Чтение 30–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

Глава 23

БАЛ В ОПЕРЕ

Бал был в самом разгаре, когда кардинал Луи де Роан и графиня Де ла
Мотт проскользнули в зал между тысячами домино и масок всех видов.

Вскоре они исчезли в толпе, подобно тому как исчезают в больших
водоворотах маленькие воронки: на мгновение их замечают гуляющие по
берегу, затем их увлекает за собой и сглаживает течение.

Два домино бок о бок, - насколько в такой суматохе возможно было
держаться бок о бок, - общими усилиями пытались сопротивляться натиску
толпы, но, видя, что они не смогут достичь желаемого, решили укрыться
под ложей королевы, где напор толпы был не столь сильным и где, кроме
того, стена давала им точку опоры.

Домино черное и домино белое, одно высокое, другое среднего роста,
одно - мужчина, другое - женщина, один работал руками, другая вертела
головой.

Эти два домино, очевидно, вели самый оживленный разговор. Послушаем
их.

- Говорю тебе. Олива, что ты кого-то ждешь, - повторял тот, что был
выше ростом, - у тебя не шея, а флюгер, который не только поворачивается
под всеми ветрами, но и ловит все взгляды.

- Ты привел меня на бал в Оперу; дело сделано, примирись с этим.

- Мадмуазель Олива!

Черное домино сделало гневное движение, которое было мгновенно
остановлено появлением голубого домино - Довольно полного, довольно
высокого.

- Ну, ну! - заговорил вновь прибывший, - Черт возьми, предоставьте
даме развлекаться так, как ей хочется.

- Не суй свой нос в чужой вопрос, - грубо ответило, черное домино.

- Сударь! - заметило голубое домино. - Запомните раз и навсегда, что
немного вежливости никогда ничего не испортит.

- Я вас не знаю, - отвечало черное домино, - какого же дьявола я буду
с вами церемониться?

- Зато я вас знаю, господин де Босир. Когда было названо это имя,
черное домино содрогнулось.

- О, не пугайтесь, господин де Босир! - продолжала маска. - Я не тот,
о ком вы думаете.

- Черт побери! А о ком я думаю?

- Вы приняли меня за агента господина де Крона.

- Господина де Крона?

- Ну да, как будто вы не знаете, черт побери! Господина де Крона,
лейтенанта полиции. Но придите в себя, дорогой господин де Босир, вашу
шпагу вы оставили дома и прекрасно сделали. Поговорим о другом. Не
угодно ли вам сделать мне одолжение и отдать мне руку этой дамы?

- Руку этой дамы?

- Ну да!

- Я вижу ясно, что дама и вы... - пробормотал Босир.

- Что - дама и я?

- Поладили друг с другом.

- Клянусь, что нет.

- Неужели это можно подумать? - воскликнула Олива.

- А впрочем... - прибавило голубое домино.

- То есть как это - "впрочем" ?

- Да, если бы мы и поладили, вам это было бы только на благо.

- Когда высказываешь какую-то мысль, ее еще надо доказать, -
бесцеремонно заявил Босир.

- Я и докажу, - подхватило голубое домино, - я докажу, что ваше
присутствие здесь столь же для вас вредно, сколь полезно для вас было бы
ваше отсутствие.

- Чем же, скажите, пожалуйста?

- Мы ведь являемся членом некоей академии, не так ли?

- Я?

- Улица По-де-Фер, второй этаж - верно я говорю, господин де Босир?

- Тес! Сударь! Вы становитесь малоприятным собеседником!

- Так вот, через четверть часа в вашей академии не улице По-де-Фер, у
господина де Босира, будет обсуждаться некий план, который должен дать
два миллиона прибыли двенадцати истинным компаньонам, одним из которых
являетесь вы, господин де Босир!

- Ах, сударь, вы отсылаете меня на улицу По-де-Фер? - спросил тот.

- Я отсылаю вас на улицу По-де-Фер.

- Чтобы там меня схватили! Я еще не рехнулся.

- Но если в моей власти сделать то, о чем вы говорите, если в моей
власти гораздо большее - догадаться о том, что затевается в вашей
академии, то зачем же я явился бы просить у вас разрешения на беседу с
вашей дамой? О нет! В этом случае я сделал бы так, что вас арестовали бы
сию же секунду, и мы с вашей дамой освободились бы от вас. Я же поступаю
иначе: "Всего добиваться вежливостью и убеждением" - таков мой девиз,
дорогой господин де Босир.

- Послушайте! - вскричал Босир, выпуская руку Оливы. - Ведь это вы
сидели на софе у этой дамы два часа назад? А? Отвечайте!

- На какой софе? - переспросило голубое домино, которому Олива
легонько сжала кончик мизинца.

- А в сущности говоря, мне это совершенно все равно, - возразил
Босир. - Доводы ваши вполне убедительны - это все, что мне нужно. Я
сказал: "Убедительны", - а должен был бы сказать: "Превосходны".
Возьмите же даму под руку, и если вы вели себя как благовоспитанный
человек с дурными намерениями, - краснейте!

Голубое домино расхохоталось.

- Спите спокойно, - объявило оно Босиру. - Отсылая вас туда, я делаю
вам подарок стоимостью, по меньшей мере, в сто тысяч ливров: ведь если
вы сегодня вечером не явитесь в академию, по обвинению ваших
компаньонов, вы не примете участия в дележе, тогда как, если вы туда
явитесь...

- Что ж, будь по-вашему, пойду наудачу, - пробормотал Босир.

Поклонившись и сделав пируэт, он исчез. Голубое домино завладело
рукой мадмуазель Оливы.

- Я не знаю ничего более прелестного на свете, нежели ваша история,
дорогая мадмуазель Николь, - заговорило голубое домино, нежно сжимая
округлую руку маленькой женщины. Услышав это имя, она испустила
сдавленный крик; маска сползла ей на ухо.

- Боже мой! Что это за имя? - воскликнула она. - Николь!.. Уж не обо
мне ли идет речь? Уж не хотите ли вы ненароком назвать так меня?

- Теперь вас зовут Олива. Имя Николь чересчур отдавало провинцией. Я
прекрасно знаю, что вы - это две женщины: Олива и Николь. Не будем
сейчас говорить об Оливе, поговорим сперва о Николь. Разве вы забыли те
времена, когда вы откликались на это имя? Никогда не поверю!.. Ах,
дорогое дитя мое, когда, будучи юной девушкой, носишь какое-то имя, это
имя всегда сохраняешь если и не для всех, то, по крайней мере, в глубине
сердца, каким бы ни было то имя, которое она вынуждена была взять, чтобы
забыть первое. Бедная Олива! Счастливая Николь!

- Вы, стало быть, не считаете меня счастливой?

- Вам трудно было бы стать счастливой с таким человеком, как Босир.
Олива вздохнула.

- Да, я отнюдь не счастлива, - сказала она.

- Но если вы его не любите, бросьте его.

- Нет.

- Но почему же?

- Потому что если бы я скоро его бросила, я пожалела бы об этом.
Пожалела бы о том шуме, который он поднимает вокруг меня.

- Я должен был бы догадаться об этом. Вот что значит провести
молодость среди людей молчаливых!

- Вам известна моя молодость?

- Прекрасно известна.

- Ах, вы мой дорогой! - смеясь и покачивая головою, с недоверчивым
видом произнесла Олива.

- Так поговорим же о вашей молодости, мадмуазель Николь?

- Что ж, поговорим, но предупреждаю вас, что не подам вам ни одной
реплики.

- Я не коснусь вашего детства - это время не идет в счет нашей жизни;
я начну с вашей юности, с того мгновения, когда вы обнаружили, что Бог
вложил в вас сердце для того, чтобы вы любили.

- Чтобы я любила кого-то?

- Чтобы вы любили Жильбера.

При этом имени дрожь пробежала по всему телу молодой женщины, и
голубое домино почувствовало, как задрожала ее рука.

- Боже мои! Откуда вы это знаете? - спросила она. Внезапно она
остановилась, с непостижимым волнением устремив взгляд сквозь маску на
голубое домино. Голубое домино промолчало.

Олива иди, вернее, Николь вздохнула.

- Ах, сударь! - сказала она. - Вы сейчас произнесли имя, которое
вызывает у меня столько воспоминаний!.. Так вы знали Жильбера?

- Раз я заговорил с вами о нем, значит, я его знал.

- Увы!

- Славный парень, клянусь честью!.. Вы любили его?

- Да, да; вам известны самые страшные тайны, сударь! - вздрогнув,
отвечала Олива. - А теперь...

Она посмотрела на незнакомца так, словно могла читать по его лицу
сквозь маску.

- А что с ним сталось теперь? Голубое домино хранило молчание.