покидала его. Ему хотелось побыть одному, все обдумать.
А день начинался самый обычный - спокойный и тихий. По дорогам брели унылые
ослы, низко над рыжим жнивьем пролетали сороки. Под пожелтевшей сливой,
неподалеку от шоссе, надвинув на глаза соломенную шляпу, спал какой-то
мужчина в резиновых царвулях. Он может спать до второго пришествия, в этих
мирных местах не может произойти убийство. Но почему все-таки оно произошло
здесь, в этом самом тихом, самом спокойном, самом пустынном уголке? Этого
никто не мог понять.
9
В участке их ожидала новость - ночью поймали Георгия Шутева. Оперативный
работник подробно рассказал им о том, как все произошло. После полуночи
Шутев пытался пробраться домой, и его задержали на заднем дворике. Только
слово "задержали" не совсем точное - боролись с ним, как с бешеным зверем.
И были вынуждены привезти Шутева в участок связанным его же веревкой для
сушки белья. Так и лежит он до сих пор в арестантской.
- Ну, ты доволен? - с кривой усмешкой спросил Димов у Паргова. - Участок
начинает заполняться арестованными.
- Пойдем поглядим на него, - мрачно предложил тот.
Спустились в арестантскую, открыли тяжелую дверь. Шутев сидел на полу; он
едва взглянул на вошедших.
- Почему ты вчера вечером убежал? - спросил Димов.
Шутев молчал, глядя им в ноги.
- Послушай, я знаю почему! - сердито сказал Димов. - Хочу только услышать
это от тебя.
- Зачем, если знаешь? - огрызнулся Шутев.
- Другие тоже должны знать.
Шутев долго молчал, лицо его все больше темнело.
- Срам одолел! - пробормотал он наконец.
- Из-за чего?
- Из-за картошки. Я накопал не нашей, а чужой - Илийчо Кынчева.
- А за каким чертом? Десять соток картошки мало, что ли? Лопнешь - и то все
не съешь!..
Шутев молчал.
- Так ведь?.. Тебе дали участок, а ты крадешь у другого. Как это объяснить?
- Да его поросенок... - начал Шутев и замолчал.
- Говори, говори!
- Мы с Илийчо соседи. Уже несколько раз его поросенок забирается в мой
огород и топчет его...
- И ты решил ему отплатить. Да к тому же обмануть нас! А сейчас посиди
связанным, пока не образумишься!
Димов повернулся к нему спиной, тяжелая дверь закрылась за ним. Они еще не
вышли из подвала, как кто-то застучал по одной из дощатых стен.
- Кто там? - спросил Димов у старшины.
- Георгий Кротев...
Димов подошел к двери.
- Чего тебе, Кротев? - громко спросил он.
- Я хочу говорить с тобой.
- А я нет! - бросил Димов и пошел вверх по лестнице. Вместе с Парговым он
прошел в свой кабинет и некоторое время молча стоял посередине комнаты.
- Пусть Шутев напишет все! - наконец сказал он. - И отпустите его.
Паргов чуть ли не с испугом посмотрел на Димова.
- Как же мы его выпустим, товарищ Димов, а может, он виноват?
- Нет никаких улик...,
- А то, что он убежал?
- Ведь он объяснил, как было дело.
- Как же ему верить, если он однажды обманул? Откуда мне знать, что он
делал этой ночью. Может, он уложил Кушева...
- Неплохо придумано! Можешь спросить у него, где он был ночью, конечно, но
потом отпусти... Под мою ответственность.
- Слушаюсь! - впервые по-военному отчеканил Паргов. - А Кротева?
- Подождем немного, пока за ум возьмется! У него сейчас алкогольный кризис.
Сегодня вечером расскажет даже то, о чем мы его и не спрашивали...
Хотя Димов и не чувствовал усталости, он все-таки решил поспать часа два,
восстановить силы и вернуть остроту восприятия. Он давно заметил, что
воображение устает значительно быстрее мысли. Над логической задачей он мог
раздумывать часами, но если необходимо было призвать на помощь воображение
- отупение наступало через несколько минут. Работа воображения давалась ему
трудно, и, однако, именно образное, а не логическое мышление помогало ему
до сих пор справляться с самыми трудными задачами. На эту тему он выступил
в свое время на курсах, при обсуждении одного из рефератов. И так как он
был одним из лучших слушателей, то никто не решился ему возразить. Только
докладчик стал защищать свой реферат.
- По мнению Димова, выходит, что образное мышление не логическое мышление,
- сказал он, глядя неподвижными выпуклыми глазами. - Я хочу спросить у
товарища Димова, правильно ли я его понял.
- Не совсем правильно, - улыбнулся с места Димов.
- Искренне сказано - но тогда я тебя не понимаю.
- Значит, ты меня невнимательно слушал. Я сказал, что образному мышлению не
должна мешать логика рассуждений.
Что это значит? Очень просто: я считаю так - не надо примешивать образы к
моим логическим рассуждениям. Образы: должны жить свободно, своей
собственной, присущей им жизнью. Я должен лишь внимательно наблюдать за
ними, а потом проанализировать и обобщить результаты в соответствии с
возможностями логического мышления. Это ясно?; Димов произнес все это,
повернувшись спиной к залу, стоя Шлицом к докладчику. И чувствовал, что его
не очень-то поняли. Докладчик заморгал.
- Ты хочешь сказать, что криминалист прежде всего должен быть хорошим
психологом? Я не возражаю, это общеизвестно.
- Хороший психолог, к сожалению, еще не все, - сказал Димов. - Хороший
психолог составляет правильное представление об объекте. Но после этого он
должен суметь вывести его на сцену своего воображения. Вот о чем речь. -
Подобные мысли занимали его, пока он мерил шагами добела отмытый пол своей
комнаты. Было половина второго, он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим.
Раздражал его только тяжелый запах цветов, растущих под окнами. Они могут
быть красивыми - их дело, - но запах мешал ему думать. Все же на сцене его
воображения начали мелькать какие-то образы, бесплотные и безмолвные.
Спускаясь вниз, чтобы побриться, он узнал, что его ожидает. На этот раз то
был жареный перец, фаршированный таинственной смесью, рецепт которой был
известен только хозяйке. Преодолев застенчивость, он с аппетитом проглотил
четыре штуки.
- Положить еще?