старухи улавливались интонации рабской покорности. Сюзан не обратила на них
особого внимания. Да и могла ли она улавливать столь тонкие оттенки,
впервые столкнувшись с этой ведьмой? - Я давно живу одна, сама себе
хозяйка, и если уж мой язык начинает говорить, неизвестно, чем он закончит.
рту Он будет там гнить, и тогда мэр дважды подумает, прежде чем поцеловать
тебя, даже под Целующейся Луной. Такой вони он может и не вытерпеть.
с одной целью: как можно быстрее совершить необходимый ритуал, не столько
болезненный, сколько позорный. А теперь эта старуха с такой ненавистью
смотрит на нее. Откуда такая резкая перемена? Или для ведьм это обычное
дело?
исходной точке? - неожиданно спросила Сюзан и протянула руку.
пальцев на мгновение прикоснулись к пальцам шестнадцатилетней девушки, с
подстриженными ногтями, которая стояла перед ней. Лицо со светящейся
изнутри, без единого прыщика, кожей, длинные, заплетенные в косы волосы.
Сюзан пришлось поднапрячься, чтобы не скривиться при прикосновений, хоть и
очень коротком. Холодные, как у трупа, пальцы старухи Сюзан не удивили. Ей
уже приходилось касаться холодных пальцев ("Руки холодные - сердце
горячее", - не раз слышала она от тети Корд). Неприятно поразили сами
пальцы, холодная, губчатая плоть, никак не связанная с костями, словно
женщина, которой они принадлежали, утонула и долго пролежала в каком-то
пруду.
чем начали. У тебя могущественный друг - мэр, и мне совсем ни к чему такой
враг.
посмеялась над собой. Эта женщина могла быть честной, только когда ее
припирали к стенке. В остальных случаях она лгала всегда и обо всем - о
погоде, видах на урожай, птичьих налетах на поля перед жатвой.
хватит об этом. Ты мне что-то принесла, мисси? Принесла, я знаю! - Глаза ее
заблестели вновь, на этот раз не от злобы.
в такую глухомань, но того требовал обычай) и в карман. Там, привязанный к
резинке, чтоб не потеряться (к примеру, не вылететь из кармана, если
молоденькой девушке приспичит пробежаться), лежал мешочек из ткани. Сюзан
оборвала резинку и достала мешочек. Положила его на протянутую ладонь,
такую старую, что линии на ней практически стерлись. Она не хотела
прикасаться к Риа... хотя знала, что старуха прикоснется к ней, и
скоро.
Сюзан видела, что та не отрывает глаз от мешочка. Старческие пальцы уже
дергали концы завязанной на узел тесемки.
потому, что сожалеют... ага!
вывалились две золотые монеты. Неровно отлитые, с шероховатой поверхностью
- таких не изготавливали уже несколько поколений, - но тяжелые, а в
отчеканенных на них орлах чувствовалась властность. Риа поднесла одну ко
рту, развела губы, открыв считанные оставшиеся зубы, надкусила монету.
Посмотрела, какой на ней остался след, задумалась на несколько мгновений.
потом ее пальцы сомкнулись в кулак.
взгляд в открытую дверь комнатушки по ее левую руку, как догадалась
девушка, спальню ведьмы. И она увидела нечто странное: свет под кроватью.
Розовый, пульсирующий. Вроде бы его источник находился в каком-то ящике,
хотя точно...
кошелке, свисающей с крюка, лежали три или четыре странных белых фрукта.
Потом, когда старуха шагнула в сторону и ее гигантская тень переместилась
вдоль стены, Сюзан увидела, что совсем это не фрукты, а черепа. У нее
скрутило живот.
дров. Нужны толстые полешки, а не какой-то сушняк. И не жалуйся, что не
донесешь. Ты не такая слабенькая, сил тебе хватит!
в то время, когда перестала дуть в штаны... хотя у нее и возникло желание
спросить Риа, всем ли, кто приносит ей золото, она предлагает принести и
дрова. С другой стороны, поручение даже обрадовало ее: после вони хижины
глоток свежего воздуха что чаша доброго вина.
податливое. Замяукал кот. Сюзан покачнулась, чуть не упала. А сзади
раздались какие-то хриплые, придушенные звуки. Не сразу Сюзан поняла, что
это смех.
норовит подложить свинью! - И старуха вновь зашлась в приступе смеха.
серо-зеленые глаза. Зашипел на нее. А Сюзан инстинктивно, не отдавая себе
отчета в том, что делает, зашипела в ответ. И вновь на мордочке Масти
появилось вполне человеческое выражение, на этот раз изумления. Он
повернулся и бросился в спальню Риа, размахивая раздвоенным на конце
хвостом. Сюзан открыла дверь, вышла на крыльцо. Ей казалось, что в хижине
ведьмы она провела уже тысячу лет, и пройдет еще не меньше тысячи, прежде
чем она сможет вернуться домой.
мгновений она просто стояла, глубоко дыша, стараясь прочистить легкие... и
голову.
ту сторону, потому что поленницы не нашла. Зато обнаружила узкое окно-
бойницу, заросшее каким-то вьюном. Поняла, что окно это скорее всего в той
клетушке, в которой спала старуха.
это не твое дело, а вот если она поймает тебя...
голоса, заглянула.
если бы посмотрела в окно. Но она не посмотрела. Встав на колени, ухватив
мешочек зубами, ведьма сунула руки под кровать.
ее лицо, и Сюзан ахнула. На мгновение оно превратилось в лицо молодой
девушки, однако наполненное той же жестокостью, что и теперь. Она видела
волевое лицо ребенка, твердо решившего овладеть таинствами зла и употребить
их во зло. Возможно, так выглядела в молодости эта старая карга. А исходил
свет от стеклянного шара.
шевелились, словно она что-то говорила шару, а может, напевала. Маленький
мешочек, который Сюзан принесла из города - старуха все еще держала тесемки
зубами, - мотался взад-вперед. Потом, как показалось Сюзан, невероятным
усилием воли старуха заставила себя закрыть ящик, отсечь розовый свет.
Сюзан, к своему удивлению, разом почувствовала облегчение. Светящийся шар
ей определенно не нравился.
вырвалось алое свечение. Мешочек все свисал у нее изо рта. Затем она
поставила ящик на кровать, вновь опустилась на колени, начала водить руками
над земляным полом у изножия кровати. Хотя она касалась пола только
ладонями, на нем появились линии, словно она держала в руке что-то острое.
Линии углублялись, на полу образовался люк.
что ты слишком уж долго отсутствуешь! Ради своего отца!
старуха увидела траву и листья на ее одежде при возвращении в дом, не
хотела отвечать на вопросы, которые могли вызвать такие улики, и,
согнувшись в три погибели, прокралась под окном, сверкая в лунном свете
белыми панталонами. А миновав окно, выпрямилась и поспешила мимо крыльца к
другой стороне дома. Нашла поленницу под пахнущим гнилью навесом. Выбрала с
полдюжины увесистых поленьев и с ними вернулась к крыльцу.
старуха уже сидела в большой комнате, уставившись на очаг, в котором едва
тлели угли. Мешочек с тесемками она уже куда-то заховала.
нее внимания... но одна нога, под грязным подолом платья, притопывала по
земляному полу, а брови сердито сошлись у переносицы.
заметила кота, попытавшегося вновь броситься ей под ноги.
Терпеть их не могу.
уголком рта. - То, что вылезет из-под ночной рубашки старины Торина,
твердое, как палка, и красное, как корень ревеня! Ха! Постой, девушка! О
Боги, этих дров хватит для ярмарочного костра.