неведомые силы пытались отрезать их и от Междумирья, вернее - Астрала, откуда в
неё, Сильвию, вливалась и вливалась невероятная, непомерная мощь, с какой
только и могла она устоять против такого врага.
никакие фехтовальные ухищрения; старый клоун непостижимым образом уклонялся,
причём Сильвия готова была поклясться, что её противник просто в один миг
переносился с места на место, исчезая в одном и молниеносно появляясь в другом.
что здесь её не выручат никакие артефакты Игнациуса. Кто такой Кицум, она
старалась не думать; оставалось только надеяться, что чёрный фламберг окажется
так же действенен, как и в Эгесте, когда туда рвались орды неведомых чудовищ.
выказывал ни малейших признаков слабости. Их бой может оказаться вечен, вдруг с
ужасом подумала она. Когда-то в детстве от деда она слышала эти страшные сказки
- о бойцах, сошедшихся в поединке, бойцах столь могучих, что сами неведомые
боги встревожились и заставили противников биться вечно, ибо смерть любого из
них означала бы, что на свободу вырвется такая сила, такая разрушительная мощь,
что ничего не останется от того горемычного мира, под солнцем которого, на его
беду, столкнулись великие воины.
на все старания, Сильвия не могла зацепить его даже самым кончиком клинка, не
могла даже оцарапать, не говоря уж о чём-то большем.
сам защищал свою маленькую хозяйку. Уж с простой-то сталью он знал как
справляться - даже если эту сталь метнула рука настоящей Девы Битв.
Сильвии казалось, что её заворожил взгляд Кицума - неотрывный и тяжёлый. Он
смотрел ей только в глаза. Её оружие, выпады и всё прочее его не интересовало.
Только её глаза.
наверное, поэтому она чуть не пропустила момент, когда откуда-то сбоку неведомо
почему вдруг, возникла валькирия Раина с двумя клинками в руках, в одном из
которых нетрудно было узнать ту самую рубиновую шпагу Клары Хюммель.
валькирию одним движением фламберга; однако Раина, взбросив свой собственный
меч, в каком-то невообразимом пируэте упала на одно колено - острие рубиновой
шпаги прочертило алую полосу на груди Сильвии.
и фламберг на обратном движении глубоко врубился ей в плечо.
рассечь Раину пополам. Боль и кровь на собственной груди она почувствовала
только теперь.
пошатнувшись, Сильвия вскинула фламберг, но эфес верного меча словно налился
текучим серебром, сделавшись тяжело-неподъёмным; фламберг зазвенел, словно
взвыв в бессильном гневе.
фламберг не успевал, и накаченное сверх предела силою тело не успевало тоже.
быстрее мысли и чуть ли не быстрее самого света оказалась та сила, что послала
сюда её, Сильвию.
гладкой, отполированной поверхности сорвалось что-то вроде голубой молнии,
ударившей прямо между сражающимися.
мира, словно терзали её сейчас клыки неведомого зверя. Зелёный купол вспыхнул
нестерпимо-ярким пламенем, Эвиал содрогнулся от чудовищного удара, подобного
тому, что грянул совсем недавно в самое основание Козьих гор.
и её вновь смело алым потоком зари. Всё застыло - рухнувшая замертво Раина, из
прорубленного глубже ключицы плеча хлещет фонтаном кровь, рассеиваясь багряной
пылью; Кицум, так и не довершивший последнего губительного удара; Сильвия,
выронившая фламберг и бросившая ладони к лицу, уже готовая принять
неизбежное...
вздрогнули кости земли, и капля яростного зелёного пламени начала погружаться,
вспыхивала земля, горел терновник, и в ужасе бежали от проклятого места и
звери, и птицы, и призраки.
поединка оказалась непомерной.
Силам.
Лейт-Ниакрис, выкованный живой клинок, исполнивший своё предназначение; и тот,
кого должен был поразить этот клинок, утративший имя, ставший просто
Некромантом, обратившийся в невиданное чудище и потом очищенный от этой плоти -
её отец. Убивший её маму, и дедушку, и защищавшего их семью Михаэля, воина
Святого Престола...
Разрушения, когда обрушились в бездну башни, стены и покои зачарованной
крепости, она, Ниакрис, великой ценой выкупила долг своего отца. Взволновались
и ринулись на берега волны Великой Реки Времени; разрывая привычный ход событий
Вселенной, вспыхнули и погасли миры-призраки, возникла и тотчас уничтожилась
материя; до пределов неведомого Хаоса докатились отзвуки этого удара, и сами
эти пределы содрогнулись, поглощая и отбрасывая назад грянувшую в их крепость
силу.
в годы. Тени и призраки встали на пути отца и дочери; встали и развеялись,
потому что силе Лейт и Некроманта не нашлось равных.
подробный рассказ - потому что нелегко простить пусть даже и собственному отцу
смерть родной матери. Тогда, в главной башне, Ниакрис уже простила его, однако
отец всё равно раз за разом молча опускался перед ней на колени. И стоял, пока
Ниакрис не начинала сердиться и не заставляла его подняться.
пляска миров и времён, где наконец появилась твердь под ногами, возникла земная
тяга, справа и слева от дороги глаза увидели заросли невиданных дерев - Дикий
Лес, вечный бродяга Междумирья.
оказавшемуся здесь может сохранить только магия. Здесь место тем, кого не
приняли миры. Кто слишком тяжёл или слишком силён, слишком зол или слишком добр
для них. Кто ушёл, кого изгнали, кого выбили силой, кого - колдовством.
попадают зажегшие Знак Разрушения. Не в одном только Эвиале...
меня...
молчит.
уродливую чёрную осклизлую не то ветвь, не то щупальце, всю усеянную острыми
блестящими шипами каждый по локоть, тотчас же охватило пламя.
глядя на корчущуюся в агонии жертву. - Свобода Сил. Вдосталь магии. Истребляйте
друг друга, изгои. Пусть выживет сильнейший. Просто...
тотчас опало. От чёрной ветви-щупальца не осталось даже золы. Распались золою
даже твёрдые шипы. - И так без конца. Удобно... Дно Миров, одним словом. В
каждой Империи должно быть место, где собираются отбросы и где они грызутся,
творя своего крысиного короля. Похоже, кто-то озаботился сотворить нечто
подобное и здесь.
назвать его "папой". Это слово навеки умерло, осталось погребённым под двумя
тяжёлыми валунами в дальнем Пятиречье, где восьмилетняя Ниакрис вырвавшейся на
волю колдовской силой написала эпитафии матери - волшебнице Дарине и деду -
чародею Велиому.
вперёд и посмотрим, что ещё нам приуготовили.
если есть иерархии сил, то должен же кто-то оказаться на самом верху!