Чтение 30–й страницы книги ~Капитан и Враг~

понять, что разговор - допрос? - окончен.

- Мы, конечно, сообщим вам, - сказал он, - как только получим
какие-либо вести о вашем отце.

Но о случившемся мне сообщил не полковник Мартинес. Мне сообщил об этом
через два часа - или, как он, несомненно, сказал бы, через два часа
двенадцать минут - мистер Квигли. Я вернулся в гостиницу, в номер
Капитана, так как идти мне было больше некуда. Прилег на диван, но заснуть
не мог. Оставалось лишь думать - и как же усиленно я думал, как снова и
снова все переворачивал в своем встревоженном и смятенном мозгу. Такое
было впечатление, точно я держал кулаки, помогая наматывать шерсть, как
это часто делал мальчишкой для Лайзы, а потом вдруг неосторожно дернулся и
все нитки перепутались.

Почему их так тревожит исчезновение Капитана - ведь он исчез всего
несколько часов тому назад? Разве вся его жизнь не состояла из
исчезновений, начиная с того первого раза, когда он исчез из немецкого
концентрационного лагеря и его отсутствие было обнаружено охранниками, -
если то, что он рассказывал мне, было правдой? А может быть, мистер Квигли
и полковник Мартинес опасались предательства со стороны Капитана, но разве
вся его жизнь не была полна предательства? Он делал вид, что любит Лайзу,
и, однако же, то и дело бросал ее по причинам, которые никогда не трудился
объяснить. Кто был этот Сомоса, про которого говорил полковник Мартинес, и
кто такие сандинисты? Я достаточно хорошо понимал, что был фантастически
невежествен, понятия не имел о том, что происходило в этих неведомых мне
районах земного шара. Как журналист я был знаком лишь с небольшой частью
территории Англии. Только однажды я отправился по заданию в столь дальние
края, как Ипсвич, чтобы размотать странную и довольно комичную историю об
одном воре. Капитан ведь тоже был вором. Мысли мои перескакивали с одного
на другое, и нити все больше запутывались. А Квигли? Кто такой Квигли? И
что такое Квигли?

И вот, как раз когда я задался этими вопросами, на которые труднее
всего было найти ответ, раздался телефонный звонок. Я знал заранее, что
произнесет голос на том конце провода (а это будет кодовое слово "Фред"),
поэтому не снимал трубки - телефон звонил и звонил. В известном смысле
этот звук принес мне облегчение: вопросы перестали одолевать меня и нитки
свалились с моих запястий.

Наконец телефон перестал звонить, и вскоре, как я и ожидал, раздался
стук в дверь. Я чувствовал, что обязан ее открыть, ну и на пороге,
конечно, стоял мистер Квигли.

- Я звонил снизу. Мне сказали, что вы на месте. Почему вы не отвечали?

- Я был занят размышлениями, мистер Квигли. Или мне следует называть
вас Фредом?

- Не до шуток, Джим. Я принес новость, скверную новость. Ваш отец -
извините, я хотел сказать: мистер Смит - погиб.

В мозгу у меня мелькнуло, что мистер Квигли по крайней мере не тянул
время, как это делал я, когда Капитан заговаривал со мной о Лайзе. И я был
благодарен за это мистеру Квигли. Это как-то сразу разрядило атмосферу. И
мне не надо было изображать горе, которого я не чувствовал.

- Вы уверены? Полковник Мартинес сказал, что сообщит мне, как только
что-либо о нем узнает.

- Ах, так он, значит, еще ничего не слыхал. Видите ли, мистер Смит
вылетел не в том направлении. - Те же слова употребил и полковник
Мартинес.

- Вы хотите сказать, что, если бы он вылетел в нужном направлении...

- Полковник Мартинес знал бы, где он находится, и мистер Смит был бы
жив.

- А какое это "не то направление"?

- Равносильное самоубийству. Он, должно быть, знал, что едва ли
вернется. Я думаю, он и не хотел возвращаться. Хотел только помочь своим
друзьям и погибнуть.

- Какая же это помощь друзьям?

- Так ведь, погибая сам, он при этом убил бы Сомосу.

- Сомосу?

Неужели я так и останусь чужаком в этой части света, где я не способен
запомнить даже имена?

- О, президент Сомоса остался жив - к радости _моих_ друзей.

Вот, подумал я, все и кончено - и наши ссоры, и его жизнь.

А мистер Квигли тем временем продолжал:

- С нашей стороны ему ничего не грозило. Мы хотели, чтобы он был жив.
Хотя бы для того, чтобы знать, где именно он сбрасывает оружие.

- Что все-таки вы имеете в виду, когда говорите - "не то направление"?
Как он погиб?

- Его самолет разбился возле бункера в Манагуа, где последнее время
ночует Сомоса. Самолет, по-видимому, был до отказа набит взрывчаткой, но
Капитан ничего не достиг - только сам погиб да выбил несколько окон в
отеле "Интерконтиненталь", что стоит через дорогу. Никто больше не
пострадал - только он.

- О нет, _он_ не пострадал, - сказал я. - Он избавился от меня, от
Лайзы и от всех остальных.

- Остальных?

- От всех, кто нуждался в нем.

- Его смерть - это утрата. Он даже нам был немного полезен. Ну а вы что
теперь намерены делать... Джим? - Он помедлил, прежде чем назвать меня по
имени.

- Он оставил мне достаточно денег, чтобы я мог вернуться домой.

- И вы поедете?

- У меня же нет дома. - Я произнес эту фразу не потому, что хотел,
чтобы меня пожалели, - это была простая констатация факта. Я был словно
человек без паспорта, с одним видом на жительство.

Мистер Квигли сказал:

- Я почти убежден, что смогу вас устроить, если вы останетесь. Знаете,
Джим, вы ведь представляете определенную ценность. - На этот раз он
произнес мое имя без заминки. - В конце концов, он же был вашим отцом, и
благодаря вам мы, может быть, сумеем вступить в контакт кое с кем из его
старых друзей.

- Но ведь он же не был моим отцом.

- Ах да, я забыл, но не будем буквалистами, Джим.

- А как будет с полковником Мартинесом?

- Я уверен, он тоже станет вашим другом, если только вы дадите ему
такую возможность. Вам нет нужды выбирать между нами. Об этом надо будет
поговорить всем вместе. Вы можете быть полезны нам обоим. Я уверен, если
вы останетесь, все можно устроить ко всеобщему удовлетворению.

Я что-то совсем запутался в недосказанностях мистера Квигли. Речь его
походила на извилистую проселочную дорогу со множеством указателей, по
которой уже давно не ездят грузовики. И я вдруг почувствовал, что мне не
хватает широких автострад и грохота тяжелых грузовиков. Я сказал:

- Уходите, мистер Квигли. Я хочу побыть один.

Мистер Квигли медлил.

- Но мы же друзья, Джим. Я пришел сюда как друг.

- Да, да, - не слишком убежденно согласился я, чтобы избавиться от
него, и он направился к двери. Однако, прежде чем выйти из комнаты, он
швырнул на кровать конверт.

- На случай, если вдруг окажетесь на мели, - сказал он и отправился
назад, в город ста двадцати трех банков.

А я, вскрывая конверт, подумал: "Значит, здесь даже за дружбу платят
живой монетой". Я положил деньги в карман - пять бумажек по двести
долларов, - и тут снова зазвонил телефон. На этот раз звонил Пабло.

- Полковник Мартинес снова хочет видеть вас, - сказал он. - У него есть
для вас новость.

Внутренне забавляясь, я сказал ему:

- Он может не утруждать себя. Я уже знаю эту новость. От мистера
Квигли.

На линии наступило долгое молчание. Я представил себе, как Пабло
сообщает об этом полковнику и ждет ответа. Ответ наконец поступил:

- Полковник Мартинес говорит, что вам все равно надо повидаться с ним.
Немедленно. Он посылает меня с машиной за вами.

В ожидании Пабло я решил не тратить времени даром и довести это
повествование до конца. Капитан умер - какой же смысл продолжать рассказ?
Теперь я понимаю больше, чем когда-либо, что никакой я не писатель.
Настоящий писатель не перестает идти своей стезей и не умирает вместе с
героем.

Как же быть дальше? У меня был авиабилет назад, в Лондон (но я могу его
сдать), и доллары, оставленные мне Капитаном и мистером Квигли. Принять ли
мне совет мистера Квигли и вступить на путь опасностей и тайн, который
приведет меня неизвестно куда. Я не считаю себя в чем-то виноватым.
Капитан все сам устроил. Он знал, на что он шел, когда крал драгоценности,
когда разбивал самолет. В иные минуты, думая о Капитане, я представляю
себе, что вдруг он каким-то странным образом окажется моим настоящим
отцом, хотя бы потому, что оставил мне в наследство вкус к нелегальщине,
который сидит у меня в крови. Мне вспомнился снова сон, который я видел
накануне, когда мистер Квигли разбудил меня; там была одна деталь, которую
я поначалу забыл. Когда я проснулся, в памяти моей оставалась лишь
сумрачная дорога, по которой я шея в непроходимый лес, но сейчас я
вспомнил о причине, побудившей меня идти по этой дороге. Я шел за двумя
мулами, которые то и дело останавливались, чтобы поесть травы. Они ничего
не везли, и я понятия не имел, почему я за ними следовал. Капитан,
конечно, знал бы причину. Сколько раз говорил он мне об этих мулах, но по