увидел ничего; потом ему показалось, что он видит на волнах огромное
бревно; а потом море осветил последний луч заходящего солнца, пробившийся
сквозь облака, и у него не осталось никаких сомнений: да, это, несомненно,
морской дракон, медленно плывущий к северу.
всегда странствуют вокруг света примерно одним и тем же маршрутом в южных
водах с запада па восток, вдоль южной оконечности Цимроеля, вверх вдоль
побережья Гихорны до Пилиплока, затем в восточном направлении на широте
Острова Снов и вдоль знойного южного берега Алханроеля до какого-то места
в не нанесенных ни на какие карты просторах Великого Моря. И все же это
был дракон собственной персоной и он плыл на север. Пока Валентин наблюдал
за ним, исполин расправил громадные черные крылья и стал бить ими по воде,
медленно и размеренно - хлоп-хлоп-хлоп-хлоп, - будто собирался совершить
невозможное, оторваться от поверхности моря и подобно какой-то птице
колоссальных размеров улететь в затянутые туманом полярные дали.
что-либо подобное?
Карабелла. Что все это мне предвещает?
в сгущающихся сумерках темную фигуру на фоне темного моря. Огромные крылья
раз за разом вспенивали море, но вот дракон свернул их, выпрямил длинную
шею, откинул назад тяжелую треугольную голову и испустил рокочущий
скорбный крик, напоминающий звук туманного горна, что пробивается сквозь
мглу. Потом дракон нырнул под воду и скрылся из виду.
непрерывно, - кисловатый запах обугленных растений поднимался от сожженных
полей и проникал повсюду. Когда Аксимаан Трейш в сопровождении своей
дочери Хейнок, поддерживающей ее под руку, приплелась в зал муниципальных
собраний в центре города, вонь настигла ее и здесь, в нескольких милях от
ближайшей из переданных огню плантаций.
Удушливые испарения проходили через все двери и окна, добирались до винных
подвалов и портили вино в запечатанных бутылках. Ими пропитывалось мясо на
столах. Никакие усилия не могли избавить от вони одежду. Смрад проникал во
все поры и пачкал плоть. Аксимаан Трейш уже начинала думать, что даже душа
покрывается потихоньку пятнами копоти. И когда подойдет ее время вернуться
к Источнику, если ей когда-нибудь вообще будет позволено завершить свою
нескончаемую жизнь, Аксимаан Трейш не сомневалась, что стражники на мосту
остановят ее и хладнокровно отправят назад презрительными словами: "Нам не
нужен здесь скверный запах пожарища. Забирай свое тело, старуха, и уходи
отсюда".
чтобы дать ей место. Сейчас все к ней относились как к выжившей из ума
старухе. Конечно, она стара, чудовищно стара, она пережила времена
Оссьера, она стара настолько, что помнит дни юности Лорда Тивераса; но
ведь ее старость - не новость, так почему же все вдруг стали относиться к
ней так снисходительно? Она не нуждалась в особом отношении. Она еще могла
самостоятельно передвигаться; она видела еще достаточно хорошо; она все
еще могла выйти в поле в страду и собирать стручки... и собирать... выйти
в... поле... и... собирать...
месту и села. Заслышав произнесенные шепотом приветствия, она ответила на
них несколько отчужденно, потому что сейчас с трудом припоминала имена
тех, кого видела. Когда люди из долины в эти дни разговаривали с ней, в их
голосах всегда проскальзывало сочувствие, как будто над ее семьей витала
смерть. Так оно в некотором роде и было. Но не та смерть, которой она
искала, не та смерть, которая от нее отказалась, смерть, принадлежавшая
ей.
вечно продолжать свой путь в мире разрухи и отчаяния, бесконечно вдыхать
едкую вонь.
остановить в Мазадоне, обвинив в том, что он ведет изменнические речи. Но
он все равно выступил, а теперь разъезжает по всем сельскохозяйственным
провинциям и пытается нам объяснить, почему уничтожен наш урожай. Сегодня
здесь все жители долины. Это очень важное событие.
Да.
количества людей вокруг. В городе она не была уже несколько месяцев. Она
редко выходила из дому и чуть ли не целыми днями напролет сидела у себя в
спальне спиной к окну, чтобы не смотреть на плантации. Но сегодня Хейнок
проявила настойчивость. Она все время повторяла, что это очень важное
событие.
краснолицый человек с напоминающими звериную шерсть густыми волосами,
черными и уродливыми. Как странно, подумала она, насколько за последние
месяцы мне стал ненавистен вид человеческих существ с их мягкими дряблыми
телами, бледной потной кожей, отвратительного вида волосами и слабыми
водянистыми глазами. Человек взмахнул руками и начал говорить противным
скрипучим голосом.
испытаний... в зловещую пору, когда на вас неожиданно обрушились великие
несчастья... эта трагедия, это горе...
причитания. Да уж, чрезвычайно важное. Вскоре она перестала вникать в суть
выступления, но она явно была весьма серьезной, потому что доходившие до
нее отдельные слова звучали очень весомо: "Рок... судьба... наказание...
прегрешение... невинность... совесть... коварство..." Но слова, какими бы
весомыми они ни казались, пролетали мимо как некие бесплотные крылатые
создания.
других не будет. После обнаружения лусавендровой ржавчины ее поля первыми
подверглись сожжению. Сельскохозяйственный агент Еривейн Ноор с весьма
удрученной физиономией, беспрестанно рассыпаясь в льстивых извинениях,
объявил в городе трудовую повинность, приколотив объявление об этом на
дверь того самого зала, где Аксимаан Трейш сидела в настоящее время, и
однажды в воскресенье утром все трудоспособные жители долины Престимион
собрались на ее плантации, чтобы произвести сожжение. Тщательно
распределив горючее вещество по всей плантации, сделав из него кресты
посреди полей, они пошвыряли факелы...
Пальвера, Нитиккималя...
лусавендры, ни риса. И в следующем сезоне не будет урожая. Зернохранилища
будут пустовать, весы - ржаветь, а солнце - одаривать теплом мир пепла.
Очень похоже на послание Короля Снов, подумала Аксимаан Трейш. Когда ты
погрузилась в двухмесячный зимний отдых, в твою душу закрались пугающие
видения уничтожения всего, что ты создала тяжким трудом, и, пока лежала,
ты ощутила на душе тяжесть дыхания Короля, которое давило тебя, сминало,
нашептывало: "Это твое наказание, ибо ты виновна в прегрешении".
мы именуем Лордом Валентином, действительно является помазанным Короналом,
благословенным богами? Разве мы можем быть уверены в этом?
темноволос, верно? Восемь лет правил он нами, правил мудро, и мы любили
его. Разве нет? А потом, по неисповедимой воле богов, он слишком рано
покинул нас, и с Горы донеслась весть, что нашим Короналом станет Лорд
Валентин, тоже темноволосый. Это известно. Он был среди нас во время
великой процессии, впрочем, нет, не здесь, не в этой провинции, но его
видели в Пилиплоке, его видели в Ни-мойе, в Нарабале, Тил-омоне, в
Пидруиде, и был он тогда темноволос, со сверкающими черными глазами и
черной бородой, и нет сомнения в том, что он был братом своего брата и
нашим законным Короналом.
голубыми глазами и сказал народу Алханроеля, что он, мол, и есть настоящий
Коронал, лишенный своего тела колдовскими чарами, а тот, темноволосый, -
самозванец. И народ Алханроеля сделал, все как один, знак звездного огня,
склонился перед ним и восславил его. И когда в Цимроеле нам заявили, что
тот, кого мы считали Короналом, вовсе не Коронал, мы тоже приняли его и
поверили его россказням о колдовстве, и все эти восемь лет он владеет
Замком и руководит правительством. Разве неправда то, что мы приняли
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Контровский Владимир
Орлов Алекс