ввиду приближающейся ночи волновало только одно: где найти
постоялый двор с мягкими постелями, хорошим вином, плотным ужином
и возможностью перед сном набить кому-нибудь морду. Все-таки
целый день без развлечений! Корявый Прокруст за таковое,
естественно, считаться не мог.
народу. Причем народу повально пьяного и абсолютно без намека на
присутствие хотя бы ППС, не говоря уже об ОМОНе. Сердобольный
Жомов хотел было это упущение исправить и уговорить друзей
разогнать парочку-тройку самых шумных групп, да только Сеня
воспротивился. Рабинович заявил, что размяться Ваня сможет и в
кабаке, а если уж ему так не терпится погоняться по улицам за
пьяными идиотами в туниках вместо штанов, то он может заняться
этим в полном одиночестве, поскольку лично Рабинович с Поповым и
прочими собирается пить вино из амфор и не откажется при этом
плотненько закусывать.
Значит, меня в наряд отправляете, а сами бухать идете?
Жомов. - Что я, дурак, по-твоему, чтобы такую ерунду молоть? Хрен
ты угадал! Вместе в кабак поедем.
Впрочем, по-другому и быть не могло, поскольку именно в качестве
проводника его и взяли в дорогу. Поэт несколько секунд задумчиво
смотрел по сторонам, а затем уверенно выбрал центральную улицу,
ведущую прямо к храму Аполлона, объяснив, что на площади, перед
храмом, и находится лучший в Дельфах постоялый двор. Однако не
успели они проехать и двадцати метров, как из-за угла высыпала
огромная толпа полуголых греков в каких-то невообразимо идиотских
масках и полностью перекрыла дорогу. Мужчины и женщины были
пьянее, чем Попов после литра самогонки. Они распевали песни,
подозрительно похожие на стихоплетства Гомера, и прямо на
проезжей части занимались настоящим непотребством - играли в
"ладушки". Геракл, увидев это, дико захохотал и попытался сбежать
из колесницы, но Андрюша вовремя успел его поймать и, отвесив
хорошую затрещину, усадил на место. Увидев это, Жомов поморщился
и грозно посмотрел на толпу, перегородившую дорогу:
плечами Гомер. - А этот сброд называется Обществом любителей
Диониса. Они тут вакханаются потихоньку.
пятнадцать суток без базара дают, - возмутился дисциплинированный
Ваня и заорал на толпу: - А ну, разойдись! Мать вашу... к моей
теще на практику!
алкоголиков-любителей не оказал. Судя по всему, никто из толпы
даже не заметил, какую страшную участь приготовил их родителям
Иван. Омоновца это, естественно, огорчило, и он тут же собрался
провести среди попавшихся под руку эллинов воспитательную беседу
при помощи резиновой дубинки, но в дело вмешался Андрюша и все
удовольствие Жомову испортил. Вместо того чтобы подождать, пока
Ивану не надоест изображать из себя внука Буденного, Попов взял и
включил на полную мощность свой природный громкоговоритель.
улице, а остальные позорно отступили в боковые переулки.
ИТАР-ТАСС сообщает, что большинство демонстрантов отделалось
легким испугом. Однако несколько человек обратились к ближайшим
эскулапам с телесными повреждениями различной степени тяжести, а
один из пострадавших оказался в столь сильном шоковом состоянии,
что немедленно явился в храм Аполлона и признался жрецам, что это
именно он убил президента Кеннеди.
улице Афродиты Космодемьянской, который по несчастливому стечению
обстоятельств оказался прямо на пути ударно-звуковой волны,
испущенной Поповым. После встречи с ней у дома обвалился фасад,
бесстыдно выставив на всеобщее обозрение внутренности квартир
вместе с девицей Н., почему-то именно в тот момент принимавшей
ванну на грудь. Стыдливо покраснев, девица кокетливо улыбнулась
и, сказав: "Совсем охренели, менты поганые!" - скрылась в
соседней комнате. Подробности о происшествии смотрите в программе
"Итого, и этого!" с Мурзиком Рабиновичем...
Андрюша перестал орать. - Еще раз так рявкнешь, я в нашем
дежурном "уазике" крышу прорежу и твою пустую голову в дыру
вставлю. А потом попрошу шефа тебя из экспертного отдела в
штатные сирены перевести.
пробормотал Гомер себе под нос. - Что же теперь я смогу кое-что
рассказать потомкам...
храма Аполлона и появилась возможность заткнуть рот истерично
вопящему Гераклу, а заодно и привести в чувство Немертею, впавшую
в легкий транс, кавалькада путешественников продолжила свой путь
к постоялому двору. К счастью для Дельф, улица впереди оказалась
совершенно пустынна, и у Попова просто не возникло шанса устроить
городу слегка урезанную версию гибели Помпеи.
считать, конечно, того, что трое друзей никак не могли привыкнуть
к выходкам Геракла. Впавший в детство сын Зевса то норовил
попасть куриной ногой точно по лысине пожилого грека, что сидел
за соседним столиком, то старался плюнуть с пяти метров в амфору
с вином, а под конец ужина и вовсе принялся гоняться за античной
официанткой, доказывая, что эта бедная, ни в чем не повинная
девушка является его няней и просто обязана провыть ему на ночь
хоть одну колыбельную песню.
на ночь комнаты, что в свою очередь послужило причиной новой
трагедии. Сеня Рабинович, оставленный без предмета воздыхания,
опечалился настолько, что даже отказался пить и ушел в свой
номер, обозвав подвернувшихся под руку Жомова с Поповым алкашами
и безмозглыми идиотами. Жомова эти ласковые прозвища не
впечатлили, а вот у излишне ранимого Попова они вызвали приступ
депрессии. Андрюша, в свою очередь, обозвал Жомова с Рабиновичем
идиотами и ушел в свою комнату, сказав на прощанье, что лучше в
одной ванной с барракудой купаться, чем с Сеней и Ваней в одном
отделе работать.
скотчем приклеенный, увидев душевное состояние своего
предполагаемого учителя по вокалу, посчитал несопоставимым с
честью великого античного поэта оставаться в обществе его
обидчика и покинул помещение следом за сэнсэем. Ваня таким
демаршам друзей поначалу страшно обрадовался, решив, что теперь
ему по крайней мере больше выпивки достанется, но оказалось, что
задаром только уксус сладкий, а вот в одиночку пить - как-то даже
и не весело. На всякий случай Жомов осмотрелся по сторонам,
надеясь если не выпить, так хоть подраться с кем-нибудь, но ни
одной достойной кандидатуры в пределах видимости не оказалось, а
гонять мух монтировкой Ваня как-то не привык. Горестно вздохнув,
Жомов забрал с собой остатки вина в номер и обернулся, чтобы
поискать, куда запропастился Горыныч.
на уголке одного из столов и вел достаточно оживленную беседу с
каким-то подвыпившим седоволосым греком в белоснежной тунике.
Ахтармерз что-то возбужденно доказывал, чувствуя себя в Элладе
словно рыба в воде. Дело в том, что как бы это ни показалось
странным, но никто из греков не удивлялся встрече с говорящим
трехглавым драконоподобным иномирянином. Вот и седовласый
незнакомец лишь поинтересовался, подобно Немертее, не титанид ли
он, а в остальном не выказал совершенно никакого изумления,
наблюдая, мягко говоря, странного собеседника.
сторону Жомова, левой - в направлении своего оппонента. - Это тот
самый знаменитый Сократ...
седовласый. - Узнают, конечно, на улицах* что я Сократ...
все еще пребывающий не в лучшем настроении, и обернулся к
Горынычу, поперхнувшемуся от удивления. - Короче, керосинка
болтливая, марш быстро в номер. Тебя одного оставлять нельзя. Или
опять всю гостиницу переломаешь, или полгорода, как в Камелоте,
спалишь, - и, схватив в охапку обидевшегося Ахтармерза,
пригрозил: - Ты у меня только попробуй тут раздуйся. Будешь потом
полжизни вместо дирижабля над Дельфами туристов катать.
пререкаться. Поэтому сопротивления при задержании не оказывал. Он
лишь перекинул длинную шею через Ванино плечо, прощаясь с
недавним собеседником, а потом пробормотал себе под нос, что в