сына Кучмиенко Юрия, кстати, близкого друга Совинского, тоже
техника-наладчика вычислительных машин, парня в своем деле талантливого
просто на редкость, может, даже талантливее Совинского.
Стыдно сказать, но... Наш завод старый, еще с дореволюционных времен. После
гражданской войны и разрухи его отстроили на скорую руку, в первые пятилетки
поставили несколько новых трубных цехов для сложных профилей, но война опять
все уничтожила. Снова восстановление, и снова наспех, в нехватках, в
сплошных трудностях... Постепенно реконструируем, фактически все обновлено,
но территория тесная, корпуса цехов старые, особенно не развернешься. Я
завидую тем, кто строит новые заводы на новых местах, - там разгон, размах,
там настоящая работа. А наш завод напоминает старого заслуженного ветерана:
и на пенсию жаль провожать, и производительность не та, что у молодого
специалиста.
вы молоды, все молоды. Что же вы хотите услышать от меня, старого человека?
вверх, но с того самого дня, когда тебе исполняется пятьдесят, понимаешь: у
тебя исчезает будущее. Теперь может быть мудрость, опыт, авторитет, ты
можешь занимать наивысшие должности, но годы твои уже катятся под гору. Не
спасает ничто. Даже кибернетика, хотя кое-кто склонен считать ее всемогущей.
Только гении, герои и святые побеждали в себе время.
стороны - новые высокие дома, с другой - белые песчаные пляжи, тихие заливы,
голубая днепровская вода, мосты, остров с аттракционами, среди которых
выделялось традиционное колесо с кабинами.
секретарем обкома. Его идея. Прежде берег был застроен халупами, а вон там
по склонам росла дереза и лазили козы. Теперь тут новый район, главное же -
эта трасса. Гордость нашего города.
Египте, там в Александрии набережная, наверное, километров двести вдоль
моря. В Киеве приблизительно такая, как у вас, вдоль Днепра, хотя там шоссе
короче и уже намного. Но все эти набережные имеют общую, я бы сказал, черту:
созданы не для людей, а для машин. До воды не доберешься, не пробьешься,
разве что проскочишь, как заяц, но и тогда тебя оглушит громыханье моторов и
ты задохнешься от выхлопных газов. Мое убеждение - к воде нужно давать
доступ прежде всего людям, а не машинам. Вы скажете, что в машинах тоже
сидят люди. Да, сидят. Но они проскакивают мимо, не успев даже оглядеться
вокруг. Разве не все равно, где проложить трассу для удовлетворения их жажды
скорости и спешки? Мы же до сих пор мыслим категориями девятнадцатого
столетия, когда пытались показать прежде всего технические успехи, поставить
перед глазами то паровоз, то машину, то еще какую-то технику. Железные
дороги прокладывались через центр города. В Париже и доныне вокзал в самом
сердце города. Яркий пример - железная дорога Феодосии, подаренная городу
художником Айвазовским. Тогда это было такое диво, что Айвазовский захотел,
чтобы дорога непременно была проложена вдоль моря и чтобы все феодосийцы
приходили смотреть на это диво так же, как две с половиной тысячи лет
любовно глядели на море. Вот и сейчас полотно железной дороги отделяет
Феодосию от моря. Теперь Айвазовского хвалят за картины и потихоньку
проклинают за такой подарок родному городу. Ваш завод что, тоже выходит на
набережную?
назад. Туда шоссе еще не дотянули.
нетрадиционным мышлением, не знал, как ему отвечать, как угадать направление
его мыслей.
Приднепровске, - сказал он.
Карналь.
что тут, как я понял из недомолвок товарища директора, ты только получаешь
зарплату, к тому же неоправданно высокую.
получай! Вызвал академика на свою голову. Если уж роскошная набережная не
пришлась ему по вкусу, то что же он скажет о бараке, в который мы хотим
запаковать его любимые машины.
совсем беспричинно, и, понимая это, все равно не мог сдержаться. То ли
давала о себе знать бессонная ночь в поезде, то ли осознавал ненужность этой
странной поездки, или снова вернулась горечь воспоминаний о неудачном (по
его мнению) замужестве Людмилы, которая абсолютно безосновательно (опять же
по его мнению) отвергла Совинского, отдав предпочтение сыну Кучмиенко Юрию,
и тем самым еще сильнее приковала его, Карналя, к вечному его антиподу
Кучмиенко. А может, причиной ворчливого настроения Карналя было привычное
раздражение по поводу невозможности сразу сблизиться с незнакомыми людьми в
почувствовать себя просто и естественно в новой обстановке.
проникнуть в суть, найти какие-то сугубо человеческие связи, что соединили
бы тебя с этим директором, о котором все очень высокого мнения. Карналь
завидовал тем, кто умеет, едва познакомившись с человеком, тут же стать с
ним запанибрата, ввернуть к месту анекдотик, вспомнить какое-то
происшествие, посмеяться, похлопать по плечу и позволить похлопать по плечу
себя. Он всегда казнился в душе, что не обладает таким умением, хотя и
понимал, что жизнь - это не похлопывание по плечу. Не терпел он и важного
надувания щек, ленивого взгляда на людей, менторского тона,
пренебрежительно-надменного раздаривания ценных указаний и мудрых советов.
Старался выбирать среднюю линию поведения между этими двумя крайностями, а
выходило нечто неуклюжее, он становился язвительным, ворчливым, точно
старый, недовольный, измученный болезнями и комплексами отставник.
неповторимого, единственного. Забывают, что ты прежде всего живой человек, а
не своеобразное устройство, которое неутомимо выдает истины.
реплики, довольно бесцветные и безобидные. Когда же увидел завод, снова не
сдержался.
сосредоточенного в таком тесном пространстве, что, казалось, этот старый,
загрязненный, задымленный и заржавевший металл уничтожает самого себя, а эти
тяжелые и невесомые, серо-замшевые и румяные дымы и меднозвонное пламя,
прорывающееся повсюду над нагромождениями железа, тяжелое сотрясение, громы,
скрежет, шипенье, стоны и вскрики - неминуемое следствие и сопровождение
умирания металла, который на самом-то деле упорно продолжает жить, рождать
новый металл, сформованный, молодой, звонкоголосый, крепкий. Это был типовой
завод-труженик, совсем не похожий на новых красавцев, сооружаемых ныне на
свободных территориях, окруженных голубым простором, на заводы-дворцы,
заводы-санатории, какие-то словно бы даже несерьезные, слишком игрушечные,
чтобы быть настоящими. Карналь, однако, знал достаточно хорошо, что и этот
завод-ветеран, и новые, прекрасные заводы имеют одинаковую судьбу. Они
быстро стареют, их организмы для нормального функционирования приходится
постоянно обновлять то частично, а то и полностью, ни один завод не может
жить без того, что называется реконструкцией и модернизацией.
Карналь, когда они уже шли по территории металлургического, совсем
затерянные среди тесноты и нагромождений металла. - Я на партийном активе
подал идею о том, чтобы силами общественности начать сбор средств для
восстановления Успенского собора, разрушенного фашистами. Этот собор, как
известно, один из самых дорогих памятников нашего искусства. Одиннадцатый
век, росписи знаменитого Алиния, единственного художника Киевской Руси, имя
которого дошло до нашего времени. Ну, так вот и я высказал такую мысль.
После меня выступил тот директор и стал кричать с трибуны, чтобы я зарубил
себе на носу и передал всем, кто имеет нахальство мыслить так же, как я, что
они разрушат и оставшиеся соборы, которые еще где-либо сохранились, и камни
от них побросают в водохранилища. Он имел в виду водохранилища, созданные на
Днепре при строительстве гидростанций. Для него, видите ли, уже не
существует ни озера, ни реки, ни моря - просто водохранилища. Эдакая
роскошная технократская терминология. Директора того вскоре сняли с работы и
исключили из партии. Не за то, что он ругал меня с трибуны. За приписки к
плану. Несколько лет он приписывал продукцию на сотни тысяч рублей, а потом
не удержался от соблазна и сразу добавил на два с половиной миллиона.
Продукции нет, а выполнение плана есть, зарплата за изготовление
несуществующих изделий выплачена, премии получены. Вот вам и прогрессивное
мышление! Соборы, видите ли, для того директора - это отсталость,
религиозный культ, более ничего. А на самом деле соборы, эти памятники
прошлого, воспитывают чувство прекрасного и приучают людей думать о вечности
творения и вдохновенном труде, о великой истории.
Пенелопы? Жена Одиссея, как рассказал Гомер, все, что ткала днем, распускала
ночью. Так и заводы. Не успеваем соорудить, как их уже нужно
реконструировать, ломать, перестраивать. Может завод простоять тысячу лет,
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Каменистый Артем
Апраксина Татьяна
Посняков Андрей