расслабился, надеясь перевести дух. Однако сила тут же снова принялась за
свое, отчетливо нарастая с каждым мгновением, и он снова пополз. Полз до
тех пор, пока не сумел подняться на четвереньки.
встать. Идти приходилось резко наклонившись вперед, как против ветра. Но
мало-помалу неведомая сила ослабевала, и спустя какое-то время Гельвард
поверил, что выбрался из опасной зоны.
головой висели облака - те самые, что совсем недавно клубились вокруг
лица. За облаками пряталась луна. В своем простодушии Гельвард никогда не
задавался вопросом об облике ночного светила - он видел луну много раз и
принимал ее как она есть; а ведь и луна имела ту же странную форму.
шла на убыль. Все окружающее во мгле казалось смутным, лишенным примет, да
он и не обращал ни на что внимания. Сознанием владела неотвязная мысль: он
должен, должен во что бы то ни стало уйти достаточно далеко, чтобы во
время сна его не уволокло обратно в зону, где сила станет неодолимой.
Теперь он усвоил основополагающую истину этого мира: почва, как и
утверждал Клаузевиц, действительно движется на юг. На севере, там где
остался Город, это происходит почти незаметно - миля за десять дней. Но
чем дальше на юг, тем стремительнее движение, пока ускорение не достигает
немыслимых величин. Гельвард видел это своими глазами: за одну ночь
ускорение выросло настолько, что тела женщин катастрофически изменились.
Пропорции их тел, как и все вокруг, кроме него самого, ответили на
изменение ускорения линейным искажением.
перемещаться вперед и вперед, - остановка означала бы долгое, поначалу
неуловимо медленное сползание к югу, в прошлое, пока ускорение не всех и
вся в зону, где горы превращаются в гребешки высотой в несколько дюймов и
где безжалостная сила неизбежно разнесет постройки и людей вдребезги и
отправит их в небытие.
погруженной во тьму местности, он и не пытался искать объяснения тому, что
только что испытал. Пережитое слишком уж противоречило элементарной
логике: почва обязана быть твердью, неспособной к движению. Горы не должны
сплющиваться, понижаясь на глазах. Человеческие существа не должны
сбавлять в росте вшестеро; пропасти не должны смыкаться; грудные дети не
должны захлебываться в крике и рвоте от материнского молока.
только легкую боль от перенапряжения в мышцах, выдержавших такую нагрузку
там, на изменчивых горных склонах. Мелькнула мысль, что день прошел что-то
слишком быстро, куда быстрее, чем он ожидал.
слишком велика, чтобы расположиться на ночлег. Мало радости спать на
грунте, который движется под тобой и вместе с тобой, стаскивая тебя туда,
откуда ты едва-едва вырвался...
остановиться.
голой земле.
юг: не прибавилась ли она за ночь? Встревоженный, он вскочил на ноги, но
равновесия не потерял; сила никуда не делась, он ощутил ее - примерно
такой же, как запомнилось перед сном.
всем существом, как они сглаживаются в складки высотой в какие-нибудь
полтора-два дюйма. И тем не менее вот они, вновь громоздятся у горизонта -
отвесные, иззубренные, увенчанные снегами.
объемистых тюков, - и проверил его содержимое. Веревку вместе с крючьями
он потерял, большая часть его снаряжения осталась у женщин, когда он их
покинул; однако и сейчас в его распоряжении был спальный мешок, фляга с
водой и несколько пакетиков синтетической пищи. Во всяком случае, какое-то
время он продержится.
ни во времени, ни в пространстве.
Горы на глазах понижались, теряя высоту. Почва, по которой он шел,
становилась все более вязкой, о окрестный пейзаж сливался в смутные
поперечные полосы.
вновь превратились в волнистую гряду невысоких холмов.
повернулся к горам спиной и направился обратно на север. Через час
наступила ночь.
затем прилег отдохнуть.
ждать. С каждым часом сила все возрастала. Его отчетливо сносило на юг, к
горам, вместе с почвой, а он сидел и ждал, пока горы не начали потихоньку
терять высоту и разъезжаться в стороны.
ночи. С него довольно - пора возвращаться в Город.
встревожила его. Должен ли он доложить кому-то о том, что с ним случилось?
Честно говоря, он был до сих пор не способен вместить увиденное и
испытанное в своем сознании, а уж тем более привести все это в какую-то
систему и внятно изложить ее другим.
картина мира, распростертого перед ним и под ним. Доводилось ли
кому-нибудь испытать что-либо подобное? Как переварить, как постигнуть
явление, которое даже глазу оказалось не дано объять до конца? На запад и
на восток - да, насколько он мог судить, и на юг - поверхность планеты,
по-видимому, не имела границ. И только на севере, строго на севере, она
обретала определенную, но совершенно невероятную форму закругленного по
бокам изящного острия, уходящего ввысь, в бесконечность.
окрестной вселенной.
уверен, что они благополучно добрались до своего селения, если их
превратило в карикатуры, с которыми было невозможно общаться, а потом и
полоски, которые стало не разглядеть? Они перешли в свой собственный мир,
полностью враждебный ему.
изменениям, как и сам Гельвард, и не способное окарикатуриться подобно
всему вокруг... Росарио, вероятно, была вынуждена его оставить, и теперь
малыш уже мертв. А если еще и жив, то движение почвы неизбежно вынесет его
на юг, в зону, где сила достигнет такой мощи, что убьет его.
замечая ничего вокруг. И только когда приостановился, чтобы сделать глоток
воды, с удивлением понял, что знает, где находится, - среди скальных
обнажений к северу от расселины, через которую строили мост.
отыскать дорогу в Город, надо прежде всего обнаружить колею, а в том
районе, где строили мост, шансов на это было больше, чем в любом другом.
пересек в задумчивости, не заметив. Отнюдь не уверенный, что это именно та
речка, - ее и речкой-то назвать было трудно, разве что ручейком, - он все
же двинулся вниз по течению. Мало-помалу берега ручейка приподнялись,
стали круче, но расселины не было и в помине Гельвард взобрался наверх и
побрел в обратном направлении, против течения. Ландшафт казался дразняще
знакомым, но ручеек поразительно сузился и обмелел, - наверное, это все же
другой ручеек...
ближе, уловил слабый запах гари. Он всмотрелся и понял, что перед ним след
костра. Его собственного костра, разожженного всего несколько дней назад.
а ведь когда он купался здесь с женщинами, полоса воды казалась по крайней
мере вчетверо шире. Он опять поднялся наверх и после долгих поисков
обнаружил на берегу вмятину - по видимому, яму под фундамент опорной
башни.
пять-шесть ярдов. От воды внизу Гельварда отделяли какие-то жалкие
несколько футов.
бездонной.
шпал. Следы были мелкие, по семнадцати футов в длину, и лежали в трех
дюймах друг от друга.
Адамов Григорий
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Лондон Джек
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий