способ мгновенно положить конец этому. Сложив руки перед собой, я положил
на кольцо два пальца.
нечто такое, что не выразить словами, ибо сущность этого была такой, какую
не ощущал и какой не владел ни один человек: оно лежало вне круга
человеческого восприятия. Я решил потом, что та часть меня, которая
впитывала все это, временно переместилась в разум творца снопеснопения -
того дельфина, и я стал свидетелем-соучастником временного рассуждения,
которое он импровизировал, придавал аранжировку, сливая все ее части в
заранее сконструированные видения и выражая их словами, законченными и
чистыми, и облекая в воспоминания и в нечто отличное от сиюминутных
действий, и все это смешивалось и гармонично, и в радостном ритме, которые
я постигал только косвенно через одновременное ощущение его собственного
удовольствия от процесса их формулирования.
нелогичных; процесс, как и всякое искусство, был ответом на что-то, однако
на что именно - я не знал, да и не хотел знать, если честно, ибо это было
само по себе достаточностью бытия - и, может, когда-нибудь это обеспечит
меня эмоциональным оружием на тот момент, когда мне придется стоять
одиноким и беспомощным перед бедой - ибо это было чем-то таким, что
невозможно оценить верно, разве что только тогда, когда в памяти всплывут
фрагменты его - нечто вроде бешеного веселья.
чувств, когда окунулся в море, что не было ни светлым, ни темным, ни
имеющим форму, ни бесформенным и все же осознавал свой путь, возможно,
подсознательно, в нескончаемом действии того, что мы решили назвать
"людус" - это было сотворение, разрушение и средство к существованию,
бесконечное копирование, соединение и разъединение, вздымание и опускание,
оторванное от самого понятия времени и все равно содержавшее сущность
времени. Казалось, что я был душой времени, бесконечные возможности
наполняли этот момент, окружая меня и вливая тонкий поток ощущения
существования и радости... радости... радости...
еще держась за смертоносное кольцо, напротив маленькой девочки, сбежавшей
от жутких цветов; она сидела, одетая во влажную зелень, весьма и весьма
бледная.
вместо этого поднял чашку и отпил из нее.
сказала она. - И я буду там, с Песнопевцем. Не знаю, но я продолжу это,
возможно, как память, в том безвременном месте, и будет это частью
снопеснопения. Но и теперь я чувствую часть ее.
вел "Изабеллу" назад, к Станции-Один, к мешку алмазов и всему остальному,
что там еще было.
остаются несказанными.
Похоже, на свете не существовало ни бурь, ни ветров - ни дуновения, ни
вздоха. Только холодная равномерная белизна, плывущая за окном, и
безмолвие, подчеркнутое выстрелами, удалявшимися перед тем, как затихнуть.
В центральной комнате сторожки единственными звуками были случайные шорохи
и шипение обуглившихся дров на каминной решетке.
Снаряжение лежало на полу, слева от меня. На столе был шлем -
неравномерное сплетение металла, кварца, фарфора и стекла. Если я услышу
щелчок микропереключателя, последующий после бормочущего звука изнутри
шлема, а затем слабое свечение появится под сеткой у его переднего края и
начнет быстро мерцать... Если все это произойдет, это будет означать,
скорее всего, вероятность того, что приближается моя гибель.
вооруженные огнеметом и чем-то, что выглядело ружьем для охоты на слонов.
Берт прихватил еще парочку гранат.
похожее на большой кусок мокрой замазки, приклеенной к ее ладони. Затем я
натянул перчатку на левую руку и уселся, подняв ее, а локоть поставив на
подлокотник кресла. Маленький лазерный пистолет, на который я практически
не надеялся, лежал у моей правой руки на крышке стола, прямо за шлемом.
приклеится, освободив перчатку. Через пару секунд оно взорвется, и сила
взрыва будет направлена вглубь поверхности. Ньютон объяснил бы это
своеобразным распределением реакции, в результате которой на поверхности
контакта распахивается ад. Эта штука называлась ударным зарядом и служила
тайным оружием и инструментом для ночных взломщиков - инструментом,
узаконенным во многих местах. И все же это оружие оставляло желать
лучшего.
предупредить Берта и Ларри, если я услышу щелчок переключателя следом за
бормотанием, увижу свечение, замечу мерцание его. Затем они узнали бы, что
Том и Клей, с которыми мы потеряли контакт, когда началась стрельба, не
смогли уничтожить противника и, несомненно, лежали мертвыми теперь на
своих постах немногим более километра южнее. Затем они узнали бы, что,
весьма возможно, они тоже вскоре погибнут.
когда свечение в нем замерцало.
послал Дону в прошлом году, были книжная лавка Пибоди и пивная в
Балтиморе, штат Мериленд. Соответственно, в последнюю октябрьскую ночь я
сидел в ее задней комнате у последнего стола, перед альковом с дверью,
ведущей в аллею. В сумрачном помещении женщина, одетая в черное, играла на
древнем пианино, и музыка все вздымалась и вздымалась. Справа от меня в
узком камине задыхался и дымил огонь, а над каминной полкой дрожала тень
древних оленьих рогов. Я потягивал пиво и прислушивался к звукам.
меня оставалось достаточно денег, чтобы дотянуть до весны, и потому я не
слишком нуждался в работе. К тому же я сейчас находился слишком далеко на
севере, стоя на якоре в Чезапике, и мне хотелось поскорее отплыть к
Карибам. Похолодание и появление опасных ветров говорили мне, что я
слишком долго задерживаюсь в этих широтах. Словом, дольше, чем до середины
ночи я в этом баре не просижу. Еще часа два.
заметил Дона, приближавшегося к входу: пальто у него было переброшено
через руку, и он повернулся лицом ко мне. Я изобразил соответствующее
удивление, когда он очутился рядом с моим столом со словами: "Рон! Неужели
это ты?".
- я поглаживал грубые шрамы, запятнавшие поверхность стола передо мной. -
И это моя последняя стоянка. Я отправляюсь через несколько часов.
сегодняшнего? Я никак не могу сообразить.
снова заглянуть к Меккену. Я послушал бы, что он думает о теперешнем
появлении. А вас каким ветром?