прямых парусов на фок-мачте, изящество флагштоков - все это парусное
вооружение сообщало яхте необыкновенную скорость в любую погоду.
Водоизмещение яхты равнялось тремстам пятидесяти тоннам. Она была длинная
и изящная, подвижная и быстроходная, при этом довольно широкая, с
достаточно глубокой осадкой для обеспечения отличной остойчивости -
настоящее морское судно, отлично повиновавшееся рулю. При полном бакштаге,
при хорошем бризе яхта делала тринадцать с половиной узлов в час. Никакие
британские "Боадицеи", "Гаетаны" и "Мордоны" не могли бы соперничать с ней
в международных соревнованиях.
никаких недостатков, - так красив был ее облик и так тщательно она была
оборудована. Белизна палубы, доски которой были из Канадской ели, без
единого сучка, тонкая полировка с внутренней стороны фальшборта, входные
рубки и световые люки из тикового дерева, медные части, сверкающие, как
золото, отделка штурвала, расположение ростр, накрытых ослепительно белыми
чехлами, полировка блоков с металлической гальванизированной оковкой, фалы
и шкоты для подъема и управления парусами, лакированные шлюпки, изящно
подвешенные на шлюпбалках, весь корпус, черный и блестящий, с украшением
из деревянной золоченой рейки, протянувшейся от носа до кормы, скромный
орнамент на корме - все было сделано на этом судне с отменным вкусом и
изяществом.
все время служила жилищем таинственного человека, который станет героем
настоящей истории. Между тем посещать яхту посторонним было запрещено. Но
всякий сочинитель наделен как бы вторым зрением, и это позволяет ему
описывать даже то, чего ему не дано было видеть.
салоны и кают-компания были тщательно выкрашены и богато отделаны. Ковры,
обивка, мебель, - словом, вся обстановка отвечала требованиям, какие
предъявляются к судну, предназначенному для приятного отдыха. Каждая
мелочь была обдумана, образцовый порядок царил не только в каютах капитана
и офицеров, но и в буфете, где особые приспособления предохраняли
серебряную и фарфоровую посуду от толчков, связанных с килевой и носовой
качкой, и на кухне, которая содержалась с поистине голландской
опрятностью, и в просторном кубрике, где покачивались койки матросов.
Экипаж, состоявший из двенадцати человек, был одет в нарядную форму
мальтийских моряков: шаровары, морские сапоги, полосатая рубашка,
коричневый пояс, красная феска и фуфайка, на которой выделялись белые
инициалы названия яхты и имени ее владельца.
числилась? В какой средиземноморской гавани была ее зимняя стоянка?
Наконец, какова была ее национальность? Этого никто не ведал, как не
известна была и национальность доктора. На гафеле ее развевался зеленый
флаг с красным крестом в верхнем углу. Но тщетно стали бы искать такой
флаг в справочниках и перечнях флагов, какие можно встретить на всех морях
и океанах земного шара.
представлены портовому чиновнику и, как видно, оказались в полном порядке,
ибо после санитарного осмотра судна пассажирам и экипажу была
предоставлена полная свобода действий.
"Саварена", без указания порта приписки.
любоваться на рейде Гравозы. Пескад и Матифу, которых на другой день
должен был принять на борту своей яхты доктор Антекирт, в этот вечер,
закончив представление, отправились в гавань. Как и местные моряки, они
рассматривали яхту с большим интересом, но у них к любопытству
примешивалось известное волнение. Эти простодушные уроженцы прованского
побережья любили море и не равнодушны были к кораблям, особенно Пескад,
который любовался яхтой как истинный знаток.
"Саварене" уже закончены, паруса убраны и закреплены, такелаж тщательно
обтянут, над кормовой палубой натянут тент. Яхта заняла место в глубине
гавани, что означало, что она простоит здесь более или менее
продолжительное время.
то время как Силас Торонталь с дочерью возвращались в Рагузу в своем
экипаже, поджидавшем их на набережной, а молодой человек, о котором шла
речь, брел пешком по длинной аллее, покинув ярмарку, находившуюся в полном
разгаре, - доктор Антекирт осматривал порт. Это один из лучших портов
побережья, и в тот вечер там находилось немало судов разных
национальностей. Затем доктор направился за город и пошел по берегу бухты
Омбра-Фиумера, простирающейся на двенадцать лье в глубь материка до устья
небольшой речки - Омбры, русло которой все же настолько глубоко, что
корабли, даже имеющие большую осадку, могут следовать по ней до подножья
Властицких гор. Часам к девяти доктор вернулся на пристань и наблюдал, как
в гавань входил большой пароход компании Ллойда, прибывший из Индии, затем
доктор вернулся на яхту, спустился в свою каюту, освещенную двумя лампами,
и уже не выходил из нее до следующего дня.
сорока, по имени Нарсос, было приказано не беспокоить хозяина по вечерам и
не нарушать его одиночества.
его матросы ничего не знали о прошлом этого человека. Тем не менее они
были преданы ему душою и телом. Доктор Антекирт не допускал ни малейшего
нарушения дисциплины, но был ко всем добр, не жалел денег и отечески
опекал свой экипаж. Поэтому не было матроса, который не мечтал бы состоять
в экипаже "Саварены". И доктору никогда не приходилось делать выговора,
налагать взыскания и увольнять кого-либо из матросов. Экипаж яхты
представлял собою как бы одну семью.
и на носу были зажжены фонари, вахтенные встали на свои посты, и на борту
яхты воцарилась глубокая тишина.
столике лежало несколько газет, купленных лакеем в Гравозе. Доктор
рассеянно пробежал их, останавливаясь не столько на серьезных статьях,
сколько на происшествиях, прочел сообщения о кораблях, прибывших в порт и
ушедших в море, а также о значительных лицах, отправившихся в путешествие
или прибывших на свои дачи в окрестности Рагузы. Потом он отложил газеты.
Им овладела дремота. Часов в одиннадцать доктор лег в постель, даже не
вызвав камердинера. Но он долго не мог заснуть.
как это ни странно, ее пришлось бы передать такими словами:
обещало восхитительную погоду. Солнце позлатило вершины гор, обрамляющих
бухту. Тень постепенно покидала порт, скользя по водной глади. Вскоре вся
"Саварена" была залита солнцем.
распоряжения; доктор поздоровался с ним и дал ему краткие указания.
она направилась к набережной, где ее должны были ждать, как было
условлено, Пескад и Матифу.
заброшенных судьбою далеко от родины, на несколько сот лье от Прованса,
который им так хотелось бы увидеть вновь!
переоделись в сильно поношенное, но опрятное платье и теперь смотрели на
яхту и, как накануне, восхищались ею. Настроение у них было прекрасное.
Они не только поужинали накануне, но и позавтракали утром.
Умопомрачительная роскошь! Она объяснялась небывалым сбором: они
заработали сорок два флорина! Но не думайте, пожалуйста, что они все это
уже растратили. Нет! Пескад был человек осторожный, аккуратный,
предусмотрительный, и приятели были обеспечены по крайней мере дней на
десять.
берег и, подойдя с феской в руке к нашим приятелям, вежливо доложил им,
что "он к услугам господ".
доктор Антекирт ждет на борту яхты.
Пескад.
ковром с красной каймой, а старшина стоял позади них.
четыре-пять дюймов ниже своей обычной ватерлинии. Пришлось даже подобрать
уголки ковра, чтобы они не намокли.
Шилова Юлия
Панов Вадим
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Афанасьев Роман