увидел небо и закрыл глаза, когда нос парома снова начал опускаться.
вдавила Хорзу в переборку, из его легких вытолкнуло воздух, кровь зашумела в
висках, а скафандр вонзил в тело, словно зубы, все свои острые углы. Его
тряхнуло и сплющило, а когда атака эта уже, казалось, закончилась, кузнечным
молотом ударило в спину, потом в затылок и в голову, и он вдруг ослеп.
отплевываясь, он заколотил во тьме руками, ударяясь о жесткие и острые
разбитые поверхности. Вода бурлила, дыхание было хриплым. Хорза выплюнул
воду изо рта и закашлялся.
болело, каждый член и каждый орган болью выкрикивал свою собственную жалобу.
Переборка была сломана; он - наконец-то - был на летной палубе. Труп Миппа
он нашел в полуметре под водой, сдавленный между креслом и приборной
панелью, зажатый и неподвижный. Голова Миппа, которой он коснулся, вытянув
руку вниз, между подголовником кресла и какой-то конструкцией, похожей на
ощупь на внутренности главного монитора, слишком легко двигалась в воротнике
скафандра, лоб был вдавлен.
ясно, что выбираться придется через задний отсек и дверь в корме; здесь он
был в ловушке.
зажала его голову в угол между приборной панелью и потолком, а потом нырнул.
котором умер Мипп, мимо искореженного каркаса из легкого сплава, из которого
состояла переборка. Внизу прямо под ним показался свет, размытый
серо-зеленый прямоугольник. Остававшийся в скафандре воздух с шумом
устремился вдоль ног к подошвам, и наполнившиеся воздухом сапоги держали
его, как поплавок, и целую секунду Хорзе казалось, что у него ничего не
выйдет, что он повиснет вниз головой и захлебнется. Но потом воздух вышел
через пробитые лазером Ламма сапоги, и Хорза погрузился.
и мерцающую зеленую воду под паромом. Потом, болтая ногами, поднялся вверх,
пробил волны и с хрипом втянул в себя теплый свежий воздух. Глазам пришлось
привыкать к уже косым, но еще ярким лучам послеполуденного солнца.
торчавший из воды, и попытался высмотреть остров, но без успеха. Стоя
неподвижно в воде, Хорза дал отдохнуть утомленному телу и мозгу. Круто
торчащий нос тем временем все глубже погружался в воду и медленно клонился
вперед, пока паром в конце концов не лег горизонтально вровень с
поверхностью воды. Не обращая внимания на боль в мышцах рук, Оборотень
втащил себя на крышу и лег, как выброшенная на берег рыба.
осколки хрупких вещей, он начал отключать сигналы боли.
вдруг осознал, что вода, которую он глотал и сплевывал, была пресной. Ему и
в голову не приходило, что Круговое Море может быть не соленым, как
большинство океанов на планетах. Но у воды не было ни малейшего соленого
привкуса, и он поздравил себя с тем, что смерть от жажды ему не грозит.
Хорза посмотрел вдаль и сразу же увидел остров. В свете раннего вечера он
казался таким маленьким и далеким. Теплый бриз дул более или менее в нужном
направлении, но неизвестно, куда могло снести его течение.
по плоской поверхности и разбиваться маленьким прибоем на своем израненном
скафандре. И немного погодя заснул. Собственно, он не собирался спать, но и
не стал сопротивляться, когда сон начал одолевать его, а лишь приказал себе
проснуться через час.
темно-красным, будто светило сквозь пылевой слой над далеким краевым валом.
Хорза заставил себя встать. Паром, кажется, больше не погружался. Остров
по-прежнему был далеко, но, как ему показалось, ближе, чем раньше. Течение
или ветер, что бы то ни было, кажется, тащили его в верном направлении. Он
сел.
решил не снимать; пусть он и неудобен, но без него может стать холодно. Он
снова лег.
Хорза очень надеялся на это и считал вполне вероятным; он не представлял ее
мертвой или умирающей. Конечно, этого слишком мало, чтобы делать такие
выводы, и он сам призвал себя не быть суеверным. Но то, что он не мог
представить ее мертвой, как-то утешало. Чтобы погасить эту девушку, нужно
куда больше, чем тактическая атомная бомба Ламма и столкновение миллиардов
тонн корабля с айсбергом размером с небольшой континент...
бы о Йелсон еще, но надо было подумать и о других делах.
Вероятно, об этом теперь не стоило и думать. Крайклин или мертв, или - если
все-таки жив - никогда больше с Хорзой не встретится. Но Оборотень
подготовил себя к трансформации; его тело ждало ее, и ничего лучшего ему в
голову не приходило.
его, кажется, несло к острову, где, вероятно, все еще стоит чужой шаттл, и
если оттуда удастся вовремя выбраться, Эванаут и игра-катастрофа могут дать
ему шанс. Так или этак, Культура все равно разыскивала его, а потому не
стоит слишком долго сохранять одну внешность. К черту, сказал он и начал
трансформацию. Он уснет Хорзой, которого знали другие, а проснется копией
капитана "Вихря чистого воздуха".
мышцы, активировал железы и группы клеток и силой воли послал по особым
нервам, которые имели только Оборотни, сигналы от мозга к телу и лицу.
пути над океаном.
добавить это превращение к множеству других в своей жизни...
новый образ, только чтобы умереть. Но что мне терять? - подумал он.
в сон перевоплощения, и хотя глаза его были закрыты, в трансе превращения он
все еще видел под своими веками это умирающее сияние...
***
спящий, представляющий троих людей. Владеющий собственностью: оружием,
кораблем и отрядом. Может быть, это пока совсем немного, но однажды... пусть
хоть чуть-чуть повезет и только, на это имеет право каждый... однажды он им
покажет. Он знал, на что способен, знал, на что годится и кто годится для
него. Остальные были только фишками в игре; они принадлежали ему, так как
выполняли его приказы; в конце концов, это его корабль. Прежде всего женщины
- простые фигуры. Они могли приходить и уходить, это его совсем не
интересовало. Все, что нужно, - делить с ними опасность, и они уже считают
тебя чудесным. Они не понимают, что для него нет никакой опасности; ему еще
многое надо сделать в жизни; он знал, что погибнуть в бою глупой, жалкой
смертью - не для него. Галактика однажды еще узнает его имя, и если ему в
конце концов придется умереть, будет оплакивать или проклинать его... Он еще
не решил, что именно - оплакивать или проклинать... Возможно, это будет
зависеть от того, как Галактика будет обходиться с ним до того... Все, что
ему нужно, это квантик везения, только то, что имели другие, командующие
более крупными, более удачливыми, более известными, более устрашающими и
почитаемыми Отрядами Вольных Наемников. Им, должно быть, везло... Возможно,
они были выше, чем он сейчас, но однажды и они будут смотреть на него снизу
вверх; все до единого. Все узнают его имя: Крайклин!
***
водой крыше шаттла как что-то, что выполоскали и разложили на столе. Он
полуспал, полубодрствовал. Похолодало, свет стал слабее и синее, но больше
ничего не изменилось. Он заставил себя снова погрузиться в сон, уйти прочь
от боли и потерянных надежд.
иначе - лучше, бодрее. Солнце поднялось высоко в небо, оставив позади себя
высокий туман.
шаттл прочь от острова, после того как они приблизились на два километра к
группе рифов и песчаных отмелей вокруг острова. Хорза обругал себя за то,
что так долго спал. Он выбрался из скафандра - теперь он был бесполезен и
заслуживал быть выброшенным - и оставил его на чуть скрытой водой крыше
парома. Хорза был голоден, в желудке урчало, но чувствовал он себя в форме и
в состоянии проплыть те три километра, что, по его оценкам, отделяли от
острова. Он нырнул в воду и поплыл сильными гребками. Правая нога болела
там, где в нее попал лазер Ламма, и на теле еще не зажили стертые места. Но
он сможет это осилить; он знал, что сможет.
Скафандр еще был виден, паром - нет. Пустой скафандр походил на сброшенный
кокон твари, претерпевшей метаморфозу. Раскрытый и пустой, он качался на