Чтение 30–й страницы книги ~Обитатели миража~

Вспомнил, что кто-то предупредил меня об опасности левой руки Тибура... а,
да, женщина-солдат. Я рассмеялся... пусть Тибур опасается меня. Я взял
молот, не такой тяжелый, как у Кузнеца... это все его тщеславие... более
легкий молот точнее, им легче управлять... Прикрепил крепкий ремень,
прочно удерживавший молот. И пошел навстречу Тибуру.

В зале ожидало с десяток айжирских дворян, по большей части мужчин. С
ними Люр. Я заметил, что она повсюду расставила своих солдат и что они
полностью вооружены. Я решил, что это доказательство ее доброй воли, хотя
это противоречило ее утверждению, что мне нечего опасаться на пути в храм.
В приветствии Тибура не было высокомерия. И в приветствиях других. За
одним исключением. Рядом с Тибуром стоял мужчина, почти с меня ростом. У
него холодные голубые глаза, и в них то особое выражение, которое выдает
прирожденного убийцу. От левого виска до подбородка по его лицу проходил
шрам, а нос был разбит. Таких людей в старые времена я посылал командовать
особо непокорными племенами. Его высокомерие раздражало меня, но я
сдержался. В данной момент мне не нужны никакие конфликты. Не нужно
возбуждать подозрений в мозгу Кузнеца. Мои приветствия ему и остальным
звучали почти покорно.

Я сохранял эту видимость, пока мы завтракали и пили. Один раз это
было особенно трудно. Тибур склонился к человеку со шрамом и рассмеялся.

- Я говорил, что он выше тебя, Рашча. Серый жеребец мой!

Голубые глаза обратились ко мне, я продолжал с аппетитом есть.

- Серый жеребец твой.

Тибур обернулся ко мне.

- Это Рашча, Ломающий Спины. После меня он сильнее всех в Караке.
Жаль, что ты так скоро должен встретиться с Большим, чем боги. Стоило бы
посмотреть вашу схватку.

Меня охватил гнев, рука потянулась к мечу, но я сдержался и ответил в
рвением:

- Верно, но, может, встречу с Калкру можно отложить...

Люр нахмурилась и взглянула на меня, но Тибур ухватил наживку, глаза
его злобно сверкнули.

- Нет, он не может ждать. Может быть, потом...

От его смеха задрожал стол. Остальные присоединились к нему. Человек
со шрамом улыбнулся. Клянусь Зардой, этого нельзя вынести! Спокойно,
Двайану, ты так их и обманывал в прежние дни, обманешь и теперь.

Я осушил свой кубок и снова наполнил его. Смеялся вместе с ними, как
будто не понимал, чему они смеются. Но я запомнил их лица.

Мы ехали по дороге; рядом со мной Люр; нас окружало кольцо ее
отборных женщин. Перед нами располагались Тибур, Ломающий Спины и десяток
лучших людей Тибура. За нами - отряд с желтыми вымпелами, а еще дальше
большой отряд солдат ведьмы.

Я ехал с соответствующим унылым видом. Время от времени Кузнец и его
окружающие оглядывались на меня. И тогда я слышал их смех. Ведьма ехала
так же молчаливо, как и я. Она искоса взглядывала на меня, и когда это
случалось, я еще ниже опускал голову.

Перед нами возвышалась черная цитадель. Мы въехали в город. К этому
времени изумление в глазах Люр сменилось почти откровенным презрением,
смех Кузнеца стал оскорбительным.

Улицы были заполнены жителями Карака. Я вздохнул, видимо, стараясь
избавиться от подавленности, но продолжал ехать апатично. Люр прикусила
губу и, нахмурившись, подъехала ко мне.

- Ты меня обманывал, Желтоволосый? Ты ведешь себя, как побитый пес!

Я отвернулся, чтобы она не могла видеть мое лицо. Клянусь Люкой, как
трудно сдерживать смех!

В толпе перешептывались, разговаривали. Не было ни криков, ни
приветствий. Повсюду стояли солдаты с мечами, вооруженные к тому же
молотами, копьями и пиками. Виднелись и лучники. Верховный жрец не
оставлял места случайностям.

Я тоже.

В мои планы не входило ускорять убийство. Нельзя было давать Тибуру
хоть малейший предлог направить против меня тучу копий и стрел. Люр
считала, что на пути в храм мне не угрожает опасность, только в храме. Я
знал, что на самом деле наоборот.

Поэтому не герой-завоеватель, не освободитель, не великолепный воин
из прошлого ехал в тот день по Караку. Человек, не уверенный в себе, или,
вернее, слишком уверенный в том, что его ожидает. Люди, ожидавшие Двайану,
смотревшие на него, чувствовали это - и переговаривались или молчали.
Кузнеца это устраивало. И меня тоже, потому что сейчас я стремился на
встречу с Калкру, как невеста ждет жениха. И не собирался рисковать, не
хотел, чтобы меня остановил удар меча или молота, копья или стрелы.

Лицо ведьмы становилось все более хмурым, презрение и ярость в ее
взгляде усиливались.

Мы обогнули крепость и направились по широкой дороге к утесам.
Проехали вдоль утесов с развевающимися вымпелами под гром барабанов.
Подъехали к гигантской двери, ведущей в гору, - много раз проезжал я через
такие двери! Я неохотно спешился. Неохотно позволил Тибуру и Люр отвести
себя в маленькую, высеченную в скале комнату.

Ни слова не говоря, они оставили меня. Я осмотрелся. Сундуки, в
которых хранятся священные одежды, купель очищения, сосуды для умащения
того, кто вызывает Калкру.

Дверь открылась. Я смотрел в лицо Йодина.

В нем был мстительный триумф; я понял, что жрец виделся с Люр и
Кузнецом, и они рассказали ему, как я ехал. Как обреченный на
жертвоприношение! Что ж, теперь Люр честно могла сказать ему, что то, на
что он надеялся, правда. Если она хотела предать меня - если она предала
меня, - теперь она верила, что я лжец и хвастун, как в это верили Тибур и
остальные. Если же она не предала меня, я подкрепил ее ложь Йодину.

Двенадцать младших жрецов, одетые в священные одежды, вошли вслед за
Йодином. Верховный жрец был в желтом одеянии с изображением обвивающих
щупалец. На пальце его сверкало кольцо Калкру.

Больший, чем боги, ждет твоей молитвы, Двайану, - сказал он. - Но
сначала тебе нужно подвергнуться очищению.

Я кивнул. Они занялись необходимыми ритуалами. Я неуклюже подчинялся
им, как человек, незнакомый с обрядами, но желающий им научиться. Злое
выражение в глазах Йодина усилилось.

Обряды завершены. Йодин достал из сундука одежду, такую же, как на
нем, и одел ее на меня. Я ждал.

- Твое кольцо, - сардонически напомнил он мне. - Ты забыл, что должен
надеть кольцо!

Я схватился за цепь на шее, открыл ящичек и надел на палец кольцо.
Младшие жрецы со своими барабанами вышли из комнаты. Я следовал за ними,
рядом шел верховный жрец. Я слышал звон молота о наковальню. Это голос
Тубалки, старейшего бога, который научил людей соединять огонь с металлом.
Тубалка приветствовал Калкру и поклонялся ему.

Знакомое с древности возбуждение, экстаз темной власти охватывали
меня. Трудно не выдать себя. Мы вышли из коридора и оказались в храме.

Хай! Большему, чем боги, приготовили здесь достойное помещение! Даже
в земле айжиров я не видел большего храма. Он был высечен в самом сердце
скалы, как подобает жилищу Калкру; огромные квадратные колонны,
ограничивавшие амфитеатр, поднимались к потолку, терявшемуся во тьме.
Повсюду виднелись светильники из изогнутого металла, и из них вырывались
ровные спирали тусклого желтого пламени. Они горели ровно и беззвучно; при
их свете я видел, как колонны уходят, уходят вдаль, будто в пустоту.

Из амфитеатра на меня смотрели лица - сотни лиц. Женские лица под
вымпелами и знаменами, украшенными символами кланов; под этими знаменами
мужчины сражались рядом со мной во многих кровавых битвах. Боги, как здесь
мало мужчин! Они смотрели на меня, эти женские лица... женщины-дворяне,
женщины-рыцари, женщины-солдаты. Сотни их смотрели на меня... безжалостные
голубые глаза... ни жалости, ни женской мягкости в этих лицах... это все
воины... Хорошо! И я буду обращаться с ними не как с женщинами, а как с
воинами.

Я заметил, что по краям амфитеатра расположились лучники с луками
наготове, стрелы наложены на тетиву; все они обращены ко мне.

Дело Тибура? Или жреца - боится, что я попытаюсь сбежать? Мне это не
нравится, но тут я ничего поделать не могу. Люка, милостивая богиня,
поверни колесо так, чтобы ни одна стрела не сорвалась до того, как я начну
ритуал!

Я повернулся и взглянул на загадочный экран - эту дверь, через
которую из пустоты появляется Калкру. Она находилась в ста шагах от меня -
такой широкой и глубокой была каменная платформа. Здесь пещера была
вырублена в форме воронки. Экран представлял собой диск, в несколько
десятков раз выше самого рослого человека. Не яркий желтый квадрат, в
котором в храмах материнской земли становился материальным Калкру. Впервые
я ощутил сомнение - то ли самое Существо? Не было ли у жреца другой
причины для зловещей уверенности, кроме его неверия в меня?

Но здесь на желтом фоне плыл символ Большего. чем боги; огромное
черное тело было погружено в пузырящийся океан желтого пространства;
щупальца тянулись, как чудовищные лучи черной звезды, а ужасные глаза были
устремлены на храм; как всегда, они видели все и не видели ничего. Символ
не изменился. Прилив сознательной темной силы в моем мозгу, на мгновение
остановленный, возобновил свой поток.

Я увидел между собой и экраном полукруг женщин. Молодые, едва
вышедшие из девичества, но уже расцветшие. Я насчитал их двенадцать, все
стояли в мелких углублениях - чашах жертвоприношения, золотые цепи вокруг
талии. На белые плечи, на молодые груди падали вуали их рыжих волос, и
через эти вуали они смотрели на меня голубыми глазами, в которых застыл
ужас. И хотя они не могли скрыть этот ужас от меня, который стоял рядом с