тьмы, да оттуда, где вначале расцвел ослепительный свет, теперь обрушился
на нас громовой раскатистый грохот.
захлебнулся, похолодел, я понял - пустоте этой нет ни конца, ни края...
да, конечно же, я в пустоте, я и прежде знал, что все это только
мерещится, а теперь видения исчезли, и я вечно буду вслепую блуждать в
черной пустоте.
столбом... нелепо, бессмысленно, и все же я чувствовал, что стою на краю
площадки и если ступаю еще шаг - полечу в пустоту, в бездонную пропасть.
город - его сплющило, разбило вдребезги, придавило к земле, по нему
проносились черные смерчи, метались языки пламени, кучи пепла - все
кружилось в убийственном вихре разрушения. А над городом клубилось
чудовищное облако, словно тысячи грозовых туч слились в одну. И из этой
бешеной пучины исходило глухое рычание - свирепый голос смерти, страха,
судьбы, яростный, леденящий душу вой самого Зла.
оцепенели словно бы в страхе - и смотрят, смотрят... и кажется, их сковал
не просто страх, а некий суеверный ужас.
Над руинами вились струйки дыма - и когда, наконец, громовой рык умолк,
стали слышны вздохи, хруст и треск: это рушились и оседали последние
развалины. Но теперь уже не было воплей, жалобных стонов и плача. В городе
не осталось ничего живого, ничто не двигалось, только рябь проходила по
грудам мусора: они осыпались, укладывались все плотнее, широким кольцом
окружая совершенно ровную и голую черную пустыню, оставшуюся там, где
впервые расцвел ослепительный свет.
расположилась компания хохлатых, в самой середине круга вновь поблескивал
линзами странный шар. А самих хохлатых и след простыл. Только из редеющей
серой мглы донесся пронзительный крик - но не крик ужаса, совсем не тот
вопль, что слышался над городом перед тем, как взорвалась бомба.
взрывом, я видел это словно на экране телевизора. И этим "телевизором"
был, конечно, блестящий шар из линз. Это какой-то чудодейственный
механизм, он вторгся во время и выхватил из прошлого роковое мгновенье
истории.
луна, сияла звездная пыль, серебряные склоны холмов мягкими изгибами
сбегали к живому, переливчатому серебру ручья.
серебрились хохлатые головы, они бежали во весь дух, оглашая ночь воплями
притворного ужаса.
извращенное, какой-то недуг, разъедающий душу и разум.
блестящих линз. Я подошел, опустился на колени и принялся его
разглядывать. Да, он словно ощетинился множеством линз под равными углами,
а в просветах между ними чуть виден какой-то механизм, но в слабом лунном
свете его не рассмотреть.
боязно его разбить, но не оставлять же его здесь. А мне он пригодится, и
если я сумею унести его на Землю, он подтвердит то, что мне надо будет
рассказать.
поднял шар и уложил на куртку. Подобрал ее края, обернул шар, завязал
рукава, чтобы все это держалось прочно и надежно. Потом осторожно взял
узел под мышку и поднялся на ноги.
убраться: та компания, пожалуй, вернется за своей снедью и за этим
аппаратом... Но пока их что-то не видно. Затаив дыхание, я прислушался -
кажется, это их крики затихают где-то далеко-далеко...
противоположному склону. На полдороге мне повстречался Таппер - он шел
меня искать.
пугаться.
дому, про который идет молва, что там водятся привидения: заглянут в окна,
почудится им что-то, послышатся шаги - и вот они удирают со всех ног и
визжат, напуганные ужасами, которые сами же и вообразили. Забава эта
никогда им не приедается, опять и опять они ищут страха, и он доставляет
им странное удовольствие.
потехи они куда хочешь заберутся.
место. И, наверно, в любое время. Это упыри, вампиры, они сосут кровь
времени, кормятся минувшим, наслаждаются былыми трагедиями и катастрофами,
выискивают в истории человечества все самое гнусное и отвратительное.
Вновь и вновь их тянет сюда - упиваться видом смерти и разрушения.
теперь они, отмеченные печатью вырождения, рыщут по другим мирам,
пользуясь теми же просветами, калитками во времени, что и сами
завоеватели?
слово. Я ведь сам видел сейчас, что случилось с этим миром. Жителей его
истребили не Цветы, нет: люди обезумели и совершили самоубийство. Скорее
всего, этот мир был пустынен и мертв долгие годы, и лишь потом Цветы
пробились сюда сквозь рубеж времени. Черепа, которые я нашел, должно быть,
принадлежали тем, кто пережил катастрофу, - наверно, их уцелело немного и
прожили они недолго, они были обречены, ибо взрыв отравил и почву, и
воздух, и воду.
мир, утраченный прежними хозяевами в припадке безумия.
рад и счастлив сюда попасть, тут он нашел друзей, которые с ним
разговаривали и заботились о нем, и тут никто над ним не насмехался и ему
не докучал.
едва тлел, Таппер подбросил несколько сучьев и сел у огня. Я сел напротив,
осторожно положил рядом завернутый в куртку шар.
времени. Не такое время, как наше.
разговаривать. Он может разговаривать и с Цветами, и с племенем, у
которого вместо слов - музыка. Бессмысленно его об этом расспрашивать,
ничего путного он не скажет. Быть может, никто не сумеет объяснить эту его
способность, во всяком случае, человеку ее не понять. Как это назвать,
какие слова найти, чтобы мы поняли? У нас в языке и слов таких нет.
растянулся на земле - вот тебе и постель.
услышать события, хранящиеся в скрытых пластах памяти
пространства-времени... Чего только не сделаешь при помощи такого
аппарата! Он стал бы бесценным оружием историков, исследователей минувших