вовремя складывать свое величие, как он.
Мирзоза поджидала его в салоне цвета розы вместе с молодой Заидой, веселой
Леокрисой, жизнерадостной Серикой, женами эмиров Аминой и Бензаирой,
неприступной Орфизой и супругой великого сенешала Ветулой, настоящей матерью
для всех браминов. Султан не замедлил явиться. Вошел он в сопровождении
графа Ганетилона и кавалера Фадаэса. За ним следовали старый вольнодумец
Альсифенор и его ученик, молодой Мармолен; минуты две спустя, вошли паша
Григриф, ага Фортимбек и меченосец Бархатная Лапка, самые отъявленные
петиметры двора. Мангогул собрал их с известным умыслом. Ему все уши
прожужжали об их любовных похождениях, и он хотел удостовериться, так ли это
было на самом деле.
любовных похождений. Что же там нового? Как поживают говорящие сокровища?
которая все усиливается. Если так будет продолжаться, скоро перестанут
понимать друг друга. Но нет ничего забавнее нескромной болтовни сокровища
Зобенды. Оно перечислило ее мужу длинный ряд похождений.
начальников янычаров, двадцать капитанов, роту янычаров почти в полном
составе и двенадцать браминов. Говорят, что оно и меня называло, но это
скверная шутка.
супруг удрал, затыкая уши.
основании какой-то болтовни.
сказал Бархатная Лапка.
а даром никогда не сочиняют эпиграмм. Но почему болтовня сокровищ должна
пощадить Мармолена? Сокровище Синары тоже вздумало говорить и связало мое
имя с лицами, которые мне вовсе не под стать. Но как этого избегнуть?
Лапка.
Синару?
Он хороводился с ней целый месяц. На их счет даже сложили песенку. Это и
теперь бы еще продолжалось, если бы он, наконец, не заметил, что она
некрасива и что у нее большой рот.
редкой приятностью обращения.
этого пришлось бы прибегнуть к хронологическим таблицам моих любовных побед.
Там точно обозначены дни и часы, но это толстый том, который служит для
развлечения моих людей в передней.
через год после того, как Григриф порвал с госпожой супругой сенешала. У нее
божественная память, и она нам точно поведает...
что вертопрахи никогда не были мне по вкусу.
убедить, что Мармолен сохранял чрезвычайное благоразумие, когда его
препровождали в ваши апартаменты через потайную лестницу всякий раз, как его
высочество призывали господина сенешала в совет.
Лапка, - пробираться тайком к женщине без всякой корысти. Никто не
истолковывал этих визитов превратно, и сударыня уже пользовалась репутацией
добродетели, которую она заслуженно сохраняет и до настоящего времени.
примерно в те времена, когда Зюлейка оставила с носом господина меченосца,
чтобы перейти к Григрифу, которого она покинула полгода спустя. Теперь она
облюбовала Фортимбека. Меня ничуть не огорчает маленькая победа моего друга,
я наблюдаю ее, восхищаюсь ею, и все это безо всякой задней мысли.
нее есть вкус и в лице какая-то прелесть, которую я предпочитаю красоте.
такие тощие бедра, что прямо жалко смотреть.
Зюлейки и тем не менее знаю о ней не меньше Фадаэса.
- надолго ли он завладел Зирфилой? Вот, что называется, хорошенькая женщина,
у нее великолепное тело.
лучше всех придворных любезников. Мне известно, что его любят жена визиря,
две самые хорошенькие актрисы Оперного театра и очаровательная гризетка,
которую он поселил в укромном домике.
гризетку за один взгляд женщины, с которой довольно близок меченосец и
которая даже не подозревает, что это всем известно, - и, обращаясь к
Леокрисе, он прибавил: - По чести, сударыня, вам удивительно идет, когда вы
краснеете.
Мелиссой и Фатимой; обе они прелестные женщины. Сегодня он выбирал блондинку
Мелиссу, завтра - брюнетку Фатиму.
взять их обеих?
прибытии Зобеиды, Синары, Зюлейки, Мелиссы, Фатимы и Зирфилы. Эта
неожиданная помеха на минуту выбила их из колеи, однако они быстро
оправились и накинулись на других женщин, которых щадили до сих пор только
потому, что не успели их коснуться.
поверить, что вы действительно одержали все те победы, которыми хвалитесь.
Тем не менее, признаюсь, я с большей охотой выслушала бы сокровища этих дам
и возблагодарила бы от чистого сердца Браму, если бы ему было угодно
восстановить правду их устами.
то же самое; ну, что же, мы готовы повторить все сначала.
начал с сенешальши. Ее сокровище три раза кашлянуло и заговорило дрожащим,
разбитым голосом:
полгода со дня свадьбы, как один молодой брамин дал понять моей хозяйке,
что, думая о нем, она не изменяет супругу. Я вкусило плодов его морали и
впоследствии сочло возможным допустить к себе с чистой совестью сенатора,
затем государственного советника, затем жреца, потом одного или двух
докладчиков, потом музыканта...
тот молодой фат, которого моя хозяйка велела выгнать из своего дома, не
помню, за какие дерзости...
довольно часто посещали, но эти имена я слышу первый раз в жизни. Впрочем, я
непременно услыхало бы о них от эмира Амалека, финансиста Тенелора и визиря
Абдирама, которые знают всех на свете и близкие мои Друзья.
ни Зарафиса, ни Агирама, ни старого Требистера, ни молодого Махмуда, а он не
из тех, кого забывают, - и не обвиняет ни одного брамина, хотя вот уже
десять-двенадцать лет, как оно таскается по монастырям.
Мелиссы, - но только не Григрифа, не Фортимбека и Ганетилона.
отрекаться от Фортимбека и от меня, но что касается Ганетилона, он с вами в
более близких отношениях, чем вы утверждаете. Он шепнул мне об этом
словечко, это самый правдивый малый в Конго, он получше всех тех, кого вы
знали, и может еще составить репутацию сокровищу.
- сказало, рыдая, сокровище Фатимы. - Что сделало я этим чудовищам? Почему
они меня так бесчестят? Сын абиссинского императора прибыл ко двору
Эргебзеда, я ему понравилось, он стал оказывать мне внимание, но он потерпел
бы неудачу и я осталось бы верной своему супругу, который был мне дорог,
если бы предатель Бархатная Лапка и его подлый сообщник Фадаэс не подкупили
моих прислужниц и не провели молодого принца ко мне в ванную...