Чтение 30–й страницы книги ~Любимые забавы папы Карло~

Но уже через некоторое время у Марфы сползли с носа розовые очки и она поняла, что не все в группе разделяют энтузиазм Попова и Смайкина, готовых дневать и ночевать в лаборатории.

Малина, например, работал тяп-ляп, мог опоздать на службу или вообще, сказавшись больным, не выйти на работу. Один раз Марфа случайно стала свидетельницей разговора между Николаем и Игорем Ласкиным. Мужчины сидели в полутемной курилке, а Марфа шла по коридору, услышала голоса, притормозила, хотела тоже зайти побаловать себя сигареткой, но потом передумала и притаилась, слушая мужиков. А те, думая, что они одни, не стеснялись.

- Дурью маемся, - вздыхал Игорь, - бредятиной занимаемся.

- Не скажи, - пробасил Колька, - это полезная штука.

- Глупости все.

- Ты меня не понял, нам полезная.

- Чем?

- Из захолустья нас в Москву привезли, - засмеялся Николай, - жилплощадь дали, зарплата хорошая, чего еще надо? А? Молчишь? То-то!

- Так мы ерундой занимаемся. Ежу понятно - пустое это дело.

Коля снова захихикал:

- И чего? Живи и радуйся.

- Не могу.

- Почему?

- Стыдно. Можно же в нормальное место пойти работать, - сказал Игорь, - и пользу приносить. А тут чушь собачья! Каста бессмертных. Как ты думаешь, Володька и Пашка притворяются?

- Они идиоты, - заявил Николай, - а мы нет.

Лучше молчи о своем желании приносить пользу.

Мигом в Зажопинск назад отправят, понял?

- Угу, - кивнул Игорь.

Потом Малину в конце концов уволили за пьянку, а Игоря вышибли за лень и прогулы. Детей у Ласкина не было, и Попов посчитал Игоря балластом для лаборатории. Впрочем, никто его из Москвы не выгнал, комнаты не лишил и никаких репрессивных мер к нему не применил.

А вот у Малины был мальчик Эдик, и Марфе велели за ним присматривать, как, впрочем, и за остальными детками. Педиатр регулярно сообщала о своих исследованиях Попову, на каждого ребенка она завела специальную карту. Про Эдика в ней было написано: очень возбудим, плохо обучаем.

В дальнейшем прибавились и другие характеристики: не умеет управлять собой, подвержен припадкам гнева, психически нестабилен.

Такой человек, как Эдик Малина, явно не мог считаться прародителем касты бессмертных людей.

Но Попов не унывал.

- Что ж, - сказал он один раз Марфе, - в эксперименте случается всякое, бывает и брак. Зато у нас есть другой, замечательный материал, вот, к примеру, мой Юра!

Ну а потом случилось несчастье с Аней. Марфа, узнав о произошедшем, растерялась. До сих пор она, хороший специалист, ни разу не сталкивалась с детьми-убийцами. Юру поместили в специальную клинику, где за него взялись психиатры и психологи, Марфа также была допущена к мальчику, но ее роль в его лечении была не главной.

Спустя некоторое время бригада врачей пришла к выводу: ребенок здоров психически. Ужасный поступок он совершил лишь из желания вернуть себе утраченное внимание мамы. И потом, в силу малолетства Юра просто не понимал, что смерть - это навсегда. Маленькие мальчики ведь любят играть в войну, "стреляют" из деревянных пистолетов, кричат: "Убит". Но ведь противник потом, после "кончины", спокойно встает, отряхивается и идет домой.

Примерно так и думал Юра, убивая сестру, ну не оценивал он события реально. Следует забыть эту историю и воспитывать мальчика так, словно ничего не стряслось, чтобы не нанести ему травму. Юре нужно вернуться домой.

Узнав о заключении врачей, Владимир решительно сказал:

- Нет.

- Ты о чем? - удивилась Марфа.

- Юра не годится для эксперимента, - мрачно заявил Попов, - дефектная наследственность, рано или поздно она вновь даст о себе знать. Юрий должен быть помещен в интернат и воспитан так, чтобы он не знал, кто его родители и где они живут.

Мы отказываемся от мальчика, нам такой не нужен.

Есть другие дети, хоть я и не молод, да вполне дееспособен, Вера же младше меня, ей только рожать и рожать.

Марфа пришла в ужас и попыталась уговорить Попова, но тот с каменным лицом заявил:

- Вопрос решен.

- Но Юра же знает свою фамилию и адрес, - попыталась образумить сумасшедшего ученого Марфа, - ему все-таки семь лет.

- Но и не пятнадцать лет, - парировал Владимир, - в надлежащих условиях забудет!

Марфа вздрогнула.

- Что ты имеешь в виду?

- В детдоме, - холодно ответил Попов, - он уже переправлен в спецзаведение под другой фамилией. Более мы о Юре не беседуем, эта тема закрыта.

Марфа кивнула, а что ей оставалось делать? Юра был не ее ребенком, Владимир являлся начальником Ефимовой. Педиатру пришлось подчиниться.

Но ситуация с мальчиком никак не выходила у Марфы из головы, и еще ее удивила жестокость отца, преспокойно отбросившего неудачного сына прочь, словно смятый фантик от съеденной конфеты. Вот Вера вела себя по-иному. Каждый раз, приходя к ней, чтобы осмотреть Мишу и Петю, Марфа пугалась. Ей казалось, что от жены Попова осталась лишь внешняя оболочка, пустое тело с потухшими глазами. Вера передвигалась по квартире словно зомби, натыкаясь на мебель. Один раз Марфа не выдержала и сказала:

- Вы ведь можете и изменить свое решение.

- Какое? - прошептала Вера.

- Ну то, о помещении Юры в детдом, напишите заявление и заберите мальчика.

Вера отшатнулась.

- Владимир запретил мне даже думать о Юре.

- Так это муж решил все за вас двоих! - воскликнула Марфа. - Вы могли бы взять мальчика назад?

- Конечно, - прошептала Вера, - господи, как я измучилась, хоть весточку от него получить, хоть рисунок какой-то. Только Володя скала! Его ничего, кроме эксперимента, не волнует, теперь он возложил основные надежды на Мишу и Петю. Говорит, Юра может и их прирезать. Марфа, ты веришь в успех дела? Вакцина и впрямь сработает?

Врач сделала вид, что не услышала вопроса. Последнее время и ее одолевали сомнения. Очередное поколение мышей получилось весьма странным, с неадекватным поведением, но Попов уверял, что это совершенно правильный эффект.

- Если ты дашь честное слово, что никому ничего не скажешь, я попробую найти Юру, - пообещала она Вере.

Попова заплакала и убежала.

Осуществить задуманное оказалось не так уж сложно. Спустя некоторое время Марфа обнаружила интернат, в который поместили ребенка, и сообщила Вере:

- С твоим сыном все нормально.

- Я могу его увидеть? - с надеждой воскликнула та.

- Нет, - испугалась Марфа, - ты же обещала мне, что никому даже взглядом не дашь понять, что знаешь правду.

- Да, - кивнула Вера.

Месяца через три Попова вызвала Марфу к себе домой.

- У Миши сильный насморк, - сказала она.

Приехавшая врач обнаружила здорового ребенка, без всяких признаков простуды и, очень удивившись, спросила:

- В чем дело?

Вера бросилась на колени.

- Помоги.

Марфа перепугалась.

- Что случилось?

- Володя сегодня утром сообщил о смерти Юры.

Педиатр ойкнула.

- Он заболел дифтеритом и умер, - зарыдала мать, - найди мне его могилу, умоляю.

Ефимова навела справки и пришла в полнейшее негодование. Мальчик оказался жив и здоров, он вовсе не собирался покидать этот мир. Очевидно, Владимир решил раз и навсегда избавиться от сына и объявил его скончавшимся. Это было очень жестоко по отношению к Вере, мерзко, подло. Поэтому Марфа совершенно не испытала мук совести, разоблачая Попова.

- Спасибо, - кивнула Вера, - ты спасла меня.

Вот пройдет еще несколько лет, и я разведусь с Владимиром, заберу Юру и уеду с ним куда глаза глядят.

- А Миша с Петей? - удивилась Марфа.

- Эти пусть с отцом остаются, - равнодушно бросила Вера, - один дебил, другой хулиган.

Марфа только вздохнула. Конечно, Вера высказалась резко, но доля истины в ее словах была. Петя рос плохо управляемым ребенком, способным на самые отчаянные шалости. Но, в конце концов, такими бывает большинство мальчиков. Здоровый пацаненок - это живчик с буйной фантазией и фонтанирующими идеями. Если вы имеете дома очень тихого, апатичного, безразличного к шумным играм, ничего не сломавшего, не имеющего ватаги приятелей мальчика, то не надо радоваться, что вы получили беспроблемного сына. Нужно немедленно бежать к врачам, а если те заявят о физическом здоровье наследника, следует быстро обратиться к психиатрам, вполне вероятно, что у ребенка есть некие отклонения, часть из которых может быть откорректирована.

Хулиган Петя не волновал Марфу, мальчику попросту следовало прописать витамины Р и У, то есть: ремень и стояние в углу. А вот вялый Миша вызывал у нее тревогу. Вначале его поведение нельзя было со стопроцентной уверенностью назвать аутичным, но с каждым месяцем ситуация усугублялась, и в конце концов Марфа сказала Вере:

- Мишу следует положить в стационар, исследовать у психологов и психиатров. Я уже не чувствую в себе способностей справиться с его непростым поведением.

- Нет! - закричала Вера.

Марфа удивилась, надо же, Попова, оказывается, любит Мишу, до этого момента педиатр считала, что Вера будет только рада избавиться от лишней докуки.

- Не говори Володе, - взмолилась Вера, - он мигом скажет: "Миша не годится для эксперимента" и запрет мальчика в психушке. Я вижу, что он не в себе, но ведь тихий, никому не мешает. Давай попробуем сами справиться с ситуацией.

У Марфы был сын, горячо любимый ребенок, поэтому она, хорошо понимая Веру, согласилась.

- Ладно, еще не вечер. Составлю особую программу.

И тут Вера добавила:

- Если Володя отнимет у меня Мишу...

Марфа сочувственно вздохнула, но Попова внезапно закончила фразу:

- ..он заставит меня еще раз родить. Ей-богу, я не способна на этот подвиг. Володя сказал, что двух детей хватит для эксперимента. Но одного мало.

Ужасно! Я умру! Не вынесу ни беременности, ни родов, не хочу! Поэтому пусть Миша как можно дольше сидит дома. Я ведь старею и скоро стану непригодной в качестве родильной машины.

Марфа вздрогнула. Значит, Вере наплевать на Мишу, мать волнует не судьба ребенка, которому следует наблюдаться у психиатра, а собственное спокойствие.

Глава 30

Поняв мотивы, которыми руководствовалась Вера, Марфа стала колебаться: как же ей поступить?

Попытаться самостоятельно корректировать поведение Миши или, наплевав на мольбы Веры, привлечь психиатра? Вроде бы пока ситуация не была угрожающей.

Но тут в семье у самой Марфы случилось несчастье, и она временно забыла обо всем, кроме здоровья сына, у которого нашли рак. Мальчик начал чахнуть на глазах. Марфа подняла на ноги всех знакомых и выяснила: в СССР такое не лечат, но в Германии весьма успешно справляются с данной формой заболевания. Только никто ее за границу не выпустит.

Марфа сначала пала духом, но потом забрезжила слабая надежда. Один из приятелей Ефимовой брался ей помочь, он мог привести из Бонна все необходимые для курса лечения препараты, но их следовало оплатить. Немецкая сторона шла навстречу, цена на ампулы была назначена ниже некуда, но все равно сумма казалась устрашающей, и Марфа поседела от горя. Это было ужасно: знать, что сына можно спасти, и видеть, как он угасает из-за отсутствия у матери нужных средств.

И тут к ней приехала Вера.

- Я знаю, что тебе нужны деньги, - с порога заявила она, - так вот, я имею уникальные, антикварные драгоценности. Каким образом можно протащить их через границу, не знаю, но в Германии за эти комплекты отвалят огромную сумму.

- Я не могу принять такой подарок, - прошептала Марфа.

- Это плата за работу.

- Какую? - испугалась Марфа.

И тут Вера спокойно сказала:

- Слушай. Ты поменяешь Юру на Мишу.

Сначала Марфа пришла в ужас, но потом в ее голове начал складываться план, который женщины и осуществили. Ими двигала самая действенная сила: любовь, к детям. Вера мечтала получить Юру, Марфа хотела спасти сына.

Драгоценности были "украдены", Юра обменен на Мишу, а потом положен в больницу со скарлатиной. Марфа расстаралась изо всех сил. Она и в самом деле заразила мальчика, чтобы отец отнес все внешние изменения на счет болезни. Операция удалась на редкость легко. Двум сотрудницам детдома, привлеченным к мероприятию, было заплачено сверх меры. Апатичный Миша равнодушно осел в интернате. Он, явно больной психически, не выказывал ни удивления, ни негодования, не задавал никаких вопросов. А очень скоро перестал общаться с кем-либо, прекратил разговаривать и был препровожден в другое заведение, где содержались дети с серьезными отклонениями.

Юра же оказался настоящим артистом, а в придачу к таланту лицедея он обладал умом и сообразительностью. Он был развит не по годам, время, проведенное в интернате, никак не сказалось на развитии ребенка. Он очень хорошо понимал, что сделали мама и Марфа, боялся снова оказаться в детдоме и изо всех сил старался хорошо играть свою роль.

Марфа получила лекарство и вылечила сына. Педиатру не очень хотелось встречаться с Верой, охотнее всего Ефимова забыла бы про аферу, но Попова один раз взяла врача за руку и сказала:

- Даже не думай уволиться. Будешь вести Юру-Мишу, наблюдать за ним. Иначе я расскажу, как ты перебрасывала драгоценности за рубеж и меняла их на валюту. Тебе мало не покажется, в тюрьму посадят. А уж если и про обмен детей сообщу, так точно диплом врача отберут.

Марфа растерянно моргнула.

- Но ведь и тебе это с рук не сойдет, - только и сумела сказать она.

- Верно, - согласилась Вера, - поэтому нам с тобой нужно рука об руку идти, мы связаны одной цепью. Молчать станем - уцелеем.

- И вы не знали, что домработница Веры, Нина, в курсе произошедшего? - спросила я.

- Нет, - ответила Марфа, - до самой смерти Поповой я считала, что только мы двое замешаны в истории, ну еще тетки из детдома, только те рты крепко заперли, уж не буду тебе рассказывать, что порой персонал в детдомах творит. Вера мне лишь перед смертью правду открыла. Очень уж она за Юру боялась.

- Почему?

Марфа поправила подушку.

- Ты дальше послушай.

Первое время все шло просто замечательно. Но потом на Поповых снова посыпались неприятности, на этот раз чудить начал Петя, и в конце концов мальчик ушел из дома. Владимир был расстроен, его эксперимент разваливался. Но Вера радовалась, наконец-то она с любимым сыном осталась вдвоем.

- Ой, я поняла! - воскликнула я. - Вот почему Юра не пустил домой больного Петю, протянул ему рубль и захлопнул дверь. Он не хотел, чтобы брат вернулся! Вот почему он еще раньше "стучал" на него родителям, рассказывал о фарцовке!

Марфа кивнула.

- Верно, но это были цветочки, ягодки созрели позднее, и они оказались хуже волчьих.

Однажды Юра пришел к Марфе домой, вечером, без предварительной договоренности.

- Что случилось? - испугалась Марфа, глядя на красное лицо подопечного и его лихорадочно блестевшие глаза.

- Я это смог! - заявил Юра и, хохоча, упал на диван.

Окончательно перепугавшись, Марфа втолкнула парня в свою комнату, заперла ее изнутри и велела:

- Быстро говори, что произошло.

И Юра начал выплескивать все помои со дна души. Он достаточно хорошо знает Эдика Малину, сына умершего пьяницы Николая, можно сказать, дружит с ним. Эдик веселый, бесшабашный, постоянно устраивает гулянки. Последней по времени была вечеринка, посвященная его уходу в армию.

Юра опоздал к началу гульбища, пришел, когда все уже сильно набрались, и стал свидетелем убийства.

Жена Эдика стала орать на мужа, и тут Малина схватил ее за шею, дотащил до подоконника, перегнул через него и заорал:

- Ща вниз брошу!

Любой трезвый человек на месте Юры мигом кинулся бы на помощь девушке, но Попов даже не шелохнулся. Он испытал огромное, физиологическое удовольствие, слушая вопли девицы.

Эдик пнул жену, и та рухнула вниз. Тяжело дыша. Малина упал на диван, его мигом свалил сон.

А Юра тихо ушел, он понял, что через какое-то время приедет милиция и не стоит оставаться в комнате.

В отделение его все же вызвали и спросили:

- Вы были у Малины?

- Нет, - равнодушно ответил Юра, - хотел зайти, да не сумел.

- А вот хозяин говорит, что видел вас, - нахмурился следователь, - кое-кто из гостей утверждает то же самое.

Попов пожал плечами.

- Думаю, они там все перепились, вот и напутали. Я с компанией днем столкнулся, в магазине, где они водкой затаривались. Эдька спросил: "Придешь?", я ответил: "Постараюсь", ну а остальные загалдели: "Тогда с собой ханку принеси". Мы только в винном отделе виделись, а потом в их пьяных мозгах все перемешалось.

- Понятно, - кивнул следователь.

Он поверил Юре, потому что участники попойки путались в показаниях, нервничали, а Попов был спокоен и уверенно отвечал на вопросы, сообщив под конец:

- Да вы у продавщицы поинтересуйтесь, она нас, наверное, запомнила. Эдик одну из бутылок на прилавке разбил, то-то лаю было!

- Хорошо, идите домой, - велел милиционер.

- А что с Эдькой будет? - поинтересовался Юра.

- Ничего хорошего, - ответил следователь, - девочка одна, Рита Семина, знаете такую?..

- Да, - кивнул Юра.

- Вот она дала показания, что видела, как Малина убивал жену. Похоже, этому Эдуарду теперь и сам черт не помощник.

Юра вышел из кабинета в приподнятом настроении. Последняя фраза милиционера словно напитала его силой. Значит, сам черт не помощник?

А он, Юра, выходит, сильнее дьявола. Ну-ка, сумеет ли Попов переломить хребет ситуации?

Нечто сродни опьянению охватило Юру, откуда ни возьмись у него появилась невероятная энергия, а еще парню стало интересно, сумеет ли он выступить в роли господа бога и помочь Эдику. Поймите правильно, на Малину Юре было наплевать, хотелось закрепить на практике полученную от мамы информацию о своей исключительности. Это простые, тупые людишки дрожат от страха в своих квартиренках, а он, Юра, сверхчеловек, ему дозволено все.

Двое суток ушло у красавца Юры на то, чтобы влюбить в себя романтическую дурочку Семину и заставить ее побежать в милицию с заявлением о лжесвидетельстве.

- Дорогая, - сладко улыбался обладавший недюжинными актерскими способностями Юра, - мы же хотим пожениться и поехать в свадебное путешествие. А тебя не отпустят, следствие и суд долгое дело.

И Рита понеслась менять показания. Не будем обсуждать умственные способности девушки, важен факт: Семина, рыдая от страха, наврала следователю, озвучила написанный для нее Юрой текст.