Чтение 30–й страницы книги ~Лазоревый грех~

- И это?

- Вампиры. У меня тесные связи с Мастером города Сент-Луис. Не думаю, что Хайнрик сознательно стал бы работать на вампира, но он мог этого не знать. Такую работу обычно заказывают через посредника, и никто никого не видит в лицо.

- А с чего это какому-нибудь вампиру взбрело бы в голову вас убивать за то, что вы встречаетесь с Мастером города?

Я пожала плечами.

- В последний раз, когда меня пытались убить, то именно по этой причине. Они считали, что это ослабит... Мастера, отвлечет его внимание.

Она перегнулась через стол, скрестив руки на животе.

- И вы думаете, что так оно и на этот раз?

Я сдвинула брови и покачала головой.

- Не знаю. Не думаю, но никакая другая политика мне в голову не приходит.

- Я занесу в дело и передам по команде. Можем вам предложить защиту полиции.

- У вас на такие вещи выделены средства?

Она улыбнулась, но не так чтобы радостно.

- У Хайнрика в досье есть слово "террорист". Поверьте мне, в наше время это страшное слово позволит мне поставить на вашу защиту кодлу здоровых мужиков.

- Не следует ли говорить "людей"? - спросила я, глядя ей прямо в глаза.

Она фыркнула:

- В гробу я видала эту политкорректность, да и вы, кажется, тоже.

- Извините, не устояла против искушения.

- К тому же вы достаточно давно работаете с полицией и знаете, что это обычно именно мужики.

- Увы, это правда.

- Так как насчет полицейского сопровождения или наблюдения?

- Дайте мне подумать, - попросила я.

Она встала, опершись руками на стол. Надо мной она не нависла, но все-таки была высокой.

- А почему вы не хотите нашей защиты, миз Блейк?

- Я могла бы получить копию доклада?

Она улыбнулась, но не слишком приветливо:

- Подайте запрос, и я не сомневаюсь, что через день-другой он будет удовлетворен.

- А нельзя просто снять ксерокс?

- Нельзя.

- Почему?

- Потому что вы отказываетесь от защиты полиции, а значит, что-то скрываете.

- Может быть. Но если вы мне дадите копии фотографий, я, быть может, их смогу идентифицировать.

- Как?

Я пожала плечами:

- У меня есть каналы.

- И вы думаете, что у этих каналов разведка лучше государственной?

- Скажем так: я знаю их мотивы и приоритеты. Но не могу сказать того же о сотрудниках всех ведомств моего правительства.

Мы несколько секунд поиграли в гляделки.

- Я не буду с вами этого обсуждать.

- Хорошо. Так можно мне хотя бы получить копии фотографий?

- Нет. - Ответ прозвучал окончательным.

- Вы себя ведете по-детски.

Она улыбнулась - скоре даже оскалилась.

- А вы что-то прячете. И если оно вдруг вынырнет и развалит все расследование, я добьюсь, чтобы вам это стоило таблички.

Я хотела сказать "попробуй, посмотрим", но промолчала. Слишком недавно была у меня табличка, чтобы я знала, на чем ее можно потерять, а на чем нет. Надо будет поинтересоваться поподробнее.

- Я слишком мало знаю, зачем Хайнрик за мной следил, чтобы скрывать что бы то ни было, О'Брайен.

- Вы это уже говорили.

Я встала со вздохом.

- Ну ладно.

- Всего хорошего, Блейк. Обращайтесь к вашим каналам, и посмотрим, что вам это даст. А я буду действовать через правительство и Интерпол. - Она подчеркнуто пожала плечами. - Назовите меня старомодной.

- Если вам так хочется.

- Идите, Блейк.

И я ушла.

Глава 38

Открыв дверцу джипа, я услышала, что звонит мой сотовый. Все время оставляю его в машине - забываю, что он у меня есть.

Я потянулась через сиденье и стала нашаривать его, одновременно захлопывая дверцу. Да, с распахнутой дверцей было бы прохладнее, но не хочу высовывать ноги наружу, когда лежу поперек сиденья. Не потому, что меня преследуют, - нормальная девичья паранойя.

Наконец я его достала на четвертом и последнем звонке, после которого он переходит в режим сообщений.

- Да, это я. Чего надо?

Грубо, конечно, зато я успела снять трубку.

- Ma petite? - спросил Жан-Клод, будто не был до конца уверен, что дозвонился именно до меня.

Хоть мне в бок воткнулась ручка переключения передач, а рука лежала на раскаленной коже сиденья, мне стало лучше. Приятно было услышать его голос, знать, что он первый мне позвонил. Значит, не так уж он на меня злится.

- Это я, Жан-Клод, извини, снова забыла телефон в джипе.

Я хотела сказать другое, но не могла найти нужные слова. Частично эта проблема заключалась в том, что я не знала, какие слова нужны и что они должны выражать.

- Полиция забрала Джейсона, - сказал он.

- Что ты говоришь?

- Приехали полицейские и увезли Джейсона.

Жан-Клод сообщал факты деловым голосом, лишенным интонаций. Обычно это означало, что на самом деле у него много эмоций, и ни одной из них мне не хотелось бы с ним делить.

Я сдвинулась на дюйм, чтобы рычаг не впивался мне в бок, и осталась лежать на сиденье. Под ложечкой запульсировали первые признаки страха.

- Зачем они его взяли? - прозвучал мой голос, такой же деловой и обычный, как у Жан-Клода.

- Для допроса по подозрению в убийстве. - Безразличный интеллигентный голос Жан-Клода не споткнулся на последнем слове.

- Каком убийстве? - спросила я еще более пустым голосом.

- Сержант Зебровски сказал, что ты сама сообразишь. И что брать Джейсона на осмотр места преступления не было удачной мыслью. Мне не было известно, что ты кого-нибудь берешь с собой при посещении места преступления.

- Ты говоришь так, будто это посещение друзей с визитом!

- Я не имел в виду ничего обидного, но зачем ты взяла с собой Джейсона?

- Я плохо себя чувствовала и не могла вести машину, полиция же не желала ждать, пока мне станет лучше.

- Отчего же тебе так нездоровилось, что ты не могла вести?

- Ну, кажется, потому что Ашер чертову уйму крови у меня взял. И еще у меня была сильная реакция на подчинение разума. От нее мне было не по себе.

- Насколько не по себе? - спросил он, и в его пустом голосе прозвучало что-то такое, чего я не могла сразу назвать.

- Пару раз я потеряла сознание, и меня вырвало. Достаточно? Теперь давай займемся текущей проблемой. Джейсон действительно арестован?

- Мне трудно было в этом разобраться, но думаю, что нет. Тем не менее его увезли в оковах.

- Это стандартная процедура для заведомого или подозреваемого ликантропа, - сказала я и заставила себя подняться, чтобы сидеть на сиденье, а не лежать поперек. Переднее сиденье джипа для этого не предназначено. - Ты знаешь, что если он не арестован, то он свободен в любой момент уйти с допроса?

- Это теория, ma petite, - усталым голосом произнес он.

- Это закон.

- Для людей, наверное, - сказал он мягко.

Я не смогла скрыть возмущение в голосе:

- Закон относится ко всем, Жан-Клод. Иначе система не работает.

Он тихо засмеялся, и впервые в этом смехе не было ничего неотмирного.

- Обычно ты не столь наивна, ma petite.

- Если его забрал Зебровски, то я знаю, куда его отвезли. И сейчас я недалеко от помещения РГРПС.

- И что ты собираешься делать? - спросил он, и в голосе его еще чувствовалась нотка того смеха.

- Вытащить Джейсона, - ответила я, застегивая страховочный ремень и пытаясь придержать телефон плечом, чтобы завести джип.

- Ты думаешь, это возможно?

- Вполне, - ответила я и чуть не уронила телефон, но машину завела. Кажется, сегодня у меня все время проблемы с координацией.

- Ты очень уверенно говоришь, ma petite.

- Потому что я уверена. - И я действительно была уверена, вот только дрожь в животе могла придерживаться другого мнения. - Извини, мне пора.

- Удачи, ma petite. Надеюсь, ты выручишь нашего волка.

- Сделаю все возможное.

- В этом у меня нет сомнений. Je t'aime, ma petite.

- Я тебя тоже люблю.

Разговор кончился. Зато хотя бы кончился словами "я тебя люблю". Все лучше, чем орать друг на друга. Положив телефон на соседнее сиденье, я включила передачу.

Все срочные дела - по очереди. Вытащить Джейсона, выйти на некоторых знакомых и узнать, что им известно о Хайнрике, а потом подготовиться к большому пиру с Мюзетт и компанией. Ах да, и еще сообразить, как урегулировать дело с Ашером, да так, чтобы не вбить навечно клин между собой и Жан-Клодом. Обычный такой день моей жизни. Из тех дней, когда я думаю, что, может быть, завести новую жизнь, другую жизнь, было бы совсем не так уж плохо. Но где, черт возьми, я свернула не туда и можно ли переделать человека, которому больше двадцати лет? И где взять эту новую жизнь, если старая так запуталась, что не знаешь, как ее распутать?

Хотела бы я знать.

Глава 39

Никто не остановил меня у дверей. Никто не остановил на лестнице. Меня просто спрашивали: "Привет, Анита, как жизнь?" Я не входила официально в РГРПС, но работала с ней так давно, что воспринималась здесь как местная принадлежность, нечто такое, что может и даже должно здесь быть.

И только детектив Джессика Арнет сказала мне первые слова, отличающиеся от "здрасьте".

- А где этот симпатюшка, который всегда за тобой хвостом ходит?

- Который из них?

Она засмеялась и чуть-чуть покраснела. И это привлекло мое внимание. Она всегда флиртовала с Натэниелом, но никогда я не обращала на это внимания, пока не увидела, как она краснеет.

- У тебя симпатюшек избыток, но я про того, что с фиалковыми глазами.

Я готова была прозакладывать месячное жалованье, что она его имя знает.

- Сегодня он остался дома.

Она положила на стол стопку папок - не на свой - и убрала волосы с лица. Там нечего было особенно убирать - жест остался от прежних времен, когда темные волосы были подлиннее. Короткая, чуть ниже уха, стрижка не льстила ей. Но лицо все равно оставалось хорошим, треугольным, с четко очерченными скулами, приятно обрамлявшими улыбку. Я раньше не замечала, но девушка была хорошенькая.

А хочет ли Натэниел вообще встречаться, просто с кем-то встречаться? Без цепей и хлыстов, а с ужином и кино. Когда-нибудь же я научусь укрощать ardeur, и pomme de sang мне тоже будет не нужен, и что тогда? Тогда Натэниел должен начать за кем-то ухаживать. Должен ведь? Раз я не буду его при себе держать.

У меня началась головная боль.

Детектив Арнет чуть не взяла меня за рукав, но остановилась.

- Что с тобой?

Я заставила себя улыбнуться:

- Да ничего. Ищу Зебровски.

Она мне сказала, в какой он комнате, потому что ее не предупредили этого не делать. Вообще-то я даже не была уверена, что ее надо было предупреждать. Теоретически все это проходило в рамках расследования, где Дольф обратился ко мне, так что я имела право здесь находиться при допросе подозреваемого. Мысленно произнесенная фраза звучала логично, но как-то безнадежно, будто я очень старалась сама себя в этом убедить.

На цыпочках я подошла к двери снаружи, чтобы заглянуть в окошко. Если судить по тому, что показывают по телевизору, то у допросных в полиции есть огромные, чуть ли не во всю стену двери, прозрачные в одну сторону. На самом деле на такое мало у каких участков хватает денег и помещений. В телевизоре так показывают, потому что получается зрелищней, а оператору легче работать. Мне лично кажется, что реальность достаточно драматична и без огромных окон, и в ней нет хороших ракурсов для камеры, а есть страдание. Может, я сегодня в мрачном настроении.

Я хотела быстренько заглянуть в допросную и убедиться на сто процентов, что попала туда.

Джейсон сидел за небольшим столиком, Зебровски напротив него, но отчего у меня ноги примерзли к полу - так это от вида Дольфа, прислонившегося к дальней стене. Зебровски сказал, что Дольф на две недели в отпуске. Соврал, что ли? Нет, как-то непохоже. Тогда что Дольф тут делает?

Я резко постучала в дверь и стала ждать, заставляя себя успокоиться, по крайней мере выглядеть спокойно. Зебровски приоткрыл щелочку, и глаза у него за очками полезли на лоб.

- Неудачное время, - сказал он и попытался показать глазами, что в комнате Дольф.

- Я знаю, что Дольф здесь, Зебровски. А я думала, что он на пару недель в отпуске.

Зебровски вздохнул, но глаза у него были сердитые. На меня, очевидно, за то, что я не исчезла и сделала только хуже. Делать только хуже - одна из моих профессий, и Зебровски пора бы уже это знать.

- Лейтенант Сторр находится здесь, поскольку он по-прежнему является главой Региональной Группы Расследования Противоестественных Событий, и именно он привлек наше внимание к данному подозреваемому.

- Подозреваемому? Отчего это Джейсон попал под подозрение?

- Анита, не надо это обсуждать в коридоре.

- Тогда пусти меня в комнату, и поговорим как цивилизованные люди. В коридоре меня держишь ты.

Он облизал губы и чуть не обернулся посмотреть на Дольфа, но сдержался.

- Входи, - понизил он голос до шепота, - но держись на этой половине комнаты.

Я вошла вслед за ним, и он жестом пригласил меня встать так, чтобы он оказался между мной и Дольфом. Как будто Зебровски опасался с его стороны непредвиденных действий.

- Нечего ей здесь делать, - сказал Дольф.

Зебровски расправил плечи и повернулся к нему.

- Мы ее просили нам помочь на месте преступления, Дольф.

- Я не просил.

- На самом деле именно ты и просил, - сказала я.

Дольф открыл рот, потом закрыл и сжал губы в ниточку. Он так крепко вцепился в собственные руки, что это должно было быть больно - будто он не доверял им, если они не будут за что-то держаться. В его глазах бушевала ярость. Обычно у него глаза копа, да такие, что другим копам у него поучиться, - ничего не выражающие. Сегодня они выражали все, но я не понимала, откуда такая злость.

Джейсон сидел у края стола, стараясь казаться как можно более маленьким и безобидным. Так как рост у него немногим больше моего, то у него получалось.

Зебровски закрыл дверь и сел на своей стороне стола рядом с Дольфом, оставив мне дальний стул.

Я не села.

- За что вы загребли Джейсона?

- У него на теле раны, нанесенные жертвой при защите. И они соответствуют расследуемому преступлению.

- Ты ведь на самом деле не веришь, что Джейсон замешан в этом... - я поискала слово, - зверстве?

- Он - вервольф, и у него раны на руках, - сказал Дольф. - Если он не насиловал нашу жертву, то кого-то он изнасиловал.

- Вы здесь присутствуете для наблюдения, лейтенант, - сказал Зебровски. По его лицу видно было, что он бы сейчас рад был оказаться где угодно, только не здесь, где надо указывать Дольфу не лезть не в свое дело.