скрывала обиду.
Отступись и жди!
Оружие по твоему выбору.
тому, чтобы спросить, сколько мальчиков, вступив на квадратный двор за
Большим Залом, вернулось новоиспеченными стрелками.
Расплата для излишне нетерпеливого и для недостойного одна. Разве не
можешь ты повременить?
вероятности не увидишь более ни прочих, ни отца, ни сего замка?
паутиной и грунтовыми водами. Освещенный вездесущим солнцем, он не впитал
ни капли дневной жары. Здесь мальчик держал своего сокола, и птице,
кажется, было довольно удобно.
оперение утратило сияющую звериную яркость, но глаза по-прежнему
оставались такими же неподвижными и пронзительными, как всегда. Говорили,
будто с соколом нельзя подружиться - разве что ты и сам сокол, временный
гость на земле, одинокий, не имеющий друзей и не нуждающийся в них. Сокол
не платит нравственности никакой монетой.
надеяться, ему недоставало воображения? Возможно, он просто знал?), что
сам он - молодой сокол.
тянулась привязь.
клобучка. Свободной рукой мальчик полез в карман и выудил кусочек сушеного
мяса. Проворно выхватив угощение из пальцев мальчика, сокол заставил мясо
исчезнуть.
то скорее всего, не поверил бы... но Корт не верил и тому, что время
мальчика пришло.
птицу. - Ты, наверное, станешь жертвой, как все те птахи, на которых мы
тебя натаскивали. Помнишь? Нет? Неважно. С завтрашнего дня сокол - я.
своей жизни и смерти.
мне. Даже год назад ты предпочел бы этому кусочку мяса мои глаза, разве не
так? Корт, небось, будет смеяться... Но если сойтись достаточно близко...
ну, что, птица? Годы или дружба?
насеста путы и с соколом на руке вышел из овина.
зеленым коридором, стены которого образовывали хитросплетения сильно
разросшейся живой изгороди. Для обряда посвящения в мужчины он
использовался с незапамятных времен, задолго до Корта и его
предшественника, принявшего здесь смерть от колотой раны, нанесенной не в
меру рьяной рукой. Многие мальчики покидали коридор мужами, через
восточный выход, откуда всегда появлялся учитель. Этой своей оконечностью
двор выходил прямо на Большой Зал, в мир света со всеми его интригами и
достижениями цивилизации. Многие же - таких было гораздо больше - избитые
и окровавленные, крадучись, убирались прочь через западный вход, откуда
надлежало заходить юнцам. Им предстояло навеки остаться отроками. Западный
выход смотрел на лачуги поселенцев и горы, за которыми лежали непроходимые
варварские леса, а дальше - пустыня. Ставший мужчиной мальчик продвигался
от тьмы и невежества к свету и грузу ответственности. Побежденный же мог
только во веки веков отступать. Коридор был ровным и зеленым, как игровое
поле. Точно пятьдесят ярдов длиной.
родственниками, поскольку посвящения вычислялись заранее, как правило, с
большой точностью: чаще всего совершеннолетие приходилось на восемнадцать
лет (тот, кто не прошел своего испытания к двадцати пяти годам, обычно
соскальзывал в безвестность и становился свободным землевладельцем, не в
силах взглянуть в лицо жестокой - "все-или-ничего" - реальности поля и
испытания). Но в тот день там были только Джейми, Катберт, Аллен и Томас.
Не пряча испуга, они, разинув рты, сгрудились у входа для мальчиков.
оружие!
достигла ли уже новость центральных зданий, матери - и Мартена. Отец
охотился и должен был вернуться лишь много недель спустя - к легкой досаде
мальчика: Роланду казалось, что у отца он нашел бы если не одобрение, то
понимание. - Корт уже пришел?
очи ступил одетый в короткую фуфайку Корт. Лоб учителя охватывала тяжелая
кожаная лента, чтобы пот не затекал в глаза, в руке был зажат посох из
железного дерева, заостренный с одной стороны и расплющенный в лопатку с
другой. Корт приступил к череде вопросов и ответов, с раннего детства
знакомой всем им, избранным безрассудной и слепой кровью своих отцов;
заученной к тому дню, когда они, быть может, станут мужчинами.
изгнанником до тех пор, пока он не одолеет Корта. Если бы верх взял Корт,
мальчик остался бы парией навсегда.
изменить план боя соответственно праще, копью или сети.
Мальчишки испустили трепетный, точно птица, вздох: их товарищ шагнул
учителю навстречу.
пропало. Все зависело от внезапности нападения и того боевого задора, что
еще сохранился у сокола. Что сделает птица? Останется безучастно сидеть на
руке у мальчика, покуда Корт будет избивать того посохом из железного
дерева до помрачения рассудка? Или устремится в высокое горячее небо?
распустил соколу клобучок. Клобучок свалился в зеленую траву, и мальчик
остановился как вкопанный, заметив, что взгляд Корта упал на птицу и глаза
учителя расширились от удивления и медленно разгорающегося понимания.
один, два, три раза, сокол врезался Корту в лицо, проникая в плоть клювом
и когтями.
дерева поднялся и заколотил по воздуху над головой учителя, но впустую.
Сокол колыхался перед ним неясным, смазанным комком перьев.
неподвижную руку.
ему девяносто процентов видимости, но посох вновь поднялся сплющенным
концом кверху, и Корт хладнокровно проделал единственное, что могло в тот
момент повернуть ход событий. Безжалостно напрягая бицепс, он трижды
ударил себя по лицу.
земле. Холодные хищные глаза яростно впились в лицо учителя, по которому
струилась кровь. Незрячий глаз Корта слепо выпирал из глазницы.