собственный мир и воздвигла вокруг него всевозможные защитные
приспособления.
проговорил капитан. - Возможно, в этом все дело. Кое-кто из ученых так
думает. Многие пытались изучать эту штуку... простите мисс Гортон, изучать
его. Но далеко продвинуться им не удалось. У них почти нет материала для
работы.
стороны.
краешек торчит. Не отходите от меня слишком далеко, - предупредил капитан.
- Не приближайтесь к нему.
здесь, он знает, знает, что это я, и не испугается. Знает, что я не
принесла ему ничего, кроме своей любви.
от всего мира. И если он это сделал, значит у него была причина.
человека, разум, взятый взаймы, ибо собственного ты иметь не можешь,
поскольку человек еще недостаточно изобретателен, чтобы создать разум? Его
изобретательности хватит, чтобы сделать кости, плоть, мозг, но не создать
разум. А насколько тяжелее, должно быть, знать, что ты часть двух других
разумов - по меньшей мере двух?
Их может быть больше трех?
сегодняшний день положение таково, что их может быть сколько угодно.
числа разумов. Всей мысли Вселенной.
Блейком. - Разве ты не видишь, что я здесь? Если я буду нужна тебе, если
ты когда-нибудь снова превратишься в человека...
превратился в эту пирамиду как раз потому, что ему не надо быть человеком?
Не надо общаться с родом людским, частью которого он не может стать?
вернулась назад. Пирамида мягко светилась, она казалась такой спокойной и
прочной и вместе с тем такой отрешенной, что у Элин перехватило горло, а
глаза наполнились слезами.
Блейка? Себя? Спятившее человечество?
мертвым человеком, она могла бы уйти. Могла бы сказать: "Прощай".
помочь ему. Люди не в силах помочь ему. Вероятно, подумалось ей, он уже
недоступен для человечества.
планеты, тянулись к небесам. Без движения застыла во времени зеленая,
окруженная деревьями поляна, и какие-то животные резвились на ее цветочном
ковре. Над пурпурным, испещренным пятнами пены морем возвышались воздушные
завитки спирали бледно-розового сооружения. А по огромному, иссушенному
жарой плато торчали во все стороны горчичные купола, в которых обитали
разумы-отшельники. И не только купола - не только их изображения,
перехваченные со звезд, которые ледяными кристаллами раскинулись по
небосводу над планетой песчаных и снежных дюн, - но и мысли, идеи и
понятия, приставшие к изображениям, как комья земли пристают к выдернутым
корням.
не связанными друг с другом частицами, но каждая из них могла послужить
трамплином к решению логической задачи, задачи, которая поражает, а порой
и пугает своей сложностью. И все же кусочки информации один за другим
вставали на место и, единожды опознанные, стирались из активного
восприятия, но каждый в любой момент можно было вызвать из каталога и
восстановить.
Он ничего не имел против удовлетворения, но вот радость - это было плохо.
Ощущение, которого раньше Мыслитель никогда не испытывал и которое не
должен был испытывать теперь; нечто ему чуждое - эмоции. А эмоциям нет
места, если хочешь достичь оптимальных результатов, думал он, с
раздражением пытаясь истребить в себе радость.
Оборотня. И еще, возможно, от Охотника - существа, мягко говоря, весьма
нестабильного. Теперь ему следует поостеречься: радость - уже достаточно
скверно, но от этих двоих можно заразиться и другими аналогичными
эмоциями, которые окажутся еще хуже.
продолжал работу, дробя мысли и понятия до мельчайших составляющих, до
формул, аксиом и символов, при этом следя за тем, чтобы в процессе не
потерялась их суть, потому что суть понадобится позже.
что-то крылось, их следовало пометить и отложить, чтобы затем поразмыслить
над ними или подождать, пока не появятся дополнительные данные. В целом
выстраивалась достаточно прочная логическая основа, но при слишком дальних
экстраполяциях увеличивались значения погрешности, и для корректировки
требовались новые данные. Столько скользких мест на пути, на каждом шагу
ловушки. Продвижение к решению требовало строжайшей дисциплины и
постоянного самоконтроля, чтобы полностью исключить из процесса понятие
собственного Я. И именно поэтому, подумал он, столь нежелательно влияние
радости.
Настолько тонкий, что непонятно, как он выдерживает даже собственный вес,
не говоря уже о весе других конструкций. Информация об этом была четкой и
убедительной. Но в ней проглядывало и кое-что другое: намек на нейтроны,
спрессованные столь плотно, что материал приобрел характеристики металла,
и удерживаемые в этом состоянии силой, не имеющей определения. В намеке
присутствовало время, но является ли время силой? Временной сдвиг, может
быть. Время, силящееся занять свое законное место в прошлом или будущем,
вечно стремящееся к цели, недостижимой из за противодействия какого-то
фантастического механизма, который разлаживает его ход?
процеживают кубические световые годы пустоты и отлавливают энергию,
извергнутую в космос мириадами разъяренных солнц. А заодно - и планктон,
состоящий из немыслимых вещей, которые когда-то либо двигались, либо жили
в космосе, - мусор с необозримых космических пустырей. Причем никаких
сведений о самих рыбаках, ни об их сетях, ни о том, как эти сети ловят
энергию. Лишь мысль о рыбаках и их промысле. И не исключено, что это
просто фантазия какого-нибудь затуманенного коллективного разума, чья то
религия, вера или миф - или в самом деле существуют такие рыбаки?
что отпечаток его почти не фиксировался - потому, быть может, что оно было
поймано от звезды столь далекой, что даже приходящий от нее свет уставал
от непомерного пути. Вселенский разум, говорилось в нем, и больше ничего.
Что имелось в виду? Может быть, разум, объединяющий все мыслительные
процессы. А может, разум, установивший закон и порядок, в соответствии с
которым электрон начал вращаться вокруг ядра и запустил пульс причин и
следствий, породивших галактики.
информации. И это только начало. Урожай, снятый за ничтожный промежуток
времени с одной лишь планеты. Но как все важно - каждый бит информации,
каждый отложившийся на восприятии отпечаток. Всему должно быть найдено
свое место в структурах законов и взаимосвязей, причин и следствий,
действий и противодействий, из которых и слагается Вселенная.
дополнительные логические ходы. Что касается времени, то о нем, как о
факторе, можно не беспокоиться. Времени целая вечность.
логический механизм, составляющий его разум, продвигался к универсальной
истине.
Он не может больше оставаться погребенным в этой черноте и тиши, в уюте и
Андреев Николай
Корнев Павел
Курылев Олег
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Рыбаков Вячеслав