чего-то не договаривает. И в ту же минуту тонкие узкие губы, узкий прямой
разрез глаз и впадинки на крыльях носа дрогнули язвительной насмешкой и
словно что-то сатанинское мелькнуло в красивых чертах маркиза.
философия. Ты устал, мой друг. Покойной ночи!
тщетно, как пытаться прочесть что-то на каменных лицах фасада; и тщетно
племянник вглядывался в него, пока маркиз не скрылся в дверях спальни.
увидеть тебя завтра! Приятного сна! Посветите моему племяннику - проводите
его. "Да сожгите этого господина, моего племянника, живьем в его постели!" -
добавил он про себя, берясь за колокольчик, чтобы вызвать своего лакея.
в просторный халат, стал медленно прохаживаться взад и вперед по комнате -
ночь была такая знойная, душная, - ему еще не хотелось ложиться. Бесшумно
ступая в своих мягких ночных туфлях и чуть шелестя халатом, он двигался
словно великолепный тигр; точь-в-точь злой волшебник из сказки, который
только что из тигра превратился в маркиза и вот-вот снова станет тигром.
сегодняшнюю поездку, и опять видел перед собой дорогу, пламенеющий закат,
медленный подъем в гору, солнце, исчезающее за горизонтом, спуск с горы,
мельницу, тюрьму на вершине утеса, деревушку в ложбине, кучку крестьян у
водоема, каменщика, тыкающего своим синим картузом под кузов кареты.
Деревенский водоем напомнил ему фонтан в предместье Парижа, бесформенный
комок на парапете, женщин, склонившихся над ним, и высокого человека с
воздетыми к небу руками, вопившего диким голосом: "Насмерть!"
ложиться.
тонкий прозрачный полог; когда он уже совсем засыпал, ему послышалось, как
ночь, нарушая глубокую свою тишину, вздохнула медлительно и протяжно.
невидящим взором в черную ночь; в течение трех долгих часов лошади,
дремавшие в стойлах, сонно переступали копытами; заливисто лаяли собаки,
ухала сова, оглашая воздух совсем не такими звуками, какие ей приписывают
поэты. Эти упрямые твари любят голосить по-своему и совсем не то, что им
положено.
смотрели со стен замка недвижным взором в ночь. Глухая тьма лежала надо всем
краем, глухая тьма ползла по глухим дорогам. На кладбище она залегла так
плотно, что сровняла все бедные маленькие холмики, а деревянной фигуры
распятого и совсем не было видно, она могла бы спокойно сойти с креста, и
никто бы и не заметил. В деревне все спали, - и те, кто платил подати, и те,
кому было поручено их собирать. И, может быть, они пировали во сне -
голодному снится пир, - а может быть, им снились приволье и отдых и что еще
может сниться забитым рабам и подъяремному скоту; сейчас весь этот отощавший
деревенский люд спал крепким сном, и все они были сыты и свободны.
во дворе замка плескались незримо и неслышно падали и исчезали - на
протяжении трех долгих часов, - как исчезают мгновенья, текущие из источника
времени. Но вот, седеющим призраком, зыбясь в предутренней мгле, вода
заструилась и в том и в другом водоеме, и каменные очи открылись у каменных
лиц на стенах замка.
брызнули на верхушки спящих деревьев, вспыхнули на склоне холма. Фонтан во
дворе замка словно забил кровью, и густо зарделись каменные лица. В воздухе
зазвенел птичий гомон, а одна маленькая птичка уселась на изъеденный
непогодой карниз громадного окна господской спальни и, не умолкая,
заливалась радостным звонким пением; и каменная голова на стене рядом
таращилась на нее с изумлением, и на ее каменном лине с раскрытым ртом и
отпавшей челюстью был написан ужас.
под горой началось движение. Открывались окошки, отодвигались засовы
покосившихся дверей, люди выходили, поеживаясь, не сразу осваиваясь с
холодком свежего утреннего воздуха, и с раннего утра принимались за свой
повседневный нескончаемый труд, шли с ведрами - к водоему, с мотыгами - в
поле, женщины и мужчины копались в земле, пасли тощую скотину на тощей траве
по оврагам и обочинам дорог. В церкви и на кладбище можно было застать
распростертую в отчаянии фигуру, и тут же рядом с молящейся перед распятием
тощая корова щипала траву у подножия креста.
постепенно, в строго определенном порядке. Сначала забытые всеми старинные
мечи и рогатины, припомнив былые охоты, окрасились кровью, потом заиграли на
солнце Своими остриями и лезвиями; внизу распахнулись окна и двери, кони
зафыркали в стойлах, косясь и оглядываясь на свет, проникавший в щели,
листва зашуршала, затрепетала, приникая к решеткам окон, собаки запрыгали,
нетерпеливо гремя цепями, чуя, что их вот-вот выпустят.
как-то необычно: внезапно загудел большой колокол, по лестнице вверх и вниз
забегали переполошившиеся люди; они толпились на каменном крыльце, топтались
на дворе, бегали, суетились, седлали лошадей, а затем верховой сломя голову
поскакал куда-то по дороге.
горе за деревней? Рядом с ним на кучке щебня лежал узелок со скудной едой на
день, и глядеть то не на что - вороне раз клюнуть. Может быть, птицы,
гнездившиеся в саду замка, пролетая здесь, случайно занесли весточку, как
заносят они зерно, пускающее росток. Так оно было или нет, только в это
знойное утро каменщик вдруг бросил работу и опрометью помчался с горы,
поднимая облака пыли; он бежал не переводя дух, точно за ним кто-то гнался,
и остановился только у водоема.
обнаруживая никаких других чувств, кроме угрюмого любопытства и удивления,
стояли кучками, разговаривали шепотом. Тут же, привязанные наспех к забору
или к чему попало, стояли и лежали коровы; их только что повели пастись и
сразу погнали обратно, и теперь, тупо уставившись перед собой, они терпеливо
пережевывали жвачку, хотя и жевать-то, в сущности, было нечего - им сегодня
не пришлось пощипать травы. Кое-кто из дворовых, служащие почтового двора и
все должностные лица по сбору податей столпились на другой стороне улицы;
все они были так или иначе вооружены, но их бессмысленное топтанье на одном
месте явно показывало, что и они ровно ничего не понимают. И вот тут-то и
появился каменщик. Он ворвался в толпу у водоема и, колотя себя в грудь
синим картузом и размахивая руками, с жаром начал что-то рассказывать кучке
обступивших его закадычных приятелей. Что все это означало? Что означало это
неожиданное появление верхового из замка? Что успел он шепнуть управляющему
господину Габеллю, который тут же вскочил позади него на коня, и они вместе
поскакали во весь опор (двое на одном коне), как в немецкой балладе о
Леноре? *
еще одно лицо.
одно лицо превратилось в камень: двести лет она ждала терпеливо, ей
недоставало именно этого каменного лица.
- его внезапно разбудили, разгневали и превратили в камень. В окаменелой
груди торчал нож, вонзенный в сердце. Рукоятка ножа была обернута клочком
бумаги, на нем было нацарапано:
Мистер Чарльз Дарней жил в Англии и занимался преподаванием французского
языка и французской литературы. В наше время он числился бы в профессорах,
но тогда его называли наставником. Он занимался с молодыми людьми,
располагавшими временем для серьезного изучения живого языка, вошедшего в
употребление по всему свету, знакомил их со всем тем, чем Франция обогатила
науку и искусство. Кроме того, он писал по-английски очерки о Франции и
прекрасно переводил французских авторов на английский язык. Таких учителей в
то время было не легко найти: бывшие наследные принцы и будущие короли еще
не занимались учительством, и знатные клиенты банкирского дома Теллсона еще
не выбыли из его банковских книг и не подвизались в Англии в качестве
поваров и плотников. Мистер Дарней, человек широкообразованный, умел
заинтересовать своих учеников, они делали большие успехи; и это создало ему
репутацию прекрасного преподавателя; кроме того, он приобрел известность как
переводчик, ибо переводы его отличались не только точностью, но и другими
достоинствами. Он хорошо знал, что происходит во Франции, а события,
назревавшие там, вызывали все больший интерес. Так, благодаря своим обширным
знаниям, усердию и настойчивости мистер Дарней добился известного положения.
том, что ему все будет доставаться даром: с такими мечтами он бы ничего не
добился. Он хотел работать - и нашел себе работу, делал ее добросовестно и
старался приносить пользу. Этим и объяснялся его успех.
как бы контрабандой живой европейский язык, вместо латинского и греческого,
которыми их, по программе, обильно снабжали через университетскую таможню.
Но постоянным местом его жительства был Лондон.
большую часть года зима сковывает отверженные богом широты, мужчине
предопределено судьбой - любить женщину; не избежал этого и Чарльз Дарней.