дающих муку для галет.
жестокосердный Сыщик, топая за ним по пятам. - Знаешь ведь, что тебе
сейчас положено слушать.
полагалось не гоняться за кроликами, а сидеть в усадьбе Вебстеров и
слушать. Ловить звуки и запахи и все время быть готовым почуять, когда
вблизи что-то появится. Как будто сидишь у стены и слушаешь, что за ней
делается, а слышно еле-еле. Хорошо, если хоть что-то уловишь, а понять,
что именно, и того труднее.
- Древний пес, который сражался с блохами, глодал кости, раскапывал
сусличьи норы. Это он заставляет меня убегать из дома и гоняться за
кроликом, когда мне положено слушать, заставляет рыскать по лесу, когда
мне положено читать старые книги с длинных полок в кабинете.
развились зачатки речи. Тысячи лет, ушли на то, чтобы приручить огонь, и
еще столько, чтобы изобрести лук и стрелы. Тысячи лет, чтобы научиться
возделывать землю и собирать урожай, тысячи лет, чтобы сменить пещеру на
жилище, построенное своими руками.
всем предоставлены самим себе.
склону, будто заплутавшиеся старики.
корни, стояло размашистое сооружение, такое старое, что оно стало под цвет
всему окружающему: деревьям, траве, цветам, небу, ветру, дождю. Усадьба,
построенная людьми, которые были привязаны к ней и к земле кругом так же,
как теперь к ней привязались псы. Усадьба, в которой жили и умирали члены
легендарного рода, оставившего в веках след яркий, как метеор. Люди, что
вошли в предания, которые теперь рассказывали у пылающего камина в
ненастные ночи, когда ветер с воем тормошил крышу... Предания о Брюсе
Вебстере и первом псе Нэтэниеле; о человеке по имени Грант, который велел
Нэтэниелу передать потомкам наказ; о другом человеке, который хотел
долететь до звезд, и о старике, который сидел и ждал его на лужайке. И еще
предания об ужасных мутантах, за которыми псы много лет следили.
наказ, который Грант дал Нэтэниелу в тот давно минувший день.
поколение. И настало время выполнять его.
вернулись туда, где первый пес произнес первое слово, где первый пес
прочел первую печатную строку. Вернулись в усадьбу Вебстеров, где в
незапамятные времена жил человек, мечтавший о двойной цивилизации, о том,
чтобы человек и пес шли в веках вместе, лапа об руку.
кому-то. - И продолжаем стараться.
гнали коров домой на вечернюю дойку.
откуда-то извне, а неотъемлемая часть самого подземелья, та его часть,
которая со временем обратилась в прах.
отдавалась тишина. Радиевая лампочка тускло освещала пульт с маховичком,
рубильником и пятью-шестью шкалами.
грузом веков, Джон Вебстер медленно подошел к пульту. Протянул руку и
тронул рубильник, словно проверяя, настоящий ли он, словно ему нужно было
ощутить пальцем сопротивление, чтобы удостовериться, что рубильник на
месте.
одинокой лампочкой. И все. Больше ничего. В тесном подземелье с голыми
стенами больше ничего не было.
верен. План помнит. Это мы забыли - забыли, а может быть, никогда и не
знали, а может быть, и знать не хотели. Пожалуй, это вернее всего: знать
не хотели.
это подземелье. Мало кто знал, потому что так было лучше для всех. С
другой стороны, то, что сюда никто не приходил, еще не залог полной тайны.
И не исключено...
же он ее отдернул. Не надо, лучше не надо! Ведь план ничего не говорит о
назначении подземелья, о действии рубильника.
оборону. Она так и не пригодилась, но ее держали на всякий пожарный
случай. Потому что даже тогда братство людей было настолько зыбким, что
одно слово, один поступок могли его разрушить. Даже после десяти веков
мира жила память о войне, и Всемирный комитет неизменно считался с ее
возможностью, думал о ней и о том, как ее избежать.
которая завершила свой ток. Истории, которая зашла в тупик, и вот уже
вместо полноводной реки - заводь, несколько сот бесплодных человеческих
жизней, стоячий пруд, не питающий родников человеческой энергии и
терзаний.
щекочущий ворс пылинок.
гордо возвышавшегося над поверхностью земли, величавого здания, куда в
древности сходились живые нити Солнечной системы. Империя не как символ
захватничества, а как торжество упорядоченных человеческих
взаимоотношений, построенных на взаимном уважении и мудрой терпимости.
в мысли о том, что есть верная, надежная оборона. И можно положиться на
то, что она в самом деле верная, непременно надежная. Люди той поры не
оставляли случаю никаких лазеек. Они прошли суровую школу и кое-что
соображали.
его ногами. Бесшумно, аккуратно ступая след в след, он вышел из
подземелья, закрыл за собой тяжелую дверь и повернул замок, тщательно
охраняющий тайну.
основном сделаны, композиция ясна. Это будет превосходное, всестороннее
исследование, вполне заслуживающее того, чтобы его прочли."
тратить на это время и силы.
взглядом улицу. Красивая улица, самая красивая во всей Женеве: зеленый
бульвар, ухоженные клумбы, доведенные до блеска неугомонными роботами
пешеходные дорожки. Ни души на улице, и в этом ничего удивительного.
Роботы рано заканчивают уборку, а людей в городе очень мало.
цветы, она рвалась из переполненного счастьем горлышка, пританцовывая от
неиссякаемой радости.
город. А какой в них смысл? Такую улицу должны заполнять смеющиеся дети,
влюбленные пары, отдыхающие на солнце старики. Такой город - последний
город на Земле, единственный город на Земле - должен быть полон движения и
жизни.
реющему по улице душистому ветерку.
ковры... Старое дерево рдело патиной веков, медь и серебро искрились в
свете лучей из стрельчатых окон. Над очагом висела выполненная в спокойных
тонах большая картина: усадьба на бугре, усадьба, которая пустила корни в
землю и ревниво льнула к ней. Из трубы вился дым - жидкая струйка,
размазанная ветром по ненастному небу.
хотел все переиначить на свой лад, но я ему не позволил и хорошо сделал.
Человек должен сохранять что-нибудь старинное, быть верным чему-то, в чем
слиты былые голоса и будущие надежды."
Он медленно опустился в кресло, протянул руку за папкой с черновиками.
Открыл ее и прочел заглавие:
Двадцать лет. Двадцать лет он рылся в пыльных архивах, двадцать лет читал
и сопоставлял, взвешивал слова и суждения предшественников, двадцать лет
Шилова Юлия
Круз Андрей
Мичурин Артем
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Никитин Юрий