Резена. Некоторое время труппа играла в провинции, а затем появилась в
Париже. Супруг госпожи Резен отличался, по-видимому, великолепными
изобретательскими способностями и, напрягая их в должной мере, изобрел в
конце концов магический клавесин, который мог играть разные пьесы по выбору
Резена, без всякого прикосновения к нему рук человеческих. Само собой
разумеется, что на публику волшебный инструмент произвел сногсшибательное
впечатление, и тогда клавесин велено было продемонстрировать во дворце, так
как слух о нем достиг и короля. Демонстрация эта дала плачевный результат-
королева упала в обморок при первых же звуках инструмента, который заиграл
сам собою. Король, которого, очевидно, трудно было поразить сомнительными
чудесами, велел открыть инструмент, и тут на глазах у ахнувших зрителей из
клавесина вытащили скорчившегося, замученного и необыкновенно грязного
мальчишку, который играл на внутренней клавиатуре.
Бургонского Отеля Андре Барона и выступал в детской труппе госпожи Резен.
тринадцатилетний сирота Барон отличается редкой красотой, а кроме того,
такими актерскими способностями, которых, пожалуй, и не было еще видано.
Барона из рук госпожи Резен и взял его к себе в дом на воспитание.
Разошедшийся с женою и не связанный с нею ничем, кроме общей квартиры и
театральных дел, одинокий и больной директор необыкновенно привязался к
талантливому мальчишке. Он нянчился с ним, как с сыном, старался исправить
его буйный и дерзкий характер и учил его театральному искусству, причем в
короткий срок добился очень больших результатов.
всех, которые когда-либо о нем распространялись. Увидев, насколько Мольер
нежен с Бароном, добрым людям стали рассказывать, что комедиант любит
мальчика вовсе не отцовской любовью, а любовью противоестественной и что он
соблазнил и развратил Барона.
Арманда невзлюбила мальчугана. И трудно было понять, в чем тут дело. Очень
возможно, что большую роль в этом сыграло то обстоятельство, что Мольер стал
писать для Барона специальную роль Миртила в героической пасторали
"Мелисерта", которую Мольер готовил для декабрьских королевских празднеств.
Опять-таки о плагиате: сюжет "Мелисерты" Мольер явно заимствовал в романе
старой нашей знакомой госпожи Скюдери "Артамен, или Великий Кир".
декабре. Большой балет, либретто которого написал специалист-либреттист
Исаак де Бенсерад, прошел с большим успехом, тем более что в нем опять-таки
танцевал сам король, а с ним- мадемуазель Ла Валльер. Но когда дело дошло до
"Мелисерты", то ее удалось сыграть только один раз, и сорвали дальнейшие
представления Арманда и Барон. Перед самым представлением "Мелисерты"
разъяренная до предельной степени не то развязным поведением Барона, не то
тем обстоятельством, что она в "Мелисерте" отходила на второй план, получив
небольшую роль пастушки Эроксены, Арманда дала пощечину Барону.
что он уходит из труппы. Мольер чуть не плакал, умоляя его остаться, но
Барон стоял на своем, и директору еле удалось его уговорить не срывать хотя
бы премьеру и сыграть Миртила. Барон на это согласился, один раз сыграл, а
затем имел смелость явиться к королю, нажаловаться ему на Арманду и просить
разрешения уйти из мольеровской труппы.
есть отправился к госпоже Резен.
"Мелисерту" пришлось снять, и в короткое время Мольер набросал пустую и
ничтожную пастораль под названием "Коридон", с какими-то танцующими
цыганами, волшебниками, демонами и тому подобными персонажами. "Коридон"
вошел в "Балет муз", но спасло это произведение только то обстоятельство,
что Люлли сочинил для него очень милую музыку.
комедию-балет "Сицилиец, или Любовь художника", и ее сыграли 5 января 1667
года.
серьезно. У него открылись легочные кровотечения. Тут близкие Мольеру люди
очень забеспокоились, и доктора велели Мольеру немедленно уехать из Парижа.
Это был хороший совет. Мольера увезли в деревню и стали лечить правильно,
отпаийая молоком. Удалось поставить его на ноги в июне месяце, так что он
мог вернуться в театр и играть в летнем сезоне.
год. Те два человека, за жизнью которых я слежу, король Франции и директор
труппы Пале-Рояля, в этом году разработали две мысли.
заключалась в том, что супруга его, Мария-Терезия, дочь испанского короля
Филиппа IV, скончавшегося два года тому назад, имеет наследственное право на
испанские владения, находящиеся в Нидерландах. К обстоятельной разработке
этой мысли король и приступил.
манила его ничуть не меньше, чем короля его замысел о присоединении к
Франции новых земель. Когда под влиянием лечения подозрительные розоватые
пятна на щеках Мольера исчезли, а глаза его утратили нехороший лихорадочный
блеск, он извлек из шкафа рукопись "Тартюфа" и стал исправлять ее. Прежде
всего Тартюфа он переименовал в Панюльфа, затем совлек с Панюльфа духовное
одеяние и превратил его в светского человека. Затем он выбросил многие
цитаты из Священного писания, всячески смягчил острые места и как следует
поработал над финалом.
торжествовал и разорил честных людей и когда, казалось, от него уже нет
никакого спасения, все-таки спасение явилось, и, конечно, изошло оно от
короля. Добродетельный полицейский офицер, свалившийся как бы с неба, не
только в самый нужный и последний момент схватывает злодея, но еще и
произносит внушительный монолог, из которого видно, что, пока существует
король, честным людям беспокоиться нечего и никакие мошенники не ускользнут
из-под орлиного королевского взгляда. Слава полицейскому офицеру и слава
королю! Без них я решительно не знаю, чем бы господин де Мольер развязал
своего "Тартюфа". Равно как не знаю, чем бы, по прошествии лет ста
семидесяти примерно, в далекой и холодной моей родине другой больной сатирик
развязал бы свою довольно известную пьесу "Ревизор", не прискочи вовремя из
Санкт-Петербурга жандарм с конским хвостом на голове.
хитрые круги возле короля. А тот, в свою очередь, поднявшись на большую
высоту, стал плавно кружить в воздухе, не спуская глаз с лежащих под ногами
Нидерландов. В то время, пока испанские юристы тонко и обстоятельно
доказывали, что Мария-Терезия, а следовательно, и Людовик XIV никак не могут
претендовать на испанские владения, король, решив, что дело слишком
затягивается, вывел его из юридической плоскости. Все у него было уже
готово. Его министры обеспечили соглашение с Португалией, Англией и другими
странами, и в воздухе вдруг наступила зловещая тишина, которая обычно бывает
перед большим шумом. В Париже началось оживление. Роскошно разодетые
кавалеры вдруг стали серьезны, начали уклоняться от развлечений и облеклись
в боевые плащи...
обольстительно улыбаясь, перед королем, показал ему рукопись, рассказал о
том, как он исправил пьесу... Король благосклонно глянул на комедианта и,
думая о чем-то другом, произнес что-то неопределенное, вроде того, что он,
собственно, ничего не имеет против этой пьесы... Глаза у Мольера вспыхнули,
и тут он исчез из глаз короля.
не успели в Испании и Нидерландах осмыслить случившееся, как французская
боевая конница обрушилась на Нидерланды. Началась война.
величайшем волнении, репетировали "Тартюфа" под новым названием "Обманщик".
5 августа, в незабвенный день премьеры, публика хлынула в Пале-Рояль. Сбор
дошел до тысячи девятисот ливров, и успех был огромный. Но на другой же день
в Пале-Рояль явился пристав парижского парламента и вручил господину Мольеру
официальное от Гильома де Ламуаньона, первого президента парламента,
предписание немедленно прекратить представления "Обманщика".
приближенных к президенту. Тот ответил, что, к великому сожалению, ничего не
может сделать, так как нет разрешения короля непредставления "Обманщика".
Тогда Мольер, захватив с собою верного друга Буало, который был в хороших
отношениях с Ламуаньоном, отправился к президенту. Тот принял господина
Мольера очаровательно и не только не истязал автора никакими упреками в
безбожии, и не только не называл его пьесу опасной, но, наоборот, отдал
должное таланту господина Мольера, произнеся всевозможные комплименты.
Ламуаньон был совершенно вежлив, но в конце разговора на представления
"Обманщика" выдать разрешение отказался категорически, впредь до решения
этого дела королем.
Максимов Альберт
Мацумото Сэйте
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия