не догадывался. Он думал, что она здесь, рядом, не только телом, но и
душой.
ней юбку, застегнул одежду на себе. Делал он все механически, даже не
глядя по сторонам, - его слабо освещал фонарь на стене.
вниз, и лицо у него было ласковое, покойное и уверенное.
мужчина чужой, чужой! В душе даже шевельнулась неприязнь.
Он накинул ей на плечи тонкий плащ, оправил его. Потом открыл дверь. За
порогом уже стемнело. Собака у крыльца вскочила и преданно уставилась на
хозяина. С мглистого неба сыпал унылый дождь. Близилась ночь.
никого нет.
блестящей от дождя травой, над свитыми в змеиный клубок корневищами, над
поникшими цветами. А все вокруг за кисеей измороси тонуло в кромешной
тьме.
одно: семь бед - один ответ.
по сути, ничто не связывало. Он толком ни разу с ней не поговорил. А то,
что она слышала, резало слух Конни, хоть в душе она и сопротивлялась, -
грубостью, просторечием. Это его "заглядывай ко мне", казалось, обращено
не к ней, Конни, - а к простой бабе. Вот под лучом фонаря мелькнули листья
наперстянки, и Конни сообразила, где они находятся.
последний поворот аллеи, сейчас покажутся заросли орешника, а за ними -
ворота. Он потушил фонарь.
Егерь шел едва ли не на ощупь, ему не привыкать, и вел ее за собой. У
ворот он дал ей свой электрический фонарик.
собьешься.
серебристо-серая призрачная дымка. Вдруг егерь привлек Конни к себе, сунул
холодную, мокрую руку ей под плащ и принялся гладить ее теплое тело.
Голос у него сорвался. - Подожди, ну хоть минутку подожди.
испугалась.
коснулись левого глаза. Чуть отвела голову, нашла его губы своими, и он
скоро и нежно поцеловал ее. Раньше он терпеть не мог целоваться в губы.
ночь поглотила егеря.
разглядела лишь темный силуэт егеря.
открытой, и ей удалось незаметно прошмыгнуть наверх. Не успела она закрыть
за собой дверь, как прозвучал гонг - пора ужинать. Нет, сперва она примет
ванну, нужно непременно принять ванну. "Ни за что больше не буду
опаздывать! - пообещала она самой себе. - Только нервы трепать".
Изредка он позволял себе выезжать из усадьбы. Шофером у него служил
крепкий парень, способный, в случае надобности, вынести хозяина из машины.
Клиффорду вдруг захотелось повидать своего крестного отца, Лесли Уинтера.
Он жил в усадьбе Шипли неподалеку от Атуэйта. Был он уже немолод, богат -
из тех шахтовладельцев, кто процветал при короле Эдуарде. Его Величество и
сам наведывался в Шипли поохотиться. Сердце усадьбы - старинный дом,
изукрашенный лепниной, со вкусом обставленный: мистер Уинтер жил
холостяком и весьма гордился убранством дома. Впечатление портили только
бесчисленные шахты окрест. Клиффорда он любил, но особого уважения как к
писателю не питал - уж слишком часто мелькали в газетах и журналах имя и
фотографии крестника. Старик, как неколебимый эдвардианец, считал, что
жизнь есть жизнь и всякие щелкоперы к ней касательства не имеют. С Конни
старый дворянин держался неизменно любезно. Он считал ее красивой,
скромной женщиной, и жизнь ее с Клиффордом, конечно же, лишена смысла.
Весьма прискорбно, что ей не доведется дать жизнь наследнику Рагби. У
самого Уинтера наследника не было.
мужниным егерем, который предлагает "заглянуть в сторожку, когда
захочется". Старый джентльмен, наверное, поморщится от презрения и
отвращения. Он не выносил, когда чернь тщилась попасть "из грязи в князи".
Будь у нее любовник ее круга, он бы и словом не попрекнул: ведь у Конни
такой дар - женственность в сочетании со скромностью и смирением, именно в
этом ее суть. Уинтер звал ее "милая девочка" и буквально навязал ей в
подарок красивую миниатюру, портрет дамы в костюме восемнадцатого века.
настоящий джентльмен, светский, воспитанный человек, относится к ней как к
личности, выделяет ее среди прочих, для него она не просто одна из тысячи
обыкновенных женщин, он не позволит себе обратиться к ней на "ты".
вожделеет (как ей представлялось), она не пойдет. Однако на четвертый день
она уже не находила себе места, ее охватила тревога. Нет, все равно не
пойдет в лес, не отдаст свое тело этому мужчине. Надо себя чем-то занять:
поехать ли в Шеффилд, навестить ли кого. Однако даже думать об этом
невыносимо. Наконец, она решила прогуляться, но пошла не к лесу, а в
противоположную сторону - через железные воротца в другом конце парка.
Тихий, пасмурный весенний денек, совсем не холодно. Она шла, погрузившись
в раздумья, ненарочные, неосознанные. Она шла, ничего не замечая вокруг.
Но вот залаяли собаки, и Конни от неожиданности вздрогнула - она забрела
во владения соседей, на ферму Мэрхей. Их пастбища примыкали к парку Рагби.
Давненько Конни здесь не бывала.
узнала? Неужели забыла?
Не пройти Конни к охотничьему заповеднику.
Конни она не нравилась, чувствовалась в ней неискренность.
смущенно, по-девичьи зарделась. - Эх, Милка! Как не стыдно лаять на леди
Чаттерли! Ну-ка, замолчи! - Она подбежала к собаке и огрела ее тряпкой.
Только потом подошла к Конни.
Семья Флинтов арендовала у Чаттерли землю.
улыбке, сияя, не сводя с Конни чуть смущенного взгляда, сказала миссис
Флинт. - Да и впрямь, давненько она вас не видела. Надеюсь, вы себя лучше
чувствуете?
дом, я вам свою малышку покажу.
следом, войдя на кухню, нерешительно остановилась. На плите в чайнике
кипела вода. Подоспела миссис Флинт.
Стол на скорую руку накрыт к чаю. Неуклюжая и робкая молодая служанка
спряталась в коридоре. Малышка была бойкой, рыжеволосой - в отца, с
голубыми пытливыми глазами и явно не из пугливых. Она сидела меж подушек,
на полу валялись тряпичные куклы и, как теперь принято в семьях, множество
игрушек.
- целлулоидных утят.
Чаттерли, ты ее узнала?
она пока не разбиралась.
Маккефри Энн
Флинт Эрик
Марко Джон
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Витковский Евгений