послушать Рокера...
укрывшись от посторонних взглядов. Галлоуэй поместился в проеме двери,
держась в тени, чтобы лучше видеть. Шум драки в салуне прекратился.
Если победили ваши люди, они выйдут сюда, на улицу, искать остальных наших.
братцу, или кем там он тебе приходится.
Хаммер, но если вы предпочитаете меня, то я к вашим услугам. Можете
вытаскивать свой револьвер, когда вам будет угодно.
когда вам будет угодно", - передразнил он. - Уж конечно я...
правую руку Олли, и револьвер выскользнул из нее на землю.
выстрелил снова. Пуля ударила в рукоятку револьвера, валяющегося в пыли. -
Мне просто не хочется слишком взвинчивать счет, Хаммер, - сказал Пармали. -
Я скотовод, а не ганфайтер.
горе. И когда он свою работу кончит, ни одного Сакетта не останется. А кроме
него, есть еще Рокер...
Галлоуэю.
Флэгану?
один. Он будет стрелять во все, что шевельнется. И если мы полезем наверх,
то просто усложним ему дело. Пусть заканчивает в одиночку.
придется устроить "постройку амбара", а после нужно будет срубить себе дом.
- Галлоуэй показал в сторону гор. - Я хочу выходить по утрам, глядеть на эти
горы и знать, что ничего не может случиться слишком уж плохого, пока есть на
свете такая красота. Мой папаша любил говаривать, что когда гниение и
разврат приходят в грады человека, его все еще ждут пустыни и горы. Города
созданы для денег, но высокие горы - чисто для души.
бежит вода, и видеть, как листья осин становятся золотыми осенью и снова
зеленеют весной. Я хочу, проснувшись утром, видеть, как мой собственный скот
кормится на лугу, и слышать, как лошади переступают с ноги на ногу в своих
стойлах. У меня в жизни не много было возможностей учиться по книжкам, но
все здесь - вроде книжки, которую может читать каждый, кто молча постоит на
месте. Это - края Ла-Платы, и я пришел домой.
Глава 18
Ниже разбросанных передовых постов теснились темные, батальоны сосен, как
вражеская армия, готовая выступить против меня, и где-то у нижней кромки
этой черной полосы лежал человек с винтовкой, которая уже меня подстрелила,
и с пулей, которой он собирался добить меня.
терзала жадная жажда - ему хотелось еще крови... а я лежал, и тело мое было
разорвано его пулей и вздрагивало при каждом вдохе, куртка где-то
потерялась, надвигалась ночь - а я лежал и ждал, пока он двинется.
почти час назад, когда я пытался нырнуть в укрытие, но после того я
извивался червяком, карабкался и сумел все же отползти немного в сторону.
наскреб горсточку. Снег таял во рту, и я чувствовал восхитительную прохладу,
когда талая вода стекала в горло и оживляла внутренности.
хоть немного защититься от холодного ветра и от пуль Верна Хадди. Слабость
одолевала меня, в течение двух часов перед ударом пули меня гонял и
подлавливал на каждом повороте человек, который мог иметь степень магистра в
своем ремесле и который знал теперь, что я нахожусь где-то на границе
лесного покрова и что податься мне больше некуда. В душе он, конечно, не
сомневался, что вот-вот закончит дело.
этом самом месте. Так я говорил себе, так я и думал. Я не могу отступить
назад, потому что там открытое место и даже ночью света будет достаточно,
чтобы разглядеть меня на этом бело-сером пространстве.
прикончить. Если он появится до того, как я потеряю сознание, то, может
быть, я смогу достать его, а если позже - тут уж он, конечно, меня
достанет...
стол, чтобы съесть горячий ужин в тепле и уюте. Там, внизу, Мег Росситер
готовила ужин для своего папы или помогала ему, а мои братья и все остальные
наши возле лагерного костра гадали, наверно, где я сейчас.
знал, где он, а нам обоим это надо было знать. Я зарылся поглубже в гравий,
но все равно дрожал от холода. Год клонится к концу, и здесь, на высоте
двенадцать тысяч футов, ночью могут быть заморозки.
называлась не то Попугай, не то Сойди-С-Ума - обе эти горы стояли рядом, а я
не знал, на какой из них мы находимся. Еще не разобрался как следует в
местной географии.
мешочек у меня был маленький и почти пустой - в нем едва хватало места на
несколько кусков хлеба и мяса, так, лишь бы человеку перебиться денек.
ударила в верхнюю часть бедренной кости - я от этого удара свалился на
землю, и нога онемела; но пуля, отскочив от кости, зарылась в мясо и
оставила глубокую дырку.
счастья, чтоб протянуть эту ночь. Непрекращающееся кровотечение и ночные
заморозки меня прикончат.
револьвер. Как он смог подобраться так близко?!
забраться за мной следом на такую высоту? Впрочем, почему бы и нет? Он,
кажется, выслеживал меня. Я ведь знаю, какие странные штуки могут иногда
выделывать дикие звери. Мне рассказывали как-то про пантеру, которая две
мили шла за мальчиком через темный лес, в двух шагах буквально, а мальчик
всю дорогу с ней разговаривал - думал, это его собака. А потом он постучал в
дом, и когда ему открыли, все увидели, что это пантера... а она сиганула в
кусты.
с ним тихим шепотом, начал подзывать к себе. Он долго выдерживал характер, а
потом приблизился, переполз на брюхе через мою насыпь, как будто знал, что
надо от кого-то прятаться, а потом замер, ожидая, пока я с ним снова
заговорю. И вдруг подполз ближе.
все же не совсем. На самом деле он мог быть наполовину собакой.
предупреждал, а не угрожал, после обнюхал мои пальцы, уверился вроде, что
все в порядке, и подполз еще ближе. Я положил на него руку, прислушался, но
ничего не услышал. Тогда я запустил руку ему в густую гриву и начал
почесывать. И тут у меня вырвалось:
мог дышать.
под ошейник. Волк начал давиться и задыхаться, но он вроде будто знал, что я
хочу ему помочь, а потом острое как бритва лезвие наконец перерезало толстую
кожу, и ошейник перестал душить его.
шептал этому волку, что теперь у него все в порядке будет. Этот бедный
зверюга не просто так столько времени брел за мной следом - он надеялся, что
я его выручу. Должно быть, кто-то держал его у себя дома, надел на него
ошейник, когда он еще щенком был, а после этого волк сбежал обратно в лес, а
может, тот человек помер. А волк рос, рос, пока ошейник не стал его душить.
Неудивительно, что он с такой жадностью кидался на маленькие кусочки,