Чтение 30–й страницы книги ~Нездешний~

человека... убил за деньги, и этого уже не изменишь. Но я могу искупить то,
что совершил. Я не верю, что богам есть дело до смертных, и не ищу прощения
какого-то высшего существа. Я сам себя хочу простить. Хочу добыть Эгелю
доспехи и исполнить обещание, данное Ориену.

- Но для этого не обязательно умирать, - мягко сказала Даниаль, положив
ладонь ему на руку.

- Верно - и я куда охотнее остался бы в живых. Но за мной охотятся - и
Кадорас, и Черное Братство. А Дурмаст продаст меня, когда придет время.

- Зачем же ты торчишь тут, словно привязанный? Поезжай один.

- Нет. В первой половине своего путешествия мне без Дурмаста не обойтись.
Мое преимущество в том, что я знаю своих врагов и никому не доверяю.

- Но в этом нет смысла.

- Вот и видно, что ты женщина. Все очень просто. Я один, и мне некого
опасаться. Если мне придется спасаться бегством, то мне опять-таки ничто не
помешает. Я ни от кого не завишу и при этом весьма опасен.

- Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Я для тебя - только обуза.

- Да. Дурмаст не должен знать, что мы знакомы, иначе он использует это
против меня.

- Поздно, - глядя в сторону, сказала Даниаль. - Я никак не могла понять,
почему он передумал и взял меня с собой просто так, без денег. Я думала, ему
нужно мое тело.

- Объясни, - устало проговорил Нездешний.

- Одна женщина в городе направила меня к Дурмасту, но он сказал, что без
денег меня не возьмет. Потом спросил, откуда я - прежде, мол, он меня в
Скарте не видел, - и я сказала, что приехала с тобой. Тогда он стал
расспрашивать меня о тебе, а после сказал, что я могу ехать с ним.

- Ты о чем-то умалчиваешь.

- Да. Я сказала, что люблю тебя.

- Зачем? Зачем ты так сказала?

- Потому что это правда! - отрезала она.

- И он спросил, люблю ли и я тебя?

- Да. Я сказала, что нет.

- Но он тебе не поверил.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что ты здесь. - Нездешний погрузился в молчание, вспоминая слова
Хеулы о рыжей женщине и загадочные речи Ориона о тех, кто будет ему
сопутствовать. Что старик хотел этим сказать?

Успех будто бы зависит от того, кто пойдет с Нездешним, - или, вернее, от
того, кого он сам выберет себе в спутники.

- О чем ты думаешь? - спросила она, видя, что он улыбается и лицо его
смягчилось.

- О том, что рад тебе. Хотя с моей стороны это крайне себялюбиво. Я ведь
умру, Даниаль. Я человек здравомыслящий и понимаю, что выжить мне вряд ли
удастся. Но мне приятно думать, что ты будешь рядом хотя бы несколько дней.

- Даже если Дурмаст использует меня против тебя?

- Даже и тогда.

- Есть у тебя мелкая монетка? - спросила она.

Нездешний порылся в кошельке и протянул ей медяк с головой короля
Ниаллада.

- Зачем тебе?

- Ты сказал как-то, что никогда не пойдешь с женщиной, которой не
заплатил. Ну вот ты и заплатил мне, Она подалась к нему и нежно поцеловала,
а он обнял ее за талию и привлек к себе.

Дурмаст, стоя за деревьями, поглядел, как любовники опустились на траву,
покачал головой и улыбнулся.

***

Утро занялось ясное, но на севере громоздились темные тучи, и Дурмаст при
виде их громко выругался.

- Дождь будет. Только его нам и не хватало! Первый фургон въехал на
вершину перевала. Запряженный шестеркой волов, он имел футов двадцать в
длину и был тяжело нагружен ящиками и прочей поклажей. Возница облизнул
губы, меря взглядом опасный путь, взмахнул кнутом, и фургон тронулся вперед.
Нездешний шел позади с Дурмастом и семерыми его людьми. Первые двести ярдов
дорога, хотя и крутая, была относительно легкой, широкой и твердой. Но потом
она суживалась и резко сворачивала вправо. Как ни натягивал возница поводья
и ни нажимал на тормоз, фургон медленно скользил вбок, к зияющей слева
пропасти.

- Веревки! - заревел Дурмаст, и его люди обмотали вокруг осей толстые
пеньковые канаты. Фургон перестал сползать. Нездешний, Дурмаст и остальные
ухватились за веревки, туго натянув их. - Давай! - крикнул Дурмаст, и
возница осторожно отпустил тормоз. Фургон съехал шагов на двадцать вниз.
Здесь, на крутом повороте, тяжесть снова потянула его на край, но веревки
держали исправно, и парни, управляющие ими, не впервые преодолевали
Дельнохский перевал.

Они трудились около часа, пока благополучно не спустили фургон вниз.

Далеко позади, тоже на веревках, съезжал второй фургон - его спускали еще
семеро ребят Дурмаста. Великан сел, с ухмылкой глядя, как они надрываются.

- У меня денег задаром никто не получает, - сказал он.

Нездешний кивнул, слишком усталый для разговоров. - Размяк ты, Нездешний.
Поработал всего ничего, а вспотел, как свинья.

- Я не каждый день таскаю на себе телеги.

- А спал хорошо?

- Да.

- В одиночестве?

- Зачем спрашивать, если ты сидел в кустах и все видел?

Дурмаст хмыкнул и почесал бороду.

- От тебя, парень, нелегко укрыться. Может, ты и размяк, но глаз тебе
покуда не изменяет.

- Спасибо, что позволил ей ехать. Это скрасит мне первые дни нашего
путешествия.

- Чего не сделаешь для старого приятеля. Ты здорово в нее втюрился?

- Она меня любит, - усмехнулся Нездешний.

- А ты?

- Я распрощаюсь с ней в Гульготире, как ни жаль.

- Стало быть, ты все-таки влюблен?

- Дурмаст, ты же видел нас ночью. Что было перед тем, как мы легли?

- Ты что-то дал ей.

- Ну да, я дал ей деньги. Хороша любовь!

Дурмаст откинулся назад, щурясь от утреннего солнца.

- Тебе никогда не хотелось остепениться? Завести семью?

- У меня уже была семья - они все умерли.

- И у меня была. Только моя-то благоверная не умерла - сбежала с
вентрийским торговцем и сыновей забрала с собой.

- Как это ты за ней не погнался?

Дурмаст выпрямился и почесал спину.

- Погнался, Нездешний.

- Ну и что?

- Торговцу я выпустил кишки.

- А жена?

- Она сделалась портовой шлюхой.

- Славная мы с тобой парочка! Я плачу за удовольствие, потому что не смею
больше любить, а тебя преследует давняя измена.

- Кто сказал, что она меня преследует?

- Я. И не надо злиться, дружище, - как я ни размяк, тебе со мной не
сладить.

Видно было, что Дурмаст еле сдерживается, но потом гнев прошел, и он
улыбнулся.

- Осталось еще кое-что от былого Нездешнего. Пошли - пора лезть наверх и
спускать другую повозку.

Они трудились весь день и к сумеркам благополучно переправили все повозки
к подножию перевала. Нездешний всю вторую половину дня отдыхал - чутье
подсказывало ему, что в последующие несколько дней ему понадобится вся его
сила.

Дождь прошел стороной. Вечером в лагере запылали костры, и запахло
жареным мясом. Нездешний прошел к фургону пекаря Каймала, который разрешил
Даниаль ехать вместе с его семьей. Каймал держался за подбитый глаз, а его
жена Лида сидела рядом.

- Где Даниаль? - спросил Нездешний.

Каймал пожал плечами, а его жена, худая темноволосая женщина лет под
сорок, прошипела:

- Животные!

- Где она?

- Дождись своей очереди, - дрожащими губами выговорила Лида.

- Слушай, женщина, - я друг Даниаль. Где она?

- Ее увел какой-то мужчина. Она не хотела идти, и мой муж пытался ее
защитить, но он ударил Каймала дубинкой.

- Куда они пошли?

Женщина указала в сторону рощи. Нездешний взял из фургона свернутую
веревку, перекинул ее через плечо и побежал туда. Луна светила ярко на ясном
небе. Немного не доходя до рощи он замедлил бег, прикрыл глаза и
прислушался.

Слева прошуршала какая-то грубая ткань, задев о кору дерева, а справа
донесся приглушенный крик. Нездешний свернул влево и помчался во всю прыть.

Над головой у него просвистел нож. Он упал на землю плечом вперед и
перевернулся. От дерева отделилась темная тень, и кривой клинок блеснул в
лунном свете. Нездешний вскочил на ноги и прыгнул, правой ногой ударив
противника по голове. Тот пошатнулся, а Нездешний крутнулся на месте и
локтем заехал ему в ухо. Враг упал без единого звука, и Нездешний крадучись