затекшие мышцы и онемевшие суставы. Пока он стоял у стола, беспокойство, и
все его проблемы, и ужасная необходимость искать ответы просочились из
темных углов памяти обратно. Инек мысленно отмахнулся от них - не очень
успешно, но все же они отползли чуть назад и затаились, готовясь к новому
броску.
поставил его на пол рядом со столиком. Две чашки с коричневым осадком на
дне все еще стояли среди сувениров, где в куче других безделушек, что
Улисс отодвинул в сторону, освобождая место для чашек, лежала на боку
пирамидка из шариков. Она по прежнему светилась и вспыхивала, а шарики,
как и раньше, вращались каждый в свою сторону.
покоились шарики, но ни кнопки, ни рычажка, ни какого-нибудь углубления -
ничего такого, чем можно было бы включать игрушку и выключать, - он так и
не нашел. Впрочем, этого следовало ожидать: ведь он не один раз смотрел...
Однако днем раньше Люси что-то с ней сделала, и пирамидка включилась. Она
работала уже двенадцать часов, но пока ничего не произошло. Хотя, может
быть, ничего такого, что он в состоянии заметить...
наклонился за кофейником, но взгляд его по-прежнему удерживала пирамидка.
удавалось ее включить, а Люси сумела сделать это за несколько минут.
Теперь вот неизвестно, как ее выключить, хотя, судя по всему, работает она
или нет, разницы никакой...
тяжелая, давящая тишина, но, скорее всего, сказал он себе, это ему просто
кажется.
ни одного сообщения. Глупо, конечно, проверять: если бы что то пришло,
сработал бы звуковой сигнал, который можно отключить только вручную.
обходным маршрутом? Впрочем, вряд ли это возможно, потому что закрытие
станции на Земле будет означать, что придется закрыть и все остальные
станции, идущие за ней. В этом спиральном рукаве галактики просто нет
обходных, дублирующих маршрутов, по которым можно в случае чего пропустить
путешественников. И не стоит удивляться их отсутствию, уверял себя Инек.
Раньше тоже случалось, что гости на станции не появлялись по нескольку
дней подряд. Ведь движение тут не подчиняется никакому расписанию. Бывало,
что многочисленные запланированные пересадки приходилось даже откладывать
до тех пор, пока не освободится аппаратура, в другие же дни наоборот -
никто на станцию не направлялся, и аппаратура простаивала так же, как
сейчас.
хотя бы элементарная вежливость.
пакет с густым концентратом из злаков, что растут в джунглях на одной из
планет системы Дракона. Немного подумал, положил пакет обратно и достал
два последних яйца из той дюжины, что привез ему из города Уинслоу с
неделю назад.
казалось, и скоро уже пора отправляться на прогулку. Он поставил на плиту
сковородку, положил кусок масла и, когда оно растаяло, разбил туда два
яйца.
впервые, если не считать одного или двух случаев, когда очень уж бушевала
непогода. Но вовсе не обязательно идти сегодня только потому, что у него
так заведено. Он просто пропустит сегодня прогулку, а за почтой сходит
позже. Да и дела остались со вчерашнего дня. Газеты до сих пор не
прочитаны. К дневнику он так и не прикоснулся, хотя записать нужно очень
много, потому что он привык описывать случившееся с ним точно и подробно,
а вчера столько всего случилось.
никогда не запускать дневник. Случалось, он делал записи чуть позже, но,
даже когда у него не хватало времени, Инек ни разу не позволил себе
пропустить что-то хоть мало-мальски значительное. Глядя на длинные ряды
дневников, теснящихся на полках в противоположном конце комнаты, он
испытал прилив гордости и удовлетворение от того, насколько полны и
тщательны его записи. Огромный срок - больше века - нашел отражение между
обложками этих дневников. Ни одного пропущенного дня!
право вернуться в человеческое общество; здесь все, что он видел, слышал и
о чем думал в течение ста с лишним лет общения с жителями галактики.
силой, и он понял, что никуда от них не деться. Какое-то время Инеку
удавалось как бы не замечать их - совсем недолго, только чтобы прийти в
себя и справиться с усталостью, но теперь он уже не противился. Решать все
равно придется.
завтракать. Потом взглянул на часы.
тот сказать ему, что вернуть тело сиятеля не удастся, что в Вашингтоне к
этой идее отнеслись отрицательно, что он столкнулся с неожиданными
трудностями.
кто помешает вернуть тело. Возможно, подумал он, говорить этого не стоило.
Способен ли он вообще убить человека? Ему приходилось в свое время
убивать, но то было давно, на войне, и вопрос тогда стоял по другому: или
ты, или тебя.
холма с длинными рядами людей, наступающих сквозь пороховой дым. Эти люди
поднимались наверх с одной только целью - убить его и всех тех, кто был
рядом с ним.
последний, но все долгие годы сражений почему-то свелись у него в памяти к
одному этому моменту не к тому, что произошло позже, а к этому тягучему,
страшному мгновению, когда он увидел перед собой ряды солдат, неотвратимо
приближающихся по склону холма, чтобы его убить.
Тщетное действо, которое по прошествии времени и вовсе теряет всякий смысл
и должно питаться безрассудной яростью, что живет значительно дольше
породившего ее инцидента; действо совершенно нелогичное, как будто один
человек своей смертью или своими страданиями может доказать какие-то права
или утвердить какие-то принципы.
возвело это безумие в норму и существовало так вплоть до настоящего
времени, когда безумие, ставшее нормой, грозит уничтожить если не сам род
людской, то по крайней мере все те материальные и духовные ценности, что
были символами человечества на протяжении многих трудных веков.
дерева, встал.
возражаете...
Мадисон самолетом, а оттуда привезут сюда на машине.
тело.
бы, но не могу. Я много лет прикидывал, как это сделать, но так ничего и
не придумал.
интонации.
принял вас самого и все, что с вами связано, на веру. Ничего еще не
понимаю, но по крайней мере уже принял. Иногда мне кажется, что я схожу с
ума, но, впрочем, это быстро проходит. Я старался не беспокоить вас,
старался, чтобы все оставалось без изменений. Теперь, когда я с вами
познакомился, я даже рад, что выбрал такой путь. Но все-таки это неверно.
Мы ведем себя как враги, как два незнакомых пса, но не так же все должно
быть. Мне кажется, на самом деле у нас много общего. Сейчас происходят
какие-то важные события, но не хочу никоим образом вмешиваться...
ничего хуже и случиться не могло. Даже сев и хорошенько подумав, как мне
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Маккэфри Энн
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Ибсен Генрик