Чтение 30–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

- Тропа, - ответил гном. - Когда увидишь дорогу, ахнешь...

Маленькая фигурка двигалась вроде бы неуклюже, но проворно. Я прикинул его рост, хмыкнул, он сразу же оглянулся, злой и настороженный.

- Над кем ржешь?

- Я не ржу, - ответил я честно. - Так, подумал просто...

- О чем?

- Что я уже в который раз наступаю на грабли. Но будет хуже, если наступлю на ваши грабли!

Он не уловил, в чем соль, кивнул благосклонно.

- Да, с нами надо быть начеку. Мы - гномы, не какие-нибудь...

- ...сраные эльфы, - подсказал я. Он довольно хмыкнул, сам в адрес эльфов резких движений не делает, в благородство играет, но от меня слышать явно приятно. - А вот вы, гномы, для нас всегда были образцами отваги и чести! У нас только ахи из-за ваших мечей и доспехов. Им цены нет! Императоры и короли за них любые деньги платят. А уж про самих гномов только и слышно, какие все благородные, отважные, и хотя слова их порою грубы, но лучшие в мире песни они в рюкзаках хранят...

Тропа вроде бы еще чуть расширилась, а потом и вовсе влилась в явно древний ход, вырубленный людьми, я с облегчением вздохнул, с трудом разогнул колени, поясницу и кое-как выпрямил шею.

Глава 6

Дважды проплывали глубокие ниши, я рассмотрел бронзовые гробы, ничуть не удивился, при нынешней бурной и неспокойной жизни надежнее своих мертвецов прятать в подземельях поглубже. Вот египетские фараоны заранее готовили себе сверхтайные усыпальницы, лично настраивали ловушки, капканы, западни, а в моем прошлом мире, где вроде бы давно вывелись шлиманы, все равно какие-нибудь отморозки крушат надгробные памятники и выворачивают кресты.

Гном посматривал на меня с растущим раздражением, я сказал с восторгом:

- Как хорошо быть гномом! Ведь все сокровища прячутся в глубинах, а кто им хозяева, как не гномы? Тебя как звать?

- Аланк, - ответил гном.

- Достойное имя, - воскликнул я с восторгом. - Имя королей!.. Да что там королей, в наших землях только императоры имеют право на это имя! Тебе повезло... Или ты из императорской ветви? То-то смотрю, твое исполненное высшего благородства лицо чем-то знакомо... У нас оно на золотых монетах высшей пробы...

Гном сказал польщенно:

- Да, я сам чувствую, что у меня были знатные предки. Жаль, другие этого не понимают. И эти золотые жилы раньше принадлежали наверняка моему роду. Жаль, в этих краях уже все золотые жилы выбрали еще в древности.

- А камни?

- Камни еще раньше! Мы камни любим.

Он шел быстро, я едва поспевал, камни под ногами не выровнены, спотыкаюсь, не сразу ощутил холод на груди, пощупал амулет, он как льдинка, оглянулся, запоминая место.

Гном довольно похрюкивал, ход наконец оборвался тупиком, гном хитренько взглянул, потрогал стену сбоку, камни ушли в сторону, мы перешагнули порог.

Я ошалело оглядывался. Вся история архитектуры - борьба за окна. Здесь, похоже, боролись в другую сторону, зато победили. Пещера просторная, надежная, вырубленная в благородном сером граните, в стенах ни щелей, ни каверн, гладкая, как скорлупа ореха. Свет идет с закругленного свода, там же вделаны крупные кристаллы, похожие на стекло или хрусталь.

Я засмотрелся на дивную игру света, гном сказал довольно:

- Нравится? А это всего лишь... ну, как у вас шалаш... Подожди здесь!

Я выбрал лавку ненадежнее, а когда поднял голову, в пещере кроме меня только эта добротная мебель да вкрапленные в стены участки камня других пород. Гномы отделали свой "шалашик" добротно, очень добротно, так что пусть не брешут насчет временности и походности. Как богач отделывает стены кабинета древесиной разных пород, так и здесь узнаю умело врезанные плиты малахита, вон там благородная отделка коричневым, здесь окантовка черным, что за камень такой удивительный, а-на противоположных сторонах некая аппликация желтым, вроде бы даже золотом...

За спиной сухо затрещало, из прохода выбрались трое гномов, Аланк повел в мою сторону короткой, но мускулистой дланью:

- Это рыцарь, который был в долгу у Атарка.

Двое гномов, еще выше и шире в плечах, чем Аланк, рассматривали меня с явной недоброжелательностью. Один спросил раздраженно:

- И что?..

В короткой реплике было столько уничижения, что Аланк вздрогнул и согнулся, будто на плечи рухнула глыба.

Я сказал быстро:

- Будучи наслышан о великой доблести и отваге гномов, я уговорил Аланка взять меня с собой. До этого я побывал в замке эльфов, вот уж говнюки, каких свет не видывал!.. надменные, под ноги не смотрят, даже когда в собственное... гм... вступят, все тупые, как один, а уж трусы, каких свет не видывал! Потому и обучились стрелять из луков, что страшатся подобно доблестным гномам сойтись в честной схватке лицом к лицу!

Они слушали сперва с брезгливостью, уже сделавши движение обратно к выходу, затем внимательнее, наконец второй начал улыбаться, довольно расправил плечи и выпятил грудь, а первый хоть и ничем не проявил свое отношение, но сказал без враждебности:

- Редко, что вот так глубоко видит суть... а то все: эльфы, эльфы!.. Замечают только внешний блеск.

Я указал на самоцветы в потолке.

- Да у вас и с блеском в порядке. Только вы не выставляете напоказ, как сраные эльфы. Те прямо в глаза тычут своей утонченностью... да какая это утонченность - просто вырождение! Ни отваги, ни силы, ни мужской доблести... А ведь известно, что настоящий мужчина идет не в рост, а в хвост, в смысле - в корень!

Второй гном улыбался во весь рот, Аланк вздохнул с облегчением и смотрел с благодарностью. Первый гном обернулся.

- Вообще-то, Аланк, ты не сделал ошибку... Да, этот человек, хоть и чужак в нашем мире, понимает правильно. Так что ладно, прими его как гостя. Но не слишком, не слишком, понял?

Оба удалились, Аланк прокричал вдогонку:

- Да, я все сделаю!..

Камни за ними задвинулись, как диафрагма, Аланк перевел дыхание, глаза его заблестели, как темный агат, омытый дождем.

- Фу... Я уж думал, как-то проскользну, это же звери, а не гномы, но сразу же напоролся... Повезло, теперь меня уважать будут, а то Аланк-дурак, Аланк-недотепа...

Я сказал с энтузиазмом:

- Всегда рад помочь! На самом деле люди всегда смотрят по одежке, когда рожа крива, ленятся заглянуть вглубь, где как раз и есть истинные ценности. Вот я смотрю и вижу твою великую и благородную душу, а остальным некогда вглядываться, понял? Они только мазнут взглядом по тебе...

Гном вздохнул.

- Ты прав, вид у меня самый что ни есть... простой.

- Ты еще покажешь себя, - заверил я. - Сейчас вот показал своим вождям, начнут уважать... самую малость, но все начинается с малого! Потом и остальные начнут.

Он почесал в затылке, на лице появилось озадаченное выражение, вместе с тем что-то вроде жалости о потерянных возможностях.

- Ладно, - сказал он, вздохнув. - Тебя велели принять как гостя. А гостя как-то не принято...

- Да, - согласился я с сочувствием, но и с торопливостью. - Гостя как-то не принято обирать, кабалить и вообще вгонять в долг. Эти сраные эльфы, конечно, да, но не благородные и исполненные всяческих достоинств гномы, истинные повелители недр и прочих просторов!

Он вздохнул снова, совсем горестно:

- Что пить будешь?

- Да что дашь, - ответил я. - Только не спиртное. Я за рулем... в смысле, сегодня утром в дальнюю дорогу.

Он сказал с недоумением:

- Почему у меня такое ощущение, что ты меня, надул?

- Каждый из людей или гномов, - объяснил я, - всегда мечтает о большем. На самом деле половина результата - уже победа. Редко бывает, когда обе стороны сделки выигрывают, но... нам повезло, мы оба выиграли. Ты повысил свой рейтинг от дурака к соображающему, я... ну здесь понятно, получил такую мелочишку, как жизнь... Ерунда, конечно, что жизнь для настоящего мужчины? Так, ерундишка, я ж не общечеловек какой, но все равно - мелочь, а приятно. Так что наливай!

Горное вино забулькало, черное и тягучее. Я принюхался, нефтью не пахнет, видимо, какие-то фракции.

- Ну вот, опять нет повода не выпить...

- Что-что? - переспросил он, не поняв.

- Лучше недоперепить, - объяснил я терпеливо, - чем перенедопить. И вообще жизнь прекрасна, удивительна, если выпить предварительно.

Он посмотрел, как я профессионально взял чашу с вином, сказал наставительно:

- Наши старшие говорят, что пить надо в меру.

- У вас мудрые старшие, - восхитился я. - Когда пьешь, в самом деле нужно знать меру. Иначе можно выпить меньше.

Он хлопал глазами, снова спросил, вот такой тугодумный народ гномы:

- Это как?

- Люди, - пояснил я, - которые утверждают, что "пить надо больше", и те, которые говорят "пить надо меньше", согласны в одном: пить - надо.

Он кивнул, это понятно, вот что, оказывается, имели в виду старейшины, с наслаждением выпил, налил снова, я предложил выпить за мир и дружбу, а едва он осушил третью чашу, поднял чашу за бабс, снова выпили...

После седьмой или восьмой, когда я уже потерял счет, он сказал, расчувствовавшись:

- Слушай, друг, возьми от меня подарок. Мне это здесь ни к чему, а тебе вдруг да пригодится?

Я с сомнением смотрел, как он поставил на стол еще одну чашу, старую и покрытую пылью. На дне поблескивают шарики смолы размером с горошины.

- Зерна, - объяснил он. - Там, внутри. А сверху обмазано горной смолой. Чтоб воды не чуяли, понял? Услышат, сразу начнут пускать корни. А тогда уже не остановишь. Будут тянуться, пока не вырастут в деревья. Конечно, если будет чем питаться...

Я оглядел с подозрением.

- А чем питаться?

Он хмыкнул.

- Чем дерево питается? Посадить в землю, само найдет. Это здесь не выживут, а там, наверху...

- Спасибо, - сказал я с чувством. - Извини, ничем не могу отдарить... Хотя как насчет золотых монет?

Он насторожился, в глазах сразу появилась расчетливая трезвость.

- Откуда у тебя золото?

- При мне ни гроша, - согласился я, - но когда мы шли сюда, я услышал в одном месте...

Он насторожился.

- В нашем подземелье?

Гном с трудом помог отодвинуть каменную плиту, плечо ему оттягивает сумка с золотыми монетами. Яркий свет ударил в глаза с такой силой, что я зарычал и, щурясь от яркого солнца, поспешно задвинул плиту на место, едва не придавив гному пальцы.

Граф Эбергард, граф Мемель, Дилан, сэр Смит и еще трое рыцарей выводили из конюшни коней, а я, оказывается, вылез в пространстве двора между кузницей и пекарней.

Глаза Эбергарда расширились, но сразу же подозрительно сузились:

- Сэр Легольс, что вы там делаете?

- Да вот не спалось, - ответил я, небрежно отряхивая рукав от комочков земли. - Решил поохотиться на индриков... Брехня, не водятся они в этих краях.

Сэр Смит воскликнул в страхе:

- А огненные демоны?

Я сдвинул плечи.

- Наверное, не сезон.

Глаза Дилана горели восторгом, я представил себе, что нарассказывает по возвращении, спросил строго:

- Моего Зайчика покормили?

Мемель ответил с почтительным восторгом:

- Ваш конь выбрался из конюшни и всю ночь торчал у кузнеца! Угли жрал, запас подков схрумкал. С вас три серебряные монеты, сэр Легольс!.. Я уже заплатил кузнецу.

Я оглянулся на гостиницу, желание ринуться и вывести на чистую воду угасло, как слабый огонек под ушатом холодной воды. Те, кто меня захватил так умело, уже скрылись в панике, обнаружив в подземелье только пустые цепи. Да и тот, кому меня обещали, если и появился, то наблюдает с почтительного расстояния.

- Ваш должник, - ответил я. - Впрочем, не примете ли вместо трех серебряных одну золотую?

Мемель поклонился.

- Рад нажиться на такой неосведомленности. Впрочем, ваше нежелание прикасаться к серебру наводит на некоторые размышления...

- А золотые монеты выдают меня, - согласился я сокрушенно, - как поклонника Желтого Дьявола. Сознаюсь, сэр Мемель, во всем сознаюсь! Все в седлах?

Эбергард откликнулся издали, весьма раздраженный:

- Сэр... Легольс! Не все делается по вашему желанию. Коня графа Мемеля нужно перековать немедленно, о чем конь знал, но не сообщил графу, а тот сам не удосужился проверить... да и у лошади Дилана подкова начала позвякивать, вот-вот оторвется. Мешки с провизией не собраны...

Смит сказал обидчиво:

- Я распорядился сделать это в последний момент! Чтобы все самое лучшее и свежее...

При мне рыцари наполняли мешки сыром, сушеным мясом и только что испеченным хлебом, слишком мягким и сдобным, чтобы сразу же не смяться до размером лепешки.

Мемель наполнил все фляги и бурдюк, я догадывался, что вовсе не водой, но смолчал. Вино здесь слабое. Лошади с неодобрением оглядывали объемистые тюки, вздыхали и печально смотрели добрыми карими глазами.

Брайан и леди Ингрид почему-то следили за мной как-то особенно тревожно. Если за время путешествия вроде бы начали привыкать, то теперь снова будто ждут от меня удара.

Глава 7

За городскими воротами раскинулась ширь, небо синее, трава метнулась под копыта и побежала зеленая и мелкая. Мир привычен, только у самого горизонта поднимается черный как ночь, лохматый столб. Мне показалось, что он медленно движется в нашу сторону, лица рыцарей помрачнели, граф Эбергард процедил с ненавистью:

- Смерч Мартина Бурка... Это он, трудно не признать...

Он умолк, все едут в оговоренном порядке, слышен только цокот подков, взгляды устремлены на черный столб.

- Это он создал? - спросил я. - Бурк?

- Кого? - переспросил Эбергард в непонимании.

- Этот смерч.

- Шутите, сэр Легольс? Если бы знать, кто его создал!.. Я бы такого заставил жрать песок в этой пустыне, пока все эти барханы не проглотит. Сколько тысячелетий прошло... Нет, Мартин Бурк первым его рассмотрел вблизи, описал подробно и без страха.

- Ага, понятно, везде свои Америги Веспуччи. И чем он, этот смерч, опасен?

- Всем, - ответил он хмуро. Взглянул на меня, искривил рот в горькой усмешке. - Этот смерч... - самое древнее, что пришло к нам из прошлых эпох. Есть сведения, что он существовал между Пятой и Шестой Войной Магов. Уже тогда пытались его остановить или хотя бы понять, а в те времена, как говорят, маги были куда могущественнее, чем сейчас.

Мемель пустил коня с другой стороны, молча указал на коней. Все на скаку поднимают морды и тревожно нюхают воздух, как охотничьи псы. А мой Пес вдруг заскулил на бегу, начал оглядываться на меня тревожными глазами. Из озера на берег торопливо выбирались гуси, хотя далеко даже до полудня, не то что до вечера, поспешно бежали к городским воротам, даже не выстроившись в традиционный клин.

Исчезли шныряющие в поисках добычи муравьи, а жуки поспешно закапывались под землю.

- И чем он страшен? - вырвалось у меня пугливое, по нервам бегал электрический ток, заставляя сокращаться мышцы, как у безголовой лягушки на столе. - Много разрушений?

Эбергард сказал зло:

- Как сказать... Когда вдруг старики молодеют, а молодые становятся стариками - это как, разрушение или нет? Одни куры превращаются в цыплят, другие рассыпаются в пыль. Старые деревья становятся тонкими прутиками... даже земля меняется! Бывало такое, что когда смерч пересекал утоптанную дорогу, там образовывалось болото, вырастал лес или появлялись жаркие пески... Даже звери становились другими. И ни маги, ни священники - никто не мог остановить или хотя бы ослабить смерч Мартина Бурка. Пока от него одно спасение - удирать, удирать.

Я некоторое время следил за смерчем, идем под углом в тридцать градусов, черный столб как будто застыл, но это не так, иначе бы не рассказывали о нем ужасы. Однако двигается он, похоже, намного медленнее простого, вызванного атмосферными явлениями...

Простучали копыта, сэр Смит нагнал, на смерч и не взглянул, морда откровенно веселая, широкая рожа сияет, а усы стали длиннее и торчат в стороны, как прутья старинной антенны.

Я ответил хмурым взглядом, причин для радости в упор не зрю. Но его не смутило мое суровое, надеюсь, лицо, заговорил тихо и с самым таинственным видом, то и дело поглядывая по сторонам:

- Леди Ингрид и сэр Брайан готовятся бежать!

Я удивился, оглянулся на все более отстающих влюбленных.

- Какая муха их укусила?

Он хихикнул, словно школяр, я посмотрел на него с еще большим удивлением. Он сделал паузу, пояснил заговорщицки:

- Я подслушал их разговор. Оказывается, в городе их узнали! Даже пытались схватить.

Я насторожился.

- Стоп-стоп, что-то припоминаю. Так что же, за ними тоже гонятся? Тогда что-то понятно...

Он оглянулся, понизил голос:

- Монсеньор, вы не понимаете! Брайан - он и есть Брайан, а леди Ингрид совсем не леди Ингрид. Ее имя, оказывается, Дорис!

Он посмотрел на меня с триумфом, но я не схватился ни за сердце, ни за голову и спросил довольно тупенько:

- Ну и что?.. По мне, так Ингрид ей больше подходит.

- Ах, сэр Ричард, - сказал он с укором, - ничего вы о себе, как о сэре Легольсе, знать не хотите, а зря! Много интересного. В том числе и то, что леди Дорис - единственная прямая наследница рода Таргелонов, еще с детства обещана в жены... да-да, сэру Легольсу, наследнику герцогского престола.

Я снова оглянулся. Влюбленные отстали еще больше, явно намереваясь дать деру, но в этой пустыне их сожрут в два счета даже здешние озверевшие хомяки да суслики.

- Придется с ними поговорить, - сказал я зло.

Сэр Смит прокричал в спину:

- Монсеньор, только не раскрывайтесь!..

Я услышал конский топот за спиной, но не оглянулся, на языке толпились и спихивали друг друга на скользком ядовитые слова, но, когда увидел обреченные лица влюбленных, молча выругался: а что они еще могли ждать? Женщина, вспомнил я, говорит правду только тогда, когда хочет скрыть за ней ложь. Правда, леди Ингрид предпочитала помалкивать, разрешала говорить Брайану, но обрывала его в тот момент, когда простодушный парень, видимо, мог брякнуть лишнее.

- Здравствуйте, - сказал я злым голосом. - Или уже здоровался? Неважно, сейчас это не помешает. Говорят, по-настоящему в женщине может разобраться только один человек... Тот, у кого в руке острый меч. Или, на худой конец, мясницкий топор. Леди Ингрид... уж простите, что я по-старому, привык к этому имени, да оно вам больше идет, чувствуется нордический характер... и вы, сэр Брайан. Вы скрывали от нас свои истинные мотивы, что вообще-то дурно, за это вас обоих следовало пороть еще в нежном возрасте детства. Но я готов принять во внимание ваши... неверные представления о положении дел. Словом, я благословляю ваш брак. Мы собираемся заехать в городок на той стороне графства, Эбергард заверяет, что к вечеру как раз попадем, там есть церковь. Пусть местный священник вас обвенчает, чтоб уж не было желания покрутить хвостом и вернуться.