времени он, Ван-Кюрлет, окажется окруженным и осажденным врагами и всецело в
их власти.
следующее, обнаруженное мною в архиве послание, которое показывает
кровожадную гнусность этих свирепых захватчиков: "Тем временем люди из
Хартфорда не только заняли и присвоили земли Коннектикота. противно закону и
международному праву, но и воспрепятствовали нашему народу засеять его
собственную, купленную и вспаханную землю и сами ночью засеяли маисом те
земли, которые жители Новых Нидерландов вспахали и намеревались засеять; они
палками и рукоятками плугов избили слуг высокочтимой почтенной компании,
трудившихся на хозяйской земле, искалечили их зверским образом и прогнали с
полей; среди всего прочего они палкой пробили Эверу Докингсу {* Это имя,
несомненно, искажено. В некоторых старинных голландских рукописях того
времени мы находим имя Эверта Дойкинга, бесспорно являющегося тем
злосчастным героем, о котором упоминается выше.} дыру в голове, так что
кровь очень сильно текла и стекала по его телу!".
тем предлогом, что она паслась на их земле, тогда как у них нет ни фута
наследственных владений. Они предлагали вернуть свинью за 5 шилл. - чтобы
представители компании уплатили 5 шилл. за потраву; но представители
компании это отклонили, ибо ни одна свинья (как принято говорить) не может
совершить потравы на участке собственного хозяина {* Has. Col. State Pass.
["Хазардовское собрание исторических документов"].}".
было что-то, что взывало ко всем умам и затрагивало даже притупившиеся
чувства могущественной черни, которой обычно требуется пинок в зад, чтобы в
ней пробудилось дремлющее сознание собственного достоинства. Я был
свидетелем того, как мои глубокомысленные сограждане безропотно переносили
тысячу существенных нарушений их прав только потому, что эти нарушения не
были для них сразу же очевидными; но как только несчастный Пирс был убит на
наших берегах, все государство пришло в движение. Так просвещенные
нидерландцы, почти не обращавшие внимания на вторжения восточных соседей и
предоставившие своему отважному писаке-губернатору одному нести все тяготы
войны, пуская в ход только свое перо, теперь все без исключения
почувствовали, что и их голова разбита, коль скоро разбита голова Докингса,
а злосчастная судьба их согражданки-свиньи, которая была схвачена силой,
уведена и продана в рабство, исторгала сочувственное хрюканье из каждой
груди.
обсуждать, что следует предпринять. Послания были, наконец, временно
забракованы. Некоторые стояли за то, чтобы отправить янки подарки, как это
мы делаем, предлагая мир мелким варварским государствам, или, подобно тому,
как индейцы приносят жертву дьяволу. Другие стояли за то, чтобы откупиться
от них, но это встретило возражения, так как означало бы признание за ними
прав на захваченную землю. Как всегда в таких случаях, было предложено,
обсуждено и отвергнуто множество мер. И совету в конце концов пришлось
принять решения, которыми, хотя они "были самые обычные и очевидные, прежде
сознательно пренебрегли, ибо наши изумительно проницательные политики всегда
смотрят в телескопы, что дает им возможность видеть только далекие и
недостижимые предметы, но препятствует видеть то, что находится в пределах
досягаемости " является очевидным для всех простых людей, довольствующихся
тем, что смотрят невооруженным глазом, данным им небесами. Глубокомысленный
синклит, как я уже сказал, в своей погоне за блуждающими огоньками случайно
наткнулся на то самое решение, которое было необходимо: собрать воинский
отряд и отправить его на выручку и усиление гарнизона. Эту меру осуществили
так быстро, что меньше чем через год экспедиционный корпус, состоявший из
сержанта и двенадцати солдат, был готов выступить в поход, и ему устроили
смотр на городской площади, ныне известной под названием Боулинг-Грин. Как
раз в эту последнюю минуту вся община была повергнута в изумление
неожиданным прибытием доблестного Якобуса Ван-Кюрлета, вступившего в город
во главе беспорядочной толпы оборванцев и принесшего печальное известие о
своем поражении и захвате свирепыми янки грозного форта Гуд-Хоп.
для всех военачальников. Она была взята не штурмом и не измором; пушки и
мины не сделали бреши в стенах, через которую могли бы ворваться осаждающие;
пороховые склады не были взорваны калеными ядрами, казармы не были разрушены
и гарнизон не был уничтожен разрывами бомб. На самом деле крепость пала в
результате столь же странной, сколь и действенной военной хитрости, всегда
приносящей успех, если только представляется случай ее применить. Я
счастлив, имея возможность добавить, к чести наших знаменитых предков, что
это была такая военная хитрость, которая, хотя и ставит под сомнение
бдительность бесстрашного Ван-Кюрлета и его гарнизона, все же ни в коей мере
не дает оснований заподозрить их в недостатке храбрости.
дождались благоприятного случая и в середине знойного дня потихоньку вошли в
форт; его бдительные защитники, по горло насытившись плотным обедом и
выкурив трубку, все до единого громко храпели на своих постах, и никому из
них даже во сне не привиделась столь страшная возможность. Враги самым
бесчеловечным образом схватили Якобуса Ван-Кюрлета и его отважных мирмидонян
за шиворот, любезно проводил их до ворот форта и отпустили, угостив каждого
пинком в мягкую часть, как отпустил Карл XII после битвы при Нарве {3}
толстозадых русских. Только Ван-Кюрлет, в знак особого отличия, получил два
пинка.
долговязых янки с крепкими кулаками; на их шляпах, вместо кокард и перьев,
торчал уэтерсфилдский лук, длинные ржавые охотничьи ружья заменяли им
мушкеты, их запасы продовольствия состояли из кукурузного пуддинга, рыбы,
свинины и патоки. Огромная тыква была водружена на длинный шест в качестве
флага, так как колпак свободы тогда еще не вошел в моду.
ГЛАВА III
новоамстердамцев по поводу событий в форте Гуд-Хоп. - А также о том, как
Вильям Упрямый укрепил город трубачом, флагштоком и ветряной мельницей, и о
подвигах Стоффеля Бринкерхофа.
упрямый Вильгельмус Кифт, узнав эту оскорбительную новость. Добрых три часа
бешенство маленького человечка было слишком велико, чтобы он мог вымолвить
хоть слово, или, вернее, слова были слишком велики для него, и он чуть не
задохнулся от дюжины ужасных, безобразных, девятиэтажных голландских
ругательств, которые все сразу столпились в его глотке. К счастью, несколько
крепких ударов кулаком по спине спасли его от удушья и выпихнули из него
два-три бушеля чудовищных проклятий, самым мягким из которых было "Разрази
их всех господь!" Все присутствовавшие удивлялись, как такое маленькое тело
могло вместить такую огромную массу слов, не лопнув. Сверкнув первым залпом,
он продолжал без перерыва палить целых три дня, предавая анафеме янки -
мужчин, женщин и детей со всеми их потрохами, обозвав их шайкой dieven,
schobbejaken deugenieten, twist-zoekeren, loozen-schalken blaes-kaeken,
kakken-bedden {Воров, мошенников, бездельников, задир, хитрых толстощеких
плутов и зас.....в (голл.).} и еще тысячью других бранных слов, о которых, к
несчастью для потомства, в истории не сохранилось особых упоминаний.
проходимцев: пусть себе захватывают чужую землю, спят, не раздеваясь, в
одной постели, обо всем назойливо расспрашивают, дерутся, питаются тыквами,
пачкаются патокой, колют дранку, разбавляют водой сидр, барышничают, торгуют
вразнос всякой мелочью, пусть остаются в форте Гуд-Хоп и гниют там, а он не
станет марать руки и пытаться выгнать их оттуда. В подтверждение этого он
приказал новобранцам немедленно двинуться на зимние квартиры, хотя было еще
только начало лета. Губернатор Кифт честно сдержал свое слово, а его
противники столь же честно удержали захваченный ими пост. Таким образом,
славная река Коннектикут и все веселые долины, по которым она протекает,
вместе с лососями, сельдями и прочими рыбами, водящимися в ее водах,
очутилась в руках победоносных янки, владеющих ими и по сей день - да пойдет
это им на пользу.
Амстердам. Слово "янки" стало для наших славных предков таким же страшным,
как слово "галл" для древних римлян; и все мудрые старухи провинции Новые
Нидерланды, не читавшие книги мисс Гамильтон {1} о воспитании, пользовались
им как пугалом, чтобы стращать и принуждать к повиновению своих непослушных
сорванцов.
знать, что он собирается предпринять для защиты государства в эти печальные
и тревожные дни. Рассудительных людей в общине, в особенности старух,
одолевали великие опасения, как бы эти ужасные молодчики из Коннектикута, не
удовлетворившись завоеванием форта Гуд-Хоп, не двинулись сразу в поход на
Новый Амстердам и не взяли его штурмом. И так как эти старые леди при
посредстве супруги губернатора, которая, как мы уже намекали, была в доме
"первой скрипкой", приобрели значительное влияние в общественных делах,
превратив всю провинцию в своего рода бабье царство, то было решено, что
следует принять действенные меры к укреплению города.
Ван-Корлеар {* Давид Пьетрес де Фриз в своем "Reyze naer Nieuw Nederlandt
onder het yaer 1640" ["Путешествии в Новые Нидерланды примерно в 1640 году"]
упоминает о некоем Корлеаре, трубаче в крепости Амстердам, по имени которого
назван Корлеарс-Хук и который являлся, без сомнения, тем самым героем, что
Белов Вольф
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Шилова Юлия
Лукин Евгений