обсуждал. И не собираюсь. Дело в том, что следующего ребенка, нам,
возможно, завести будет не так легко, как первого.
микрорубцевание яичек. Это может уменьшить количество сперматозоидов до
числа, ниже критического. По крайней мере так мне сказал врач.
и репликатор. Твой мизинец и большой палец моей ноги - если хотя бы это
удастся отскрести от стен после следующей бомбы - смогут плодить маленьких
форкосиганчиков хоть целое столетие.
от ее неожиданно резкого голоса. - Если бы я настояла на том, чтобы с
самого начала воспользоваться репликатором, то ребенку не грозила бы
никакая опасность. Я ведь знала, что это безопаснее, и я знала, что
репликаторы здесь есть...
Форкосиган-Сюрло. Помиловал бы этого идиота Карла... Господи! Если бы
только мы спали в разных комнатах...
проводить ближайшие пятнадцать лет в каком-нибудь бомбоубежище. Эйрел, эта
планета должна измениться. Жить так нестерпимо. "Если бы только я вообще
сюда не прилетала..."
оборудованной по бетанским меркам. Корделия, которую бесшумно ввезли на
парящей платформе, вертела головой, стараясь разглядеть как можно больше
деталей. Огоньки мониторов, операционный стол с тазиком под ним, техник,
проверяющий булькающий бак с прозрачной желтой жидкостью. Это, сказала она
себе строго, не конечная точка, откуда нет возврата. Это - просто
следующий логический виток.
сторону операционного стола. Рядом с ними стоял переносной маточный
репликатор - пластиково-металлическая емкость в полметра высотой,
утыканная пультами управления и люками для доступа внутрь. Лампочки на его
боках горели зеленым и янтарным светом. Очищенный, простерилизованный, с
баллонами, заряженными кислородом и питательной жидкостью, готовый...
Корделия смотрела на него с глубочайшим облегчением. Примитивное
барраярское вынашивание на манер "назад к обезьянам" - не что иное, как
полная победа эмоций над разумом. Ей хотелось прижиться здесь, стать
своей, попытаться во всем стать барраяркой... "И вот мой ребенок
расплачивается за это. Никогда больше".
сильные, уверенные - понравились Корделии с первого взгляда. Ее переложили
на операционный стол; доктор Риттер успокаивающе улыбнулся.
нервничать Корделия. Риттер был другом Ваагена, и тот насилу уговорил его,
потеряв целый день на переговоры с более опытными врачами, которые
решительно отказались браться за операцию.
практике. - Он расхохотался. Вааген был единственным, кто позволял себе в
последние три дня шутить в ее присутствии, и за это Корделия готова была
его обнять. Не исключено, что Вааген самый разумный и честный человек из
всех, кого она встречала после Колонии Бета. Она была рада, что сейчас он
рядом.
медпарализатором. Легкое покалывание - и замерзшие ступни вдруг стали
теплыми. Ноги обмякли, как пустые мешки.
живот и включил поле стерилизатора. Хирург помял живот, проверяя показания
головидеомониторов относительно точного положения ребенка.
раз спросил доктор Риттер.
мой единственный ребенок".
пациенткой. Однако это его заботы.
словно проверяя готовность - свою собственную, инструментов и персонала.
нетерпеливо барабаня пальцами. Его тон был странным: к искреннему
дружескому поощрению примешивались какие-то садистские нотки. - Мои
сканеры показывают, что уже начался распад костной ткани. Если разрушения
зайдут слишком далеко, то потом и чинить будет нечего. Режь сейчас, а то
потом будешь локти кусать.
только еще раз меня подтолкнуть, и я велю медтехнику вставить тебе в
глотку расширитель.
глубоко вздохнул, взялся за виброскальпель и сделал первый длинный надрез.
Медтехник тут же повторил его движение, перекрывая кровеносные сосуды
хирургическим тяговым лучом. Крови пролилось не больше, чем от легкой
царапины; Корделия ощущала надавливание, но не боль.
химических средств и гормонов нежную плаценту надо как бы убедить
отделиться от богатой кровеносными сосудами стенки матки и при этом
повредить как можно меньше крошечных волосков. Затем между плацентой и
стенкой матки надо ввести прокладку репликатора и вновь заставить волоски
плаценты хотя бы частично реинтегрироваться в новую матрицу. И уже тогда
все это можно извлечь из живого тела матери, поместив в репликатор. Чем
больше срок беременности, тем труднее совершить такой перенос.
при необходимости в нее можно вводить лекарства или кислородно-питательные
растворы. В Колонии Бета это ловко сделал бы миниатюрный приборчик - здесь
же наготове стоял обеспокоенный медтехник. Он начал заливать прозрачный
ярко-желтый раствор в матку. Раствор, заполнив тело матки, начал вытекать
по бокам Корделии в таз под операционным столом. Теперь хирург работал в
прямом смысле под водой. Да уж, перенос плаценты - операция малоприятная.
маточный репликатор поближе и протянули от него трубки с губчатой
прокладкой. Хирург бесконечно долго что-то делал с помощью крошечного
тягового луча; рук его Корделия не видела, как ни скашивала глаза, пытаясь
заглянуть через свою грудь и округлившийся - так мало округлившийся! -
живот. Ее била дрожь. По лбу хирурга стекали капли пота.
за работу. Каждый делал свое дело. Техники о чем-то тихо переговаривались,
Вааген с Генри что-то вершили: хладнокровные, умелые, внушающие надежду...
ярко-алый стремительно пульсирующий поток.
темноволосую головенку... Существо, извивавшееся сейчас в затянутых в
перчатки руках хирурга, было не больше котенка.
Корделию. Голова вдруг мучительно заболела. Из глаз брызнули искры...
Темнота обступила и поглотила ее. Последнее, что она слышала, был
пронизанный отчаянием шепот хирурга:
задыхалась, и плакала из-за того, что ей не хватает воздуха. Горло было
чем-то забито, и она царапала его ногтями, пока ей не связали руки. Тогда
ей начали сниться пытки в каюте адмирала Форратьера, замедленные до
безумных подробностей и тянувшиеся часами. Обезумевший Ботари садился ей
на грудь, так что она совсем не могла дышать.
какой-то адской подземной темницы. Она испытала такое глубокое облегчение,
что снова заплакала. Ей казалось, что ее избили - так болело все тело. Она
не могла пошевелиться. Зато могла дышать. И это уже было хорошо.
слезы. - Все в порядке.
Березин Федор
Курылев Олег
Шилова Юлия
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия