воротах, непробиваемым, готовым с блеском и силой отбить любой удар. Когда же
он узнал от Карасика, что первый журнал Маяковского назывался "Взял!", то был
совсем ошеломлен. Взял!.. Ведь это же возглас вратаря, берущего мяч. Взял! Это
восторженный крик зрителей на трибунах стадиона.
читал их всю ночь напролет. Да, вот таким надо быть и в голу - таким
несокрушимым, яростным, знаменитым и великолепным.
латы, в огромных перчатках, в широчайших наколенниках, он был похож на
снегоочиститель. В розыгрыше по хоккею команда не участвовала. Антона
тренировали лишь для того, чтобы отточить его реакцию на мяч. После тренировки
обычно приходила Настя, надевала ботинки с коньками. Антон бережно держал ее
маленькую ногу в своих лапищах, помогал укреплять коньки. Потом взяв друг
друга за руки, крест-накрест, они разгонялись легкими рывками, влево - вправо,
влево - вправо. Они неслись по кругу. Лед звенел, матовое зеркало катка,
казалось, начинало вертеться, как чертово колесо. Настя теряла лед под ногами.
Ей казалось, что она летит по воздуху, что сейчас ее вышвырнет за кромку, за
сугроб.
и Настя всей силой разбега прижималась к его плечу. Он доводил ее до
скамеечки.
лезвия, и крепкие руки Антона не давали ей вырваться за бешено вертящийся
круг.
метелкой трубочиста, традиционно воткнутой в бок, с угольными глазами и
замерзшей морковкой вместо носа. Они сидели спиной к снеговику и болтали. Это
была обыкновенная дурашливая болтовня, которая кажется очень нужной,
совершенно необходимой двоим, но всегда будет глупа и смешна третьему.
скучаете у нас?
штрафует?
девушкой.
вскочила. Антон обернулся. У снеговика была теперь маленькая и печальная
голова Карасика. Карасик стоял позади. Он вытащил из бока снежного туловища
метлу и смешно потряс ею в воздухе.
но глаза у него были скучные. - А я вас искал, искал...
пыль побежала за ними по зеркалу катка.
с Карасиком, стараясь загладить неприятное впечатление от первой встречи.
Теперь он докучал Карасику нудными рассуждениями о культуре, коллективе,
интеллигенции.
сторону унесшейся пары. - Я ведь предупреждал - у вас будут тяжелые минуты.
Как-никак, а вы среди них чужой.
Карасик.
Ласмин, словно не слыша. Он сел на скамью и стал надевать коньки.
у вас - стиль, программа? Ну вот вы считаете, что спаслись от нашей скверны.
Зачем же вы малых сих сманиваете на соблазны культуры? Ведь у них нет вашего
иммунитета. - Слушайте, подите вы к черту! - вышел из себя Карасик. - Что вы
ко мне вечно пристаете с этими дурацкими разговорами?
глядите мужественно. Вот склеротическая жилка в виске, вот ваша милая умная
сутулость. Они вам не простят - вы им чужой.
наступал на больную мозоль. Не то чтобы Карасик считал себя чужим, но иногда в
нем просыпалась прежняя мнительность, и ему казалось, что он не совсем свой,
не совсем равный в Гидраэре. Сейчас ему было очень досадно, что юрист сумел
снова испортить ему настроение своими вздорными тирадами. Он очень
обрадовался, увидя приближающегося Фому.
товарищем Ласминым насчет культуры толкуем. Как, по-твоему, ты у нас
культурный?
Но кой-чего знаю.
торчала у него из-под мышки. Фома ехидно посмотрел на юриста.
Вот вам два шара. - Он указал на снеговую бабу. - Формулу объема знаете?
Ладно, скажу: четыре третьих пи эр в кубе. Вот вам шар. А ну, вычислите объем
и приложите формулу практически.
без сантиметра. Вот клюшка, допустим. Клюшка - значит, как раз два эр. - Он
смерил поперечник шара клюшкой. - Выходит, значит, объем этого шара равняется
четырем третьим ни - половина клюшки в кубе. По хоккейным правилам, клюшка
имеет метр пятнадцать сантиметров. Вот и вычислить можно легче легкого. Надо
практически соображать. Первый вопрос, значит, "неуд". Плохо ваше дело... А
вот, погодите-ка, "Дон-Кихота" читали?
колошматил?
смыслу, просто сумасбродство.
мельников, чертей пузатых.
книжке прочитал у английского писателя. Честертон... Так, Карасик,
правильно?.. Да, читать надо с умением... - снисходительно добавил Фома и
похлопал взбешенного Ласмина по плечу. - Что, Карась? Дал я ему пить, и чаю не
попросит, - сказал довольный Фома, когда Ласмин отъехал на коньках.
собственного стадиона гидраэровцам пришлось тренироваться на поле своих
исконных соперников - магнетовцев. Там Кандидов увидел знаменитого Цветочкина.
Блеск его ударов ослеплял любителей. Они топтались у ворот, по которым бил Боб
Цветочкин. Боб не бегал сам за мячом. Ему давали мяч в ноги. И он
снисходительно удостаивал мяч прикосновением своих ног. Но удары его были
безошибочны. Мячи точно входили в верхние углы ворот, проходили у самых стоек,
и вратарь "Магнето" ничего не смог с ним поделать.
магнетовцев, восхищался знаменитым Цветочкиным. У ворот Антона сидели только
мальчики, охотно бегающие за вылетевшим с поля мячом.
Волги гидраэровцы. Он отбежал к краю поля и озорства ради нацелился в
Кандидова. Не ожидавший нападения с этой стороны, Антон получил сильный удар в
щеку и не успел схватить мяч. Мяч отскочил в сетку. Оглушенный, облизывая
разбитую губу, он смотрел на Цветочкина.
следовавший за ним.
Бьет... взял! Бьет... взял! Потом Боб медленно и церемонно подошел к Антону и
великодушно похлопал его по плечу.
чувствую. В хорошие руки вас - может, что-нибудь получится.