ников, а Щерба разгладил седоватую бороду и выступил вперед:
в богородицыно, небесного цвета плечо. Не ведает смущенья Василий:
уж вместе помолимся. Мы вам и петь подтянем!
тусклое небо, несущееся в неизвестность весны. - Какой нам с вами разго-
вор? Мы гусиного языка и понимать не можем!..
ворил? - пихнул Щерба словом как шилом прямо в Ивана Магнитова, торопли-
во стаскивавшего с себя ризу. И еще крепче оперся Щерба на клюку свою с
землемерской трубкой вместо ручки.
нам не скверни. Мы за долгогривого и постоять можем. А лучше уходите,
пока живы, на собственных ногах. Не вводите нас во грех перед Пречистой!
Мы, когда рассердимся... очень может неприятность выйти!
речь Иван Иваныч, Гусак. - Али пороли тебя мало по пятому-те году? Ох
жаль, я тебе второго глаза не вычкнул, бесу блохастому...
щиты и поддержки, и уже засучивал рукава. Гарасим шорник, ни слова не
говоря, схватился за кол и, выдернув его из земли легко, как перышко,
сделал из него себе подпорку на всякий случай. Братья Тимофеевы на этот
раз дело спасли.
Ивана Иваныча, мужички! Он у нас с грехом, одним словом игра природы!..
А мы к вам с добрыми речами пришли, поглядите, эвона, нет у нас за пазу-
хой ножей. Очень мы народ-то тиховатый, главное - простой, как мы пони-
маем все как есть участвующие дела... - пели братья согласным хором, за-
видя улыбки на угрюмых лицах Воров. - Коне-ешно, Зинкин луг!.. Зинаида
Петровна была, баринова угодница... с кучером они здесь пороты, конешное
дело, а потом и утопли тута от безвременной любви. Мы вам не перечим...
одним словом, молчим. Владайте Зинкиным лугом бесперечь!..
из правой руки в левую. Петя Грохотов при этом только носом задвигал,
дожидаясь своего череда. Никита широко и добродушно улыбнулся.
цвести, чужому глупому разуму высказаться! У кажного, миленок, разума
свое слово есть, а без слова - тогда чурка простая выйдет! Мы вам и го-
ворим: владайте... потомственно владайте, косите, сушите, наше вам поч-
тение!.. А только вот, - тут братья разом переступили с ноги на ногу и
разом поправили одинакие картузы, - земли-то у вас, эвона! Моря и реки!
- и братья дружно взмахнули на вымокающее поле рукавами зипунов. - А у
нас делянка-те - бороне узко, не пройти! Мы и хотим любовно с вами!.. И
винца выставим, будьте покойны... кажной собачке по чарочке!.. У нас те-
перь самогон гонят очень замечательный, без запаху. А с медком так ровно
мадерца!
Лука Бегунов, мужик с правым веком ниже левого. Сам косноязычный, он
злился на невиданное красноречие братьев Тимофеевых.
наш луг стоит, - съехидил старый Барыков, протирая рубахой глаз.
ворочал губами степенный Прохор Стафеев, сельский староста, доныне мол-
чавший потому лишь, что держал на руках Николая-чудотворца.
на Богородицыно плечо крупные капли обманного дождя. Ветер охальничал,
залезал мужикам в порты, попу под рясу, бабам под подолы. Знойко было в
поле...
продали, клейно бы вышло! Мы ведь вот уж неделю, как скотинку на лужок
выгнали!..
нотах Иван Иваныч.
ли?!
как, оглобельками, что ли? - язвил Иван Иваныч, попрыгивая на месте. -
Кнутиком подстегнешь, она и бежит, скотинка-те...
лом.
ясь, Гусаковский шорник.
ватывая у Гарасима кол. Он бросил кол в сторону и полновесно ударил не-
согласного своего тезку по ремеслу в грудь. Тот шатнулся, тряхнулся и
быком пошел вперед.
нимая взмокшую, взбухшую землю. Они кряхтели, точно лез из земли необыч-
ный четырехногий гриб. Сплетенье их стало так плотно, а круженье так
быстро, что возможно было их различить только по цвету рубах, не вынес-
ших напряжения тел и ползших клочьями по плечам.
Иван Иваныч, скача вокруг неподвижного Щербы.
равного боя, числом шестеро на тридцатерых, зуб к зубу, грудь на грудь,
как волки из-за волчихи. А земля, черная, вздувшаяся комьем, покорная,
требующая семени в себя, томилась и млела под оловянным небом запоздалой
весны.
остатки ладона из кадила, когда подбежал к нему дьякон с засученными ру-
кавами и с шестериной в руке.
расневшими глазными яблоками.
завладели Гусаки и пустили их в ход. Этим разъярились Воры. Они лезли
плотным скопом на Гусаков, загнанных в крохотную лощинку и все еще отс-
тупающих, кричали, грозились, взмывали к небу толстые и тонкие кулаки.
сима, а Гарасиму приятно было размять сгустевшую за зиму кровь. Василью
Щербе очень по руке пришелся посох его с землемерской ручкой, работал он
им как цепом. А Петя Грохотов, хмельной и статный, вдохновенно и легко и
часто невпопад поигрывал костяными кулачищами, смехом скаля ровные свои
и уже разбитые в кровь зубы. Братья Тимофеевы, наоборот, работали мелко,
всегда впопад, пустого тычка не было, не смеялись, а журчали как два ве-
сенних ручейка. Недаром весенние-то - и камушки в себе влекут! - Бой все
расходился.
они и там дрались. Иван Иваныч, завладев богородицей, высоко держал ее в
руках, стоя на пригорочке с очумелым лицом. И как полез на него Григорий
Бабинцов, размахивая крестом, он и хватил Григорья богородицей по теме-
ни. Богородиц в том лапотном краю на лафетинах пишут, а лафетина - сос-
новая доска, полуторный квадрат двухвершковой толщины, вес - по погоде.
Григорий Бабинцов высунул язык, постоял и рухнул замертво. - Тут лишь
отпустили Гусаков...
спор.
Распалось зеленое сукно, и обнажились горы мужиковской бумаги. Новый че-
ловек, хмурый, подошел к столу, посмотрел в бумагу, и пало на сердце ему
сказать так: "Отдать весь Зинкин луг Гусакам. У Воров и своего добра с
излишком".
тяжбы. Был послан ходоком в уездный совет улаживать беду Василий Щерба.
Надел Щерба кафтан порваней, взял посох с трубкой и пошел.
У нас дело кровное, ему скоро век станет. Вы уж пообсудите его как сле-
дует, по закону!..
чу, вот и закон! Мы и отдали вам весь луг. Ведь нужен же вам Зинкин луг?
точка зрения подошла, что хоть ложись да помирай!
от смеха. - О чем же хлопочешь-то?
голов пробили... А ты пришел да тяп одним почерком пера. Умные люди,
смотри-тка, осудят. Мы-то молчим, мы что!.. А вот что Воры скажут... Ты
уж отруби, товаришш, Ворам-то десятин хоть с полсотенки, чтоб не обижа-
лись!..
бумаги: "Селу Воры выдать из Зинкина луга двадцать пять десятин обрез-
ков".
ров:
Березин Федор
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Никитин Юрий
Ибсен Генрик