Чтение 30–й страницы книги ~Ловец душ~

Дэвид сглотнул.

- Большое дело, - сказала Тсканай. - Придурошный индеец думает, будто
у него есть невинный. Ну ладно, мы ему еще покажем!

Она поднялась, подошла к двери и закрыла ее.

Дэвид услыхал, как она возвращается к нему, шелест ее одежды.

- Что ты делаешь? - прошептал он.

Она ответила тем, что села рядом, нашла его левую руку и прижала к
своей обнаженной груди.

От изумления Дэвид даже свистнул. Она была голая! Как только его
глаза привыкли к темноте, он мог видеть ее всю, сидящую рядом.

- Мы поиграемся, - сказала она. - Мужчины и женщины часто играются в
эту игру. Она очень веселая. - Она влезла рукой под его одеяло, пошарила
там и нащупала его пенис. - О, у тебя уже есть волосы. Ты уже достаточно
взрослый, чтобы играть в эту игру.

Дэвид попытался оттолкнуть ее руку.

- Не надо.

- Почему не надо?

Она поцеловала его в ухо.

- Потому что.

- Разве тебе не хочется избавиться от Чарли-Катсука?

- Хочется.

У нее была мягкая, возбуждающая кожа. В низу живота мальчик
почувствовал странное ощущение: что-то поднялось и затвердело. Ему
хотелось остановить девушку, но и прекращать этого не хотелось.

- Он хочет тебя невинного, - прошептала девушка. Дыхание ее
участилось.

- А он меня отпустит? - тоже прошептал Дэвид. От девушки исходил
какой-то странный, молочный запах, из-за чего кровь начала быстрее биться
в жилах.

- Ты же слыхал, как он говорил. - Она взяла его руку и прижала к
треугольнику волос между своими ногами. - Разве тебе не хорошо?

- Хорошо. Но откуда ты знаешь, что он меня...

- Он сам говорил, что ему нужна твоя невинность.

Немного перепуганный, но и возбужденный, Дэвид позволил ей уложить
себя на раскладушку. Та затрещала и зашаталась. Теперь он делал все то,
что она подсказывала, с желанием. Они покажут этому Катсуку! Придурошному,
траханному Катсуку!

- Так, сюда... - шептала она. - Сюда! Аааах!... - Потом: - А у тебя
хорошая штучка. Ты и сам молодчина. Не так быстро... Сюда... правильно...
вот так... ааааах!...

Осознание случившегося пришло к Дэвиду уже позднее. Тсканай вытирала
его, потного, возбужденного, дрожащего, но в то же время успокоенного и
довольного. Он думал: "Я сделал это!" Он чувствовал пульсирующую в себе
жизнь. "Милая Тсканай!" Он даже расхрабрился и коснулся ее левой груди.

- Тебе понравилось, - сказала она. - Я же говорила, что это весело. -
Она потрепала его за щеку. - Теперь ты уже мужчина, а не маленький
Невинный, которого таскает за собой Катсук.

При воспоминании о Катсуке Дэвид почувствовал, как сжался желудок. Он
прошептал:

- А как Катсук узнает?

- Узнает, - захихикала она.

- У него есть нож, - сказал Дэвид.

Она повернулась к нему лицом, положив ему руку на грудь.

- Ну и что?

Дэвид подумал об убитом туристе. Он оттолкнул руку Тсканай и сел на
раскладушке.

- Ты же знаешь, что он сумасшедший.

Потом он подумал, а не рассказать ли девушке про убийство.

- Я с трудом могу дождаться, чтобы увидеть его лицо... - как-то
апатично, даже со скукой сказала она.

Перебив ее, дверь заскрипела и распахнулась от удара.

В хижину вошел Катсук, его лицо против света оставалось в тени. Он
нес охапку одежды Дэвида и его кроссовки. Когда солнечные лучи из дверного
проема высветили две обнаженные фигуры на раскладушке, Катсук остановился.

Тсканай начала смеяться.

- Хей, Чарли-бэби. А у него уже нет невинности! Что ты на это?!

Катсук уставился на них, от шока у него перехватило у него
перехватило дыхание. Его рука потянулась к рукояти ножа на поясе, он уже
почти вытащил его из ножен. Почти. А потом в нем заговорила мудрость Ловца
Душ, он прозрел ее женскую хитрость. Ей хотелось этого ножа! Ей хотелось
смерти и того, чтобы смерть эта прикончила его. Ей хотелось отменить
древний обряд. Ах, это женское хитроумие! Он бросил Дэвиду его одежду и
сделал шаг вперед. Его лицо все так же оставалось в тени, и на нем ничего
нельзя было прочесть.

- Ты собираешься прирезать нас, Чарли-бэби? - спросила Тсканай.

Дэвид сидел и не мог пошевелиться от страха. Он и сам предполагал,
что дело закончится ножом. Это было бы логичным решением -
п_р_а_в_и_л_ь_н_ы_м_. У него заболела грудь. Его тело ожидало ножа, и
сейчас даже собственная нагота не смущала его. Теперь уже не было никакой
возможности уйти от удара.

- Неужели ты, Тсканай, считала, что _т_а_к_и_м _о_б_р_а_з_о_м
овладеешь моим духом? - спросил Катсук.

- Зато теперь он уже не твой невинный хокватик.

Но голос ее звучал озадаченно. Катсук не отреагировал так, как она
рассчитывала. Она и сама точно не знала, на что рассчитывать, но уж явно
не на его спокойствие. Он должен был тут все разнести вдребезги.

Катсук мельком глянул на перепуганного мальчишку. _Н_е_в_и_н_н_ы_й_?
Да разве мог секс повлиять на это? Нет! Понятие невинности заключалось в
чем-то ином. Оно было связано с чувственностью и намерениями. Связано с
тем, был ли в этом хоквате эгоизм. Был ли он нечувствителен к страданиям
других. Способен ли он был на самопожертвование.

- Так ты уверена, что он потерял невинность? - спросил Катсук.

Тсканай села на раскладушке, потом поднялась на ноги, злобно дерзкая
в своей наготе, насмехаясь ею над своим противником.

- Черт подери, конечно же уверена!

- А я - нет! - ответил индеец.

- Тебе нужны какие-то другие доказательства? - напирала она.

Медленно, очень медленно Дэвид спустил ноги с раскладушки. Он ощущал,
что Катсук в этой хижине находится не весь, что мужчина прислушивается к
голосам из другого мира. А вот Тсканай никак не могла увидеть этого. Или
же Катсук послушается духов, или же вытащит нож полностью. Он мог ударить
Тсканай, если та будет продолжать свои насмешки, но для этого вовсе не
обязательно было пользоваться ножом.

- Катсук, не надо ее бить. Тсканай только пыталась мне помочь, -
сказал Дэвид.

- Вот видишь, Тсканай, - заявил Катсук, - ты пыталась воспользоваться
им против меня, а он просит, чтобы я тебе ничего не сделал. Да разве это
не невинность?

- Да нет же! - заорала она. - Он уже потерял ее, будь ты проклят!

- Она не понимает, Катсук, - сказал Дэвид.

Удивительно мягким голосом Катсук ответил:

- Я знаю, Хокват. Одевайся. Кэлли все выстирала и высушила.

- Да нет у него невинности, говорю тебе! Нету! - шептала Тсканай.

- Он такой же Невинный, - перебил ее Катсук.

Дэвид взял одежду, которую Катсук бросил на раскладушку. Ну почему
Тсканай не замолчит? Ведь это же были глупые слова. Он чувствовал, что его
связь с Катсуком стала даже крепче. Тсканай не следовало помогать ему. Она
попыталась вернуться к Катсуку, но не смогла встретить ту его часть, что
жила в мире духов.

Девушка стояла, вся дрожа, сжав кулаки, ее лицо застыло. Все ее тело
говорило о постигшей ее неудаче. Она была связана с чем-то, утраченным в
этой хижине, и теперь ей нужно было нести знак этого всю оставшуюся жизнь,
и она знала об этом.

- Вот теперь, Хокват, мы по-настоящему вместе. Возможно, мы даже
братья. Только вот кто из нас Каин, а кто Авель?

Катсук повернулся и вышел, оставив дверь открытой.

Уже на поляне он остановился, задумавшись:

"Невинность не дается, чтобы ею пользовались."

Он поглядел на свою правую руку, руку, которой он еще раньше ударил
Тсканай.

"Не надо было бить ее. Это было ошибкой. Это во мне все еще
оставалась частичка Чарлза Хобухета. Вот кто ее ударил! Это было так
по-хокватски, ударить ее. А она тоже хотела поступить по-хокватски, но
только лишь укрепила невинность избранной мною жертвы. Я - Катсук - могу
смеяться над сделанным ею и лишь оценивать важность этого поступка для
меня."

А в хижине Тсканай все повторяла:

- Будь он проклят! Будь он проклят! Будь он проклят!

Она уже плакала.

Дэвид положил руку на ее ногу.

- Не надо плакать!

Она же закрыла лицо руками, рыдая еще громче.

Дэвид умолял:

- Пожалуйста, Тсканай, не плачь!

Она отшатнулась, убрала руки от лица.

- Меня зовут Мэри.

Продолжая плакать, она нашла свое платье и натянула на себя, не
заботясь о том, чтобы поправить его и застегнуться. Она направилась к
двери и, не обернувшись, сказала:

- Ты же слышал его. Одевайся!