Прелесть извинилась и поспешно ушла.

- Ну, как вам нравится моя служанка? Я часто ловлю себя на мысли, что
передо мной мыслящее существо.

- Надо ее познакомить с нашей Пенелопой, - предложил Костя.

- Мы уже знакомы, - раздался грудной голос из кухни.

- Я и забыл, что у нее абсолютный слух, - прошептал Павел Мефодьевич.

- У меня все абсолютное! - заявила Прелесть, появляясь с запотевшей
бутылкой нарзана и стаканами в руках.

Она откупорила бутылку, разлила воду в стаканы и, отойдя от стола,
остановилась на прежнем месте.

Павел Мефодьевич сказал:

- Придется мириться с обществом этой милой дамы. Как миримся мы с
одолевающей нас техникой. Моя Прелесть - наивысшее выражение техники.
Техника, познавшая самое себя. Технический гуманоид.

Она сказала:

- Мне нравится ваше выражение "Моя Прелесть - наивысшее достижение
техники". Но "технический гуманоид" непонятно, как и все относящиеся к
классу ругательства...

Нас забавляла Прелесть. Этот тип роботов обладает очень емкой памятью,
удивительной логикой мышления. На острове только у нашего учителя был такой
совершенный робот.

Павел Мефодьевич заметил, что мы с Костей нет-нет да и бросим взгляд на
фотографию космонавтов.

- Вот никак не думал, что вас привлечет эта старая фотография среди
такого фейерверка закатов. Хотя, может быть, вы и правы. В ней что-то есть,
что притягивает внимание. Наверное, ракеты на втором плане. Когда-то они
были совершенством технической мысли, последним словом науки, ее сгустком. А
сейчас? Поражает несовершенство формы.

- Нет, что вы, - возразил Костя. - Эти ракеты и сейчас вызывают
уважение.

- Разве?

- Очень внушительные корабли. Но меня больше интересуют эти люди.

- Чем? - живо спросил он.

- У них какие-то особенные лица.

- Да, да... Особенные. В этом все. И они были особенные,
необыкновенные... Пейте, пожалуйста, чай и... ешьте все, что есть на
столе... Как-нибудь я расскажу о них. В другой раз. И о них, и о нашем
полете. Страшном блуждании в пустоте... Многим казалось, что мы были
неосмотрительны, неосторожны...

Прелесть изрекла:

- Будьте осторожны и хладнокровны. Иметь холодную голову так же
необходимо, как и горячее сердце.

Павел Мефодьевич улыбнулся:

- Каждый вечер на сон грядущий она обращается к своему неисчерпаемому
запасу афоризмов ободряющего характера.

Прелесть, выжидательно смотревшая на своего хозяина, сказала:

- Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, - никогда
не будет счастлив тот, кого мучает вид большего счастья. Когда тебе придет в
голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует позади.

- Слышали? Какова плутовка! И, пожалуй, она вспомнила Сенеку кстати?
Когда я начинаю ее распекать, она с таким ехидством подкинет что-нибудь о
моих далеко не молодых годах.

Прелесть тут же выпалила:

- Будем остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу
душу, чем на наше лицо.

- Ну, что вы скажете теперь?

Мы стали расхваливать удивительное создание. Прелесть внимательно
выслушала комплименты, вышла в другую комнату и очень быстро вернулась с
небольшим блюдом из японского лака. На нем стоял стакан с водой и лежала
зеленая таблетка. Павел Мефодьевич выпил, поблагодарил и стал показывать нам
свою фонотеку - тысячи пленок, катушек, пластинок с записями голосов
приматов моря, потом прочитал отрывок из своей новой работы об истории