Чтение 30–й страницы книги ~Водопад грез~

Но Мийа была права, говоря, что землянин во мне никогда не станет полностью доверять другому человеческому существу, даже человеческой части меня - то, что давало мне силы выживать даже тогда, когда у меня не было на это права или причины...

Я поднял глаза, и Натаза опять сказал что-то, возможно, задал вопрос.

- Не могу, - пробормотал я, качая головой. - Не здесь. Не так.

- Тогда где? - спросил он нетерпеливо. - Что тебе надо?

Что угодно, чтобы стать другим. Я смотрел на него, сквозь него. Мой мозг был пуст, как мозг мертвеца.

- Полевой костюм, - сказал я наконец. - Мне надо войти в риф.

- Снаряжение не в порядке... - сказал он. Терпения у него оставалось все меньше.

- Ты хочешь сказать, что костюмы не работают?

- Они должны функционировать, но ты не сможешь связаться с техником, а они не смогут снять данные с твоего костюма. Никто не сможет направлять тебя и в случае чего вытащить из беды.

- Мне не нужен техник. Мне нужно... - Я взглянул в сторону развалин человеческой техники и инопланетного водопада грез, слившихся подобно любовникам перед смертью. - Мне нужно быть внутри. - Нужно быть там, где мне хочется быть.

Он взглянул на меня с недоумением, словно внезапно у него пропала уверенность, что я просто урод, а не сумасшедший.

- Ладно, - сказал он наконец, решив, что хуже все равно не будет. - Я достану тебе костюм. Оставайся здесь. - Он поднял руки, словно накладывая на меня чары, благодаря которым я не исчезну.

Я ждал, наблюдая, как чиновники окружили Протса, не слыша слов, не в состоянии прочитать их мысли. Я не знал, за что сейчас крепче держалась кейретсу: свалят ли все на Протса, который явился причиной этого несчастного случая, или же попытаются скрыть свои промахи? Я надеялся, что Натаза вернется раньше, чем они сообразят, что к чему.

Натаза вернулся с полевым костюмом. Он почувствовал облегчение, обнаружив меня на том же месте. Я надел костюм. Мы подошли с ним к стене, через мерцающую поверхность которой мог пройти только я. Пока мы стояли перед обвалом, он взял меня за руку. Я обернулся. Он поколебался и отпустил меня, ничего не сказав, потом кивнул в сторону стены и отошел.

Я сделал глубокий вдох, оставляя позади его лицо и мир, которому принадлежало оно, и подошел к обвалу вплотную. Я приказал костюму активироваться, увидел, как перед моими глазами замелькала бессмысленная смесь случайных символов и цифр: включились дисплеи.

Нет. Это костюм. В мою голову прокрались сомнения, когда я понял, что внутренние системы костюма неисправны. Но Натаза говорил, что поле генерировать костюм может, прервалась лишь его связь со вспомогательной системой. Я понадеялся, что он знал, о чем говорил.

Я протянул руку, глядя, как она мерцает, проходя внутрь рифа. И только я коснулся рифов, как они послали по моей руке сигнал прямо в мозг. Я оглянулся в последний раз. Пространство за мной стало неестественно тихим. На всех лицах, которые я видел, было написано ожидание.

Я вошел в царство обрушившихся мыслей.

Плоть и кости органической и неорганической материи окружили меня. Здесь была подлинная тишина, а не тишина сдерживаемого дыхания, давление было настоящим, а не просто весом чьих-то надежд или страхов. Я продвигался глубже в матрицу, медленно нащупывая путь, поскольку продвигаться в этой мешанине хаоса и порядка было гораздо сложнее, чем прежде. Я уже воспринимал дикую непредсказуемость рифов как данность, стал ощущать полевой костюм как вторую кожу. Это была такая свобода, когда не знаешь, что ждет тебя в следующий момент, чистая, как восторг, который временами охватывал меня, когда я соприкасался с тайнами, говорившими со мной голосами, неслышными никому другому.

Но на этот раз путь в неведомое был перегорожен барьерами из обломков коридора, заблокирован молистилом - неорганическим материалом, плотность которого выходила за пределы мощности моего костюма, материалом непроходимым даже для меня. Было трудно поверить, что он был разворочен взрывом, не таким уж мощным, если не превратил весь комплекс в дымящуюся воронку. Материалы, использованные для постройки комплекса, не были специальными, и их не проверяли перед началом строительства. Это была еще одна роковая для многих ошибка Тау.

Я переместился вверх, к разломанной плите потолка, продвигаясь как пловец в мерцающем желе распыленных облачных рифов. Я снова остановился, проникая глубже в матрицу, позволяя ее тишине и силе окружить меня, забрать меня из мира, оставленного мной позади. Присутствие рифа стучалось в мой мозг, как камешки об окно, с того самого момента, как я коснулся его. Сейчас, наконец, я был почти в безопасности, и открыл настежь все окна моего мозга. Мое тело расслабилось, я выбрасывал из своего сознания все мысли, которые принес с собой, пока у меня не остались лишь ощущения.

Тишина была наполнена светом, я с каждым вздохом вдыхал музыку, мои глаза видели трансцендентную плотность потока излучения с непредставимой длиной волны. Все мои чувства вливались в матрицу рифа.

Тут было очень просто потерять себя, оставить зудящее беспокойство, впивающееся в кожу как песок. Усилием воли я остановил распыление своего сознания и вынудил себя вспомнить тех, кто остался ждать моего возвращения:

Джеби. Джеби потеряет мать, если я собьюсь с пути. Инспектора, которых прислал сюда Испланески, чтобы они докопались до корня лжи Тау, никогда не смогут рассказать кому-либо о том, что они обнаружили. И я никогда не смогу спать нормально, если буду знать, что из-за своих предрассудков, из-за своей накопившейся горечи я не найду выживших.

Если выжившие были. Я медленно сканировал толщу завала сеткой своей пси-энергии, чувствуя, как растет мой контроль над нею, пока я отыскивал в этом затемненном мире слабый отблеск человеческой мысли. Но эта затемненная комната была сумасшедшим домом, где все было не так, как обычно, где лестницы сложных гидрокарбонатов вели к непроницаемым пластико-керамическим потолкам, двери открывались в пустоту или в стены: смертельная ловушка иллюзий для любого искателя, чье внимание рассеется хоть на миг.

Но я продолжал свое дело, и зашевелились старые воспоминания, воспоминания о том времени, когда я был настоящим телепатом - хорошим телепатом, одним из лучших. Если вообще кто-то может найти их, то я их найду. Если тут еще остался кто-то живой, он должен быть где-то здесь... где-то... Там.

Я поймал серебристый отблеск мозга, лучащегося болью. Я бросился к нему, когда контакт прервался, последовал за ним сквозь вихрь странных ощущений, не давая нити исчезнуть совсем. Я не мог позволить себе сейчас потерять ее, когда я так близко.

Там. Мои чувства уловили контакт, пси-нить изогнулась дугой, когда мой мозг соприкоснулся с другим... еще одним... и еще: ужас, боль, горе.

Трое. Только трое? Сколько человек зашло туда? Наверняка больше трех. Я не знал внутреннего ощущения этих сознаний, никогда в них не был и не мог сказать, принадлежали ли они тем людям, которых я ранее встречал, потому что ни в одном из них сейчас не было четких мыслей. Их чувства стоном врезались в мой мозг, и я понял, что их время истекало.

Я не стал входить с ними в телепатический контакт, зная, что они только запаникуют. Я уцепился за хрупкую нить энергии, которая связывала меня с их местонахождением, в то время как мозг мой тянулся обратно по лабиринту распыленной субстанции рифа, чтобы завершить круг, соприкоснувшись с мозгом снаружи, который, как якорь, сможет удержать меня, к которому я смогу двигаться, словно наматывая на себя якорную цепь.

Я наткнулся на Натазу. Возможно, он стоял ближе всех, возможно, он один желал, чтобы я нашел его. Я почувствовал, как он ответил, словно контакт был физическим. Следуя, как по компасу, по нити его удивления, я снова проложил тропу через техноорганический лабиринт, и вскоре вывалился на открытое пространство.

Натаза подхватил меня и крепко держал, пока костюм дезактивировался. Он все еще был в моей голове, не по собственному выбору, разрушая чары рифа, требуя ответа.

- ... нашел их? - спрашивал он. - Ты нашел их?

"Нашел их, нашел их, нашел..." - Я потряс головой, пытаясь избавиться от эха, поднял руки и энергично закивал головой, увидев выражение его лица. Я расстегнул шлем и снял его. - Живые. Только трое.

- Трое? - повторил он. - Трое? Проклятье, там было двадцать семь человек!

Я опустил глаза.

- Моя... моя жена?

- Не знаю, - пробормотал я. - Я не мог. - Я запнулся, чувствуя, как горе его превращается в гнев. Я оборвал контакт между нами, выбрасывая его из своих мыслей. - Ты хочешь сказать, что если бы твоя жена была мертва, ты не стал бы заботиться о спасении остальных, запертых в рифе?

Он моргнул, и лицо его изменилось.

- Нет, - сказал он. - Нет, конечно нет. Насколько они далеко?

- Минутку, - сказал кто-то за ним. Те самые чиновники, которые разговаривали с Протсом, когда я углублялся в риф, окружили нас. Протс все еще был с ними. - Как насчет людей из ФТУ? Они все мертвы?

Мне не нужно было быть телепатом, чтобы понять, о чем они на самом деле спрашивают. Если все инспектора убиты взрывом, это сулит Тау мало хорошего, но корпорация в состоянии вывернуться. Если инспектора живы, то нет никакой надежды на то, что ошибки останутся незамеченными - маленькие ли, большие ли.

- Я не знаю, кто выжил, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. - Я знаю только то, что там есть люди, которые до сих пор живы.

- Как ты можешь быть в этом уверен? - пробурчал один из служащих Тау.

- Он знает, - ответил Натаза тяжелым от подозрения голосом. - Он телепат.

Вокруг нас стала собираться толпа, по большей части из легионеров и рабочих, ждущих указаний.

- Он искалечен, черт возьми! - сказал Протс. - Он не может читать мысли.

- Он может читать рифы, - сказала Икспа. Я с удивлением повернулся и увидел, как она проталкивается к нам через толпу. - До него у нас не было ни одного подобного человека. Какого черта вы забрали его отсюда, как только он успел обнаружить аномалию? - Рабочие вокруг нас зашептались, но я не смог угадать их настроение. Икспа отвела от Протса глаза, словно не ожидая ответа. - Как, по-вашему, мы должны действовать в таком случае, сэр? - Она адресовала этот вопрос Сандаски, сопроводив его кивком головы в мою сторону.

- Мы делаем все, что возможно, - Сандаски сделал такой жест, словно сам копался в дымящихся развалинах. - Ничего больше мы сделать не сможем, пока снаряжение не будет подготовлено к работе. - Он взглянул через плечо на рабочих, пытающихся разобрать завал со снаряжением, которое делало то, что им было нужно, с третьего раза. - Это займет часы.

- Я не уверен, что в нашем распоряжении есть часы, Сандаски, - сказал я.

Он взглянул на меня, снова не узнав, с недоверием, словно я забыл, кто я такой, что позволяю себе так обращаться к нему.

Я обернулся к Икспе:

- Когда я нахожусь в полевом костюме, могу ли взять с собой еще снаряжение?

- Какое? - нерешительно спросила она.

- Полевые костюмы - три костюма.

- Да, можешь, - сказала она. На ее лице появилось понимание. - Почему бы и нет? Ты думаешь, что действительно сможешь дойти до них? Вывести их?

- Хочу попытаться.

Икспа повернулась к одному из рабочих, стоявших за ней:

- Принеси мне еще несколько полевых костюмов.

- Минутку, - сказал Сандаски, нахмурившись. - Ты не можешь сделать это.

Все удивленно уставились на него.

- Почему нет? - спросила Икспа. - Это может получиться.

Сандаски сжал губы. Он выглядел так, словно стоял на раскаленной плите.

- Это слишком опасно. Я не хочу рисковать еще одной жизнью. - Он указал на завал, пытаясь сделать вид, словно для него действительно важно, жив я или мертв.

- Я доброволец, - сказал я. - И желаю рискнуть. Я могу дойти до них.

- Мы не знаем, наши ли люди выжили там, - запротестовал Протс. - То, что там вообще кто-то выжил, мы знаем лишь со слов этого полукровки.

Сандаски посмотрел на Протса, шевеля губами.

- Извините меня, сэр, - сказал Натаза. - Не хочет ли он сказать, что, если выжившие - инспектора, мы должны ради блага кейретсу оставить их умирать? И только потому, что мы не знаем, кто выжил, мы не придем к ним на помощь? - Шепот, окружающий нас, стал громче. - Там моя жена, сэр, - сказал Натаза. - Я не знаю, жива она или нет, Но кейретсу не значит, что надо оставлять людей умирать погребенными заживо только потому, что они могут оказаться чужаками, Чужаками, которые могут знать слишком много. Кейретсу значит семья.

Сандаски побагровел. Он снова взглянул на Протса, потом перевел взгляд на рабочих, которые уже принесли полевые костюмы. Икспа вручила мне шлем. Я надел его. Она протянула мне остальные костюмы, один за другим.

- Неси их, прижимая к своему телу как можно ближе, - сказала Икспа. - Тогда они будут находиться внутри твоего фазового поля. - Она указала кивком на ждущую меня матрицу рифа.

Я пошел вперед, с костюмами в руках, наблюдая краем глаза за Сандаски и Протсом. Их взгляды мрачнели по мере того, как я продвигался к рифу. Но вроде само по себе, без распоряжений Натазы, вокруг меня образовалось ограждение из легионеров и рабочих, защищая меня от любого вмешательства кейретсу. Я добрался до обвала потревоженных мыслей и вошел в него.

Риф снова заструился в мой мозг. На этот раз мне было легче, поскольку гнев, который был со мной, когда я в предыдущий раз вошел в риф, исчез, потому что на этот раз я знал, что могу сделать то, что надо.

Почувствовав риф, я понял, что сверкающая нить моего контакта с выжившими не прервалась. С облегчением и некоторым трепетом я прошел по ней до конца, не останавливаясь.

Я вышел через стену матрицы в небольшую вакуоль, где под случайно не обвалившейся плитой нашли укрытие трое. Я почувствовал шоковую волну их недоверия, когда я непонятным образом появился перед ними, выйдя из стены. Они, сжавшись, уставились на меня, словно на очередную напасть, желающую завершить недоделанное рифом.

- Я пришел, чтобы забрать вас отсюда, - сказал я, пытаясь подобрать слова, которые быстрее всего вернут им способность рассуждать. Я не знал, как мой голос слышится им, можно ли хотя бы разобрать слова. Я протянул костюмы, чтобы они увидели их, пытаясь найти в их грязных, ошеломленных лицах знакомые черты.

Линг Натазы здесь не было. Я не узнал никого из них, но на одном из них было грязное подобие униформы ФТУ.

- Слава Богу! - Инспектор поднялся, придерживая руку, согнутую под неестественным углом. Под слоем грязи и крови его лицо было серым от боли. - Как? - пробормотал он. - Где?

Я улыбнулся:

- Меня послал Испланески.

Он молча уставился на меня широко раскрытыми глазами. Остальные тоже не отводили от меня взгляда, сжавшись и замерев.

- Поднимайтесь, - мягко сказал я.. - Я принес вам полевые костюмы. Я выведу вас.

Федерал взял костюм и стал натягивать его, в то время как я помогал надевать другой костюм женщине с пустым взглядом в форме стражника. Вместе мы напялили костюм на третьего - на рабочего с разбитым лицом. Похоже, он лишился глаза, будучи не старше меня. Я пытался не смотреть на его лицо, пытался не смотреть на то, на что приходилось любоваться им, запертым тут: на руку и на ногу, торчащие из завала. Я стоял в луже крови. Я справился с тошнотой, заставив себя сконцентрироваться на мысленном поиске тех, кто еще мог остаться в живых, не замеченный мной. Больше не было никого.

- Эти костюмы не функционируют, - запротестовал инспектор, когда нагнетатели кислорода очистили его легкие и он смог соображать нормально: он уловил бессмыслицу чисел на дисплее шлема.

- Все в порядке, - сказал я, стараясь придать голосу ту уверенность, которую он хотел услышать. - Я выведу вас. Вам надо только следовать за мной.

- Твой костюм работает нормально? - спросил он.

- Да, - ответил я, не глядя на него. - Он на связи. Идем.

Я протянул руку, и инспектор взял ее, в свою очередь протягивая руку рабочему. Легионер взяла за руку рабочего. Они осторожно потащили ее, и я повел всех к стене рифа. Женщина шла за нами бездумно как автомат, но все-таки шла.

Я вошел в рифы, увлекая за собой остальных, с облегчением замечая, что оставленная мною мысленная нить все еще держится и может провести нас обратно сквозь матрицу. Было тяжело следить за бредущими сзади очень медленно из-за ран, шока, отсутствия опыта. Я чуть было не потерял одного из них, пока мы пробирались через карманы меньшей плотности, через то, что казалось им зловонными испарениями в абсолютной темноте. Я должен был напоминать себе, что они не могут чувствовать того, что чувствую я, мне приходилось возвращаться, чтобы повернуть того или другого в нужном направлении.

Сейчас я не мог общаться с ними, чтобы подсказать что-то или успокоить словом: переговорные устройства в костюмах не работали. Я был рад, что не мог слышать того, что они произносили во время пути. Я знал, что они чувствуют, и мог только двигаться сквозь их безумный кошмар к свету. Путь в завал был свободным и легким - путь обратно был похож на тропу в другой вселенной, где на каждом шагу ожидали ловушки. Мое дыхание стало отрывистым и хриплым, я не знал, сдают ли мои силы или неисправен костюм. Я знал только, что, если не дойду до конца этой ментальной нити, не дойдет никто из идущих за мной.

И внезапно мы оказались снаружи - я вывалился из рифа, увлекая за собой инспектора. Остальные последовали за ним и, как камни, попадали на пол. Я опустился на колени, натужно кашляя, а рабочие и стражники столпились вокруг, стягивая с нас шлемы и костюмы, оставляя меня беззащитным перед потоком шума снаружи, потоком мыслей рифа изнутри. Я закрыл голову руками, пытаясь отгородиться от него.

Кто-то поднял меня на ноги, отрывал мои руки от головы.

- С тобой все в порядке?

Я кивнул с закрытыми глазами. Он вывел меня из озабоченной толпы. Я наконец открыл глаза, увидел лицо Натазы. И понял, почему мне не хотелось смотреть ему в глаза.

- Ты не нашел ее, - прошептал он. Это не было обвинением, даже вопросом не было. На этот раз в его лице была покорность, смешанная с глубоким горем. - Она ушла.

Я кивнул, тяжело сглотнув, ошеломленный его чувствами.

- Те трое, которых я вывел... - Я кивком головы указал на выживших. - Больше никого в живых не осталось.

- Хотя бы... - Его голос сорвался. - Она хотя бы не страдала. - Он вытер лицо ладонью: - (Он жив, тот, кто остался дома, жив и страдает. Джеби. Она ушла, Мийа ушла. Боже, что же теперь делать с Джеби?) - думал он.

Я не знал что делать, и не знал, что сказать, Натаза вытер глаза.

Федералу помогали двое медицинских техников. Он посмотрел на нас, заметил покрасневшие глаза Натазы и перевел взгляд на меня.

- Я хотел поблагодарить тебя, - сказал он хриплым от боли голосом. Я кивнул, лишь частично переключая на него внимание и чувствуя горе Натазы. - И я хочу поговорить с тобой. Сейчас.

- Сэр, - сказал ему один из поддерживавших его техников, - сейчас мы отведем вас в больничную палату, чтобы убедиться, что раны не угрожают вашей жизни.

Инспектор раздраженно взглянул на него, но спорить не стал. Он посмотрел на Натазу:

- Лучше бы, чтобы с этим рабочим не произошло никаких несчастных случаев, пока я отсутствую. Ты понял меня?

Темные глаза Натазы выдержали его взгляд.

- Да, - ответил он.

Инспектор позволил медицинским техникам увести себя, оглянувшись разок, словно желая быть уверенным в том, что запомнил мое лицо, или в том, что я еще не исчез. Я стоял рядом с Натазой, наблюдая, как они удаляются. Повисла долгая болезненная тишина. Наконец Натаза расправил плечи, словно пытаясь стряхнуть с них груз горя. Я больше не мог почувствовать его мозг, не мог посмотреть сквозь его глаза. На его лице теперь ничего не было. Он снял что-то со своего ремня, протянул руку и застегнул это вокруг моего запястья.

Я попытался вырваться и замер, сообразив, что это не наручники. Вспыхнул свет, боль пронзила руку. Когда он убрал эту штуку, на моей руке больше не было рабского клейма-браслета - только полоска содранной кожи шириной в два пальца вокруг запястья.

- Твой контракт отменен, - сказал Натаза.

Я поглядел на него, не зная, что чувствую больше - боль или удивление. Но оба чувства захлебнулись в моем недоверии.

- Ты можешь сделать это? - прошептал я.

- Это был контракт, не имеющий силы. Ты не должен был оказаться здесь.

- И что теперь?

Его рука опустилась на пистолет, взгляд заледенел, отыскивая в толпе Протса. - Теперь, - сказал он, - дерьмо застряло в вентиляторе. - Он нажал на свой браслет, и внезапно двое стражников направились к нам через толпу. Натаза указал на меня. - Отведите его в лазарет. Оставайтесь с ним.

- Но я не...

Он окинул меня взглядом.

- Обработайте его руку. Потом найдите, куда они определили раненого инспектора, и положите его на соседнюю койку.

Один из стражников улыбнулся:

- Нет проблем.

- Как Пари? - спросил Натаза. Это имя я прочел на костюме спасенной женщины.

- Медики говорят, что приведут ее в порядок, сэр.

- Хорошо, - пробормотал Натаза, но опуская глаза.

- Намастэ, - прошептал я. Натаза взглянул на меня, не понимая. Когда меня уводили, я оглянулся: Натаза направлялся к Протсу. Они исчезли из моего поля зрения до того, как я увидел, что произошло. Но я все равно улыбнулся.

Глава 29

Когда я оказался в одной палате с инспектором, он отдыхал после сеанса терапии. Беседа с ним откладывалась до лучших времен. Но я сумел подслушать из разговоров, что его имя Ронин и что он выживет.

Сложнее было поверить, что мне удалось пережить это. Я лег на пустую койку, оберегая свое запястье, уже покрытое искусственной кожей, радуясь покою, а усталость уже опутывала мое сознание.

Внезапно проснувшись, я сообразил, что заснул и спал, должно быть, несколько часов.

Лус Воуно стоял рядом с моей койкой и тряс меня за плечо. Он поднял руку, предупреждая, увидев, что я открыл глаза.

- Воуно? - пробормотал я, садясь. - Откуда ты, черт возьми, появился?

Он указал кивком на соседнюю койку. Рядом с ней стоял Натаза, помогая Ронину подняться. Ронин выглядел еще более отупевшим, чем я, возможно, от лекарств, но он все-таки соображал и мог двигаться. Натаза выглядел еще хуже, чем Ронин, словно он боролся с горем много часов и проиграл битву.

- Мне не понравилось то, что говорят наверху, - сказал Натаза. - Я хочу, чтобы вы оба были в безопасности и недосягаемы для них, пока не станет возможной отправка обратно.

Он отдал Ронину его форменные брюки и куртку, помог одеться.

Поднявшись с постели, я бросил взгляд на мониторы безопасности. Они были всегда и везде включены, даже здесь.

- Мы проигрываем запись. Если кто-то и смотрит, то видит только вас, спящих здесь, - сказал Натаза в ответ на мой взгляд.

- Куда мы отправимся? - спросил я, изгоняя туман сна из головы. - Безопасного места нет.

- Я знаю безопасное место, - сказал Воуно, и по его улыбке я понял: Фриктаун.

Я кивнул, взглянул на Ронина, на браслет на его руке.

- Тебе лучше оставить это здесь.

Он посмотрел на меня так, словно я предложил ему оставить тут один глаз.

- По нему они могут выследить тебя. Если Тау хочет скрыть свои ошибки, то с браслетом на руке ты нигде не будешь в безопасности.

Он был потрясен. На лице его появилось сомнение, затем - понимание. Медленно, неохотно он расстегнул браслет, держа его в руке, словно взвешивая.

- Он прав. Это единственный способ, - сказал Натаза.

Ронин, нахмурившись, бросил браслет на койку. Мы вышли из комнаты. Натаза помогал Ронину, поддерживая его за талию. В коридоре нас поджидали стражники, чтобы проводить до выхода через лабиринт комплекса.

Новый флайер Воуно стоял на том же месте, где когда-то стоял старый - на посадочной площадке перед главным входом в комплекс. Я взглянул вверх.

Облака проплывали по лицу луны... или это были не облака, а что-то большее.

У флайера тоже стояли стражники. Они жестами пожелали нам удачи и отступили в сторону. Люк открылся, и Воуно помог Ронину взобраться по скату.

Я полез за ним, обернулся, поняв, что Натаза не следует за нами.

- А ты? - спросил я.