Чтение 30–й страницы книги ~Подняться на башню~

Финик поднял руки:

- Мы предпочитаем называть себя наемниками, но... Вы меня раскрыли. Сдаюсь на вашу милость, грозная госпожа. Если бы мои ребята не были столь голодны, я бы, пожалуй, подхватил их под крылышко и бежал отсюда во все лопатки. Но, боюсь, бедняги слишком истощены.

В подтверждение его словам со стороны длинного стола, занятого Мохнатыми Тараканами, донесся слаженный крик;

- Порося! Порося! Порося!

- Три штуки? - уточнила служанка.

- Лучше четыре, - поглаживая ус, сказал один из разбойников.

- И яичницу с салатом - чтобы веселее ждать было, - добавил присоединившийся к соратникам Тилони.

Хвойные глаза Риль расширились.

- Это все ваши? - Она кивнула на весело гомонящих молодцев.

Лукавый Финик приосанился:

- Мои. Правда, хороши? Здоровые, красивые - как на подбор! - Он взял со стола кувшин и принялся его распечатывать.

- Хороши, - рассеянно согласилась чародейка. Ее взгляд скользил по лицам разбойников, губы шевелились.

- Вы полагаете, эйне ма... - подался вперед Лэррен. - Думаете, что можно бы...

- Здесь все? Сколько их? - перебила его Риль. Финик удивленно посмотрел на нее.

- Около трех дюжин. - Он налил всем вина и повернулся к Хёльву. - Итак, рассказывай.

Волшебница прищелкнула пальцами, словно ей удалось сложить трудную головоломку.

- Я вас нанимаю! - Она вскочила, опрокинув стакан. Красное вино растеклось по скатерти, закапало на пол. - Сколько?

- Что - "сколько"? - не понял Финик, отодвигаясь от подбирающейся к нему красной лужи.

- Сколько возьмете? Главарь разбойников отхлебнул из своего стакана.

- Смотря за что.

- За нападение на сестер Всемилостивой Амны.

- На монахинь?

- Именно.

Смех разбойника быстро стих: сковавшая лицо Риль гримаса неудовольствия могла бы выморозить и пустыню.

- Вам нужна помощь?

- Скорее ему. - Риль положила Хёльву руку на плечо. Лукавый Финик допил вино и внимательно посмотрел на юношу. Потом перевел взгляд на чародейку, на Мерлока, на сосредоточенного Лэррена и вздохнул:

- Похоже, дело серьезное. Выкладывайте.

Лес был сосновый, негустой, с частыми проплешинами полян и опушек. Он начинался сразу за дверями трактира - сперва совсем редкий, похожий скорее на городской парк. Через десяток миль деревья придвигались друг к другу, выше поднимался укутанный снегом подлесок, и широкая, натоптанная дорога разбивалась на несколько троп поменьше.

Несмотря на мороз, местность не казалась вымершей: время от времени до отряда доносились голоса и звон бубенцов. Пробиравшиеся впереди разведчики докладывали о больших группах монахинь, охранявших подступы к замку колдуна.

- Пора начинать, - решительно заявил Лукавый Финик, выслушав очередной доклад. - Ближе подходить нельзя, а то эти курицы раньше времени нас заметят.

Мерлок кивнул со знанием дела.

- Сигнал - тройной свист? - уточнила сидевшая на корточках Риль.

- Точно.

- Не прозевать бы.

Лэррен стянул шрежки и подул на озябшие ладони.

- Не прозеваем, эйне ма, не волнуйтесь.

- Главное - чтобы мальчик не оплошал, - сказал Финик. - Хёльв? Хёльв! Ты меня слышишь?

Юноша не отозвался Он стоял на пригорке спиной к беседовавшим и неотрывно смотрел на вздымавшиеся над лесом башни. Даже теперь, осознавая, что перед ним иллюзия, Хёльв не мог не восхищаться их подавляющим величием и красотой.

- Парень! Ты что, уснул? - Увесистый хлопок по спине привел его в себя.

- Нет... Простите.

- Слышал, о чем мы говорили? Усек план?

- Знак к началу - свист? - неуверенно повторил Хёльв.

- Тройной свист, - ворчливо поправил его Лэррен.

- Я помню. Эльф вздохнул:

- Хотелось бы надеяться...

Лукавый Финик подошел к разбойникам, тихо повторил им распоряжения. Мохнатые Тараканы выстроились цепочкой и один за другим неслышно скрылись в лесу.

- Ристаг в помощь! - бросил на прощание их главарь. И добавил, встретившись глазами с Хёльвом: - Особенно.

Риль поднялась с земли, потянулась, разминая затекшие ноги:

- И нам пора.

Юноша тяжело вздохнул и шагнул с тропинки, давая дорогу.

- Да не делай такую кислую морду, - сказал ему Лэррен, натягивая варежки. - Понимаю, ты будешь по мне скучать, но, боюсь, наша разлука не будет слишком долгой.

- Главное - доберись до башни и найди способ вернуть монахиням Чистое Сердце, - проговорила Риль. - Не закрывайся. Помоги духу колдуна вести тебя - и все будет в порядке.

Хёльв кивнул. Он слышал это наставление уже раз восемь и запомнил его наизусть - слово в слово.

- Доверься ему. Фархе слишком стар и мудр, чтобы желать тебе вреда, - повторила напоследок чародейка и нырнула и заснеженные заросли ежевики.

- Валяй, братец, не подведи нас всех, - напутствовал эльф и последовал за ней.

- Удачи! - тихо сказал Мерлок.

Хёльв снова вздохнул, приготовившись ждать, но тут кусты зашевелились, и из белого переплетении ветвей вылезла Риль, Она крепко обняла юношу и снова скрылась.

- Что случилось? Что с тобой? - услышал ошеломленный Хёльв шепот Лэррена.

- Я не провидица, но... Ты был не прав, - тихо отозвалась волшебница.

- В чем? Почему?

- Наша разлука будет долгой, - сказала она. Оставшись один, Хёльв затянул потуже пояс и поправил заплечный мешок. Потом обхватил себя руками и сел на поваленное дерево.

Громкое сипящее ворчание раздалось сразу же, как стихли переливы разбойничьего свиста. Слева послышалось хорошо знакомое гиканье Мохнатых Тараканов и следом - истошный женский визг, справа замелькали вспышки, в небо поднялась гирлянда огней. Ворчание усилилось, сделалось оглушительным.

"Интересно, что там затеяла Риль? - подумал он и тут же оборвал себя. - Скорее, болван! Чего ждешь?

Хёльв побежал, и лес рванулся ему навстречу. Заиндевевшие ветви, стволы, покрытые россыпью хвоинок пригорки. Несмотря на зимнюю маску, он помнил эти места как собственную ладонь.

"Кажется, именно это дерево тогда ожило и начало меня хватать, пыталось свалить с ног".

"Здесь я отбивался от взбесившихся мухоморов".

"С того пригорка прискакал табун ополоумевших козлов".

Хёльв на минуту остановился прислушиваясь. Вокруг никого не было. Слева доносилось разбойничье уханье, звон оружия и треск ломаемых веток, справа - все то же непонятное ворчание и неразборчивые, но встревоженные выкрики сестер. Похоже, и Риль, и Мохнатые Тараканы справились со своей задачей - произвести побольше шума и отвлечь на себя монахинь. Теперь дело было только за Хёльвом.

- Ну... Вперед, - выдохнул юноша и рысцой понесся к оврагу.

Опоясывавший башню ров был полон снега. Хёльв провалился в него по пояс и медленно двинулся вперед, очищая себе путь руками. По мере приближения иллюзорная крепостная стена выглядела все более внушительной, у ее подножия теснились сугробы, с выступов свисали сосульки. Подойдя вплотную, Хёльв вытянул вперед руки, зажмурился, задержал дыхание и нырнул. Мягко прокатился по снегу и открыл глаза.

Над ним возвышалась башня. Основательная, сложенная из серого камня, она казалась надежной и крепкой, несмотря на рассекавшие ее трещины, на обвалившиеся зубцы.

- Последний приют, - прошептал Хёльв и вздрогнул: эти слова принадлежали не ему.

Он поднялся и нерешительно подошел ко входу. Потянул ручку на себя, отчаянно надеясь, что замок заклинило. Но дверь поддалась - легко и без скрипа открылась, приглашая войти внутрь.

Комната Фархе не изменилась: книжные шкафы, гобелены на стенах, раскрытые фолианты, манускрипты. Только лежавшее на полу тело исчезло. Ковер был совершенно чист, и Хёльв, присев на корточки, провел ладонью по жесткому, щекочущему кожу ворсу.

- Опять фокусы, проворчал юноша.

- Куда ж без них, - отозвался кто-то.

Хёльв вскочил и огляделся. Сперва он ничего не заметил, но потом на нижних ступенях лестницы замерцал огонек, и минуту спустя в комнату поднялся невероятно старый, весь какой-то усохший и сморщенный гном, облаченный в глухой зеленый сюртук до пят. Следом вышагивал огромный бурый кот самой наглой породы.

- Чего уставился, как отец-настоятель на аппетитную прихожанку? - произнес кот, располагаясь в единственном приличном кресле.

- Собственно, я... э-э-э... видите ли... - промямлил Хёльв. - Мне кажется, надо было прийти, чтобы...

- Видим-видим, - отозвался кот, - чего уж тут можно не видеть? Ты нашего колдуна убил?

Хёльв сглотнул и снова сел на пол.

- Расселся тут, - продолжал бурчать кот.

- Как это невежливо, - вставил гном, подбрасывая в камин поленья и шишки. Юноша так и не понял, кого тот упрекает - кота или его.

Разгоревшийся огонь выстрелил искрами, и по комнате покатилась теплая сосновая волна.

- Ну, тогда я пойду, - предложил Хёльв.

- Пойдет он. Думаешь, все так просто? - Кот грозно засопел, ожидая ответа.

- Я... Мне очень жаль, - еле слышно произнес Хёльв.

- Прежде всего, дорогой мой мальчик, ты жалеешь самого себя, - цинично усмехнулся кот, - и свою навеки утерянную непорочность.

Хёльв с обидой посмотрел на распоясавшееся животное:

- Я должен помочь хозяину этого замка... Этой башни.

- Да что ты? И как же ты собрался ему помочь? Воскресить его из мертвых?

- Вернуть Чистое Сердце монахиням. Чтобы он мог спокойно спуститься в Ристаговы Подземелья.

Кот презрительно фыркнул и накрыл морду хвостом.

- Спокойно? - Гном сел рядом с Хёльвом и посмотрел ему прямо в глаза. - О чем вы говорите, молодой господин?

- Мне сказали, что Фархе невольно нарушил клятву, и из-за этого Ристаг не принимает его душу.

- Это очень верно, - закивал гном, - и ваше желание помочь было бы достойно всяческих похвал, если бы...

- Если бы оно не являлось вынужденным, - закончил кот. - Магия Фархе вынудила тебя вернуться и вынуждает заботиться о выполнении чужого обещания. Но тебе не кажется, что отобранная жизнь стоит чуточку больше нескольких неприятных снов и путешествия по бездорожью?

- Что от меня требуется? - спросил Хёльв, зная наперед, что ответ ему не понравится.

Гном улыбнулся:

- Я служил у досточтимого колдуна несколько последних лет. Господин ничего так не хотел, как обзавестись учеником. К сожалению, уважаемый Фархе был слишком разборчив: один был для него слишком зелен, другой - слишком зануден, третий - слишком болтлив... Но сейчас у него нет выбора. Учеником станешь ты. Хёльв обмяк.

- Убив колдуна, вы, молодой господин, сами того не ведая, связали себя с ним и переняли часть его силы. - При этих словах Хёльв вспомнил туманные намеки баронессы Амель и удивленный, оценивающий взгляд Риль. - Эта сила поможет вам вернуть сестрам Чистое Сердце, призвать дух Фархе и начать обучение.

- А до тех пор, пока не сможешь называться чародеем - хоть и самым захудалым, - ты останешься здесь, - добавил кот.

Хёльв с ужасом посмотрел на гнома:

- Что же это получается? Я - пленник замка?

- Отчего же пленник? Можешь считать себя студентом-магиком Доступно?

- Доступно. Все-таки - пленник?

- Студент.

- Студент-пленник?

- Студент - он ведь всегда немного пленник, - заметил кот. - В общем, юноша, советую не тратить время зря. Судя по твоим округлым ушам, ты не эльф и пары тысячелетий у тебя в запасе нет. Располагайся, книги частично здесь, частично в подземелье... Иеронимус тебе поможет.

- Кто-кто?

- Иеронимус.

- Я. - Гном поклонился.

- Ты?

- Я, мой господин. - Гном склонился еще ниже.

- Я твой господин?

- Вы - мой господин, - подтвердил гном, почти уперевшись макушкой в пол.

- Ага. Я, значит?

- Вы, господин.

Кот, с трудом оторвавшись от угрюмого созерцания Хёльва, повернулся к Иеронимусу:

- Какая дивная сообразительность. Думаю, ты не будешь поспевать таскать книги из подземелья для такого способного ученика.

Хёльи нахмурился:

- Если я кому-то не нравлюсь...

- Ты что - хорошенькая кошечка, чтобы мне нравиться?

- Я тут не по своей воле.

- Зато по своей вине.

- Вы не можете меня тут удерживать!

Пламя в камине заволновалось, поднялось, вздулось парусом. Огненные язычки потемнели, стали багровыми.

- Мы тебя тут и не удерживаем. Тебя удерживает заклятие.

- Но это несправедливо! Это жестоко! - выкрикнул Хёльв дрожащим голосом.

- А убивать - не жестоко? Ты кем себя вообразил? Невинно страдающим дитятей? Святым? - прошипел кот, и в воздухе вокруг него заплясали крошечные злые молнии. - Ты лишил замок хозяина. Замок забирает тебя. Просто идеальная справедливость. - Он помолчал успокаиваясь и неожиданно мягко добавил: - В ходе сражения можно потерять палец или всю руку. Можно остаться без головы. Ты же лишился свободы. Бывает гораздо хуже, поверь мне. Бывает и куда более горькая и бессмысленная неволя.

- Вы вернете монахиням их святыню и станете учеником чародея - такова плата за ваш поступок, - добавил Иеронимус. И тут же поправился: - Точнее, учеником духа чародея.

Хёльв яростно помотал головой, отступая к дверям. Он понимал, что воздаяние справедливо, но капризная детская обида не позволяла ему это признать.

- Неправда! Неправда! - В уголках глаз собрались слезы. Подхватив с пола дорожный мешок, Хёльв откланялся: Всего хорошего, надеюсь, никогда не увидимся.

И выскочил из комнаты.

- Какой нервный молодой человек. - Кот равнодушно зевнул.

- До скорой встречи, господин, - попрощался Иеронимус.

Но юноша уже ничего не слышал: он затопал по лестнице, на ходу вскидывая на спину котомку, выскочил из башни в режущие холодом зимние сумерки, зябко поежился и рысью направился в сторону леса.

Первый раз Хёльв споткнулся, не одолев и половины пути до полуразрушенного забора. С трудом поднявшись, он сделал еще пару шагов, снова споткнулся и подняться уже не смог. Ноги жгло как огнем, при каждой попытке встать начинала так кружиться голова, что земля и небо сливались в одно черно-белое месиво. Плача от боли, Хёльв попытался ползти, цепляясь за сухие стебли травы, но руки тоже обдало невыносимым жаром, и он со стоном повалился на спину. Через мгновение боль отступила столь же неожиданно, как и появилась. Хёльв снова вскочил и тут же упал как подкошенный.

- Проклятый колдун, проклятый колдун, - повторял он сквозь слезы, безуспешно пытаясь встать.

С каждым разом жар становился все сильнее, и наконец, устав от бессмысленной борьбы, Хёльв сел на траву и с ненавистью уставился на башню. Ночь почти скрыла ее от глаз, виден был лишь покалеченный силуэт с одиноким огоньком окна.

Хёльв опустил веки и попытался расслабиться, но перед его внутренним взором возник колдун Фархе. Он стоял, скрестив руки на груди, - высокий, худой, с тревожным взглядом серых глаз, - а за его спиной виднелся массивный стол с мраморной столешницей и ряды полок, заставленных книгами, пробирками и колбами.

Хёльв очнулся. Полуразрушенная башня по-прежнему стояла на месте. Первые звезды неярко осветили ее древние стены, ветер медленно раскачивал плети серебристого плюща, но Хёльв внезапно подумал, что замок напоминает несчастного полубезумного старика, потерявшего детей и внуков и вынужденного доживать свой век в полном одиночестве. Хёльв снова вспомнил лицо колдуна, и его пронзила такая острая жалость, что стало трудно дышать. Он сидел на колком ковре из присыпанных снегом веток и чувствовал, как отступают злость и раздражение, сменяясь полным спокойствием. Книга... Так много книг, и вся жизнь на их чтение. Да и всякому ли выпадает честь стать учеником чародея?

Высокий темный силуэт на фоне звездного неба уже не казался чужим и отталкивающим, окошко призывно, по-домашнему подмигивало. Не отрывая взгляда от башни, Хёльв поднялся, полной грудью вдыхая свежий, пахнущий лесом воздух.

- В конце концов, надо же мне овладеть каким-то мастерством, - сказал он и медленно побрел обратно к развалинам замка

- Господин вернулся, - умилился Иеронимус, когда Хёльв снова оказался на втором этаже башни.

- Господин вернулся голодным, - веско добавил Хёльв оглядываясь.

За время его отсутствия обстановка в комнате ощутимо разрядилась: маленькие гневные молнии больше не плясали под потолком, пламя в камине приобрело обычный рыжий окрас, да и кот перестал напоминать разъяренного саблезубого тигра.

- Еще господин желает выяснить, как отобрать у хифании Чистое Сердце и как вызвать дух Фархе. Так что неси все книжки и записи на эти темы. Да поживее.

Сохраняя на лице светло-умиленную улыбку, Иеронимус проворно затрусил вниз по лестнице. Кот закашлялся.