меня спросите, готов ли я отдать ее за разумную цену, то я отвечу
утвердительно.
стал рассматривать каждую вещь в отдельности. Не дожидаясь приглашения, я
тоже сел на стул, положил ногу на ногу и принялся наблюдать за ним. У него
явственно дрожали руки, когда он брался за очередной предмет, обследовал
его и затем не столько клал, сколько швырял обратно на стол. То была,
несомненно, дрожь алчности, хотя он недоуменно пожимал плечами, в
особенности когда - а это он сделал два раза, - повесив на руку
бриллиантовую цепочку и дохнув на камни, начинал медленно пропускать ее
между пальцами. Тем нелепее прозвучало его заявление, после того как он
символически обвел рукой все лежащее на столе:
оставить мне свой улов. Говори, да или нет.
забираю свои сувениры, так как вижу, что меня здесь хотят надуть самым
недостойным образом.
тебя сильный, не по возрасту. А так как это заслуживает поощрения, то я
дам тебе шестьсот франков.
милостивый государь, выгляжу моложе своих лет, но, обращаясь со мной, как
с ребенком, вы ничего не добьетесь. Мне известна реальная стоимость этих
вещей, и хотя я не настолько наивен, чтобы предположить, что смогу
выручить за них настоящую цену, но и предложений просто безнравственных
тоже не потерплю. В конце концов конкуренция существует также и на этом
поприще, и я найду к кому обратиться.
тебе не приходит в голову, что конкуренты, которыми ты мне угрожаешь, в
сговоре и держатся одних и тех же принципов.
сделает кто-нибудь другой.
цене.
спрятал бриллиантовую цепочку.
подумай, какая это куча денег - семьсот или восемьсот франков: для меня,
который их выложит, и для тебя, который их положит в карман! Чего-чего
только ты не приобретешь на... ну, скажем, на восемьсот пятьдесят франков:
красивых женщин, одежду, билеты в театр, великолепные обеды, - а ты,
дурень несчастный, вместо этого хочешь и дальше таскать эти штуки в
кармане. Ты уверен, что за дверью тебя уже не ждут полицейские? И мой риск
тоже надо принять во внимание.
газетах читали об этих драгоценностях?
франков! Ваш риск нечто чисто теоретическое. Тем не менее я его приму во
внимание, как если бы он действительно существовал, ибо в настоящее время
испытываю денежные затруднения. Дайте мне половину стоимости этих вещей -
девять тысяч, и я признаю сделку справедливой.
созерцать огрызки испорченных зубов у него во рту. Потом визгливым голосом
несколько раз повторил ту же цифру и наконец заявил:
сказанного ранее. Но вам и ее придется пересмотреть.
нового таланта! Не отталкивайте его от себя нелепой скаредностью, а,
напротив, постарайтесь привлечь его широтой, подумайте о том, сколько раз
еще он сможет быть вам полезен, этот человек, которого вы отсылаете к
другим скупщикам, более прозорливым.
закоснелом сердце слова, которые я сказал ему. Я поспешил воспользоваться
минутой и добавил:
переторжкой. Надо набраться терпения и оценить эту коллекцию в целом.
тоже никогда не выторговал у него девяти тысяч франков, но борьба за
оценку каждой вещи в отдельности, которая началась, покуда мы сидели за
столом и часовщик записывал в блокнот свои гнусные расчеты, принудила меня
к излишней уступчивости. Продолжалась эта история долго, не менее сорока
пяти минут. Меж тем в лавке зазвенел колокольчик, и Жан-Пьер пошел
отворять, шепотом приказав мне:
цепочку я довел до двух тысяч франков, но если это и была победа, то,
безусловно, единственная. Тщетно призывал я небеса в свидетели
удивительной красоты топазового ожерелья, ценности сапфира, украшавшего
собой аграф, белой жемчужины из браслета, рубина и дымчатого жемчуга. За
кольца мы сошлись на полутора тысячах. Все остальное, исключая цепочки,
после долгой борьбы было оценено не ниже пятидесяти и не выше трехсот
франков. Общая сумма составила четыре тысячи четыреста пятьдесят франков,
и этот мошенник еще ужасался и уверял, что теперь пойдет по миру он и вся
его семья. Вдобавок он еще объявил, что если так, то серебряные часы,
которые я покупаю, будут стоить не двадцать пять, а пятьдесят франков, то
есть столько, сколько он собирался заплатить за прелестную
брошку-корзиночку. По такому счету мне причиталось четыре тысячи четыреста
франков. "А Станко?" - подумал я. Мой доход был обременен большим долгом.
И тем не менее мне оставалось только произнести свое "entendu" [решено
(франц.)]. Жан-Пьер отпер железный сейф, под моим скорбным прощальным
взглядом упрятал туда свою добычу и выложил на стол кредитные билеты -
четыре тысячных и четыре сотенных.
пододвигая к нему тысячные кредитки.
Ты не хочешь пускать пыль в глаза, когда пойдешь за покупками. Мне это
нравится. Да ты мне и вообще-то нравишься, - продолжал он, разменивая
тысячные билеты на сотенные с добавлением нескольких золотых монет и кучки
серебряных, - я бы никогда не пошел на такую преступно расточительную
сделку, если бы ты не внушил мне доверия. Сам видишь, что я хочу
поддерживать с тобой связь. Из тебя, безусловно, может выйти толк. Ты весь
какой-то солнечный. Кстати, как тебя зовут?
благодарным. Вот твои часы. А цепочку к ним я тебе дарю. (Она ломаного
гроша не стоила). До свидания, мой мальчик! Не забывай меня. Пока мы тут
обделывали дело, я, можно сказать, в тебя влюбился.
ответвлявшихся от него переулков разыскал обувной магазин, где и приобрел
себе пару отличных башмаков солидного вида и в то же время красиво
облегающих ногу, в которых я остался, заметив продавцу, что на старые
больше и смотреть не хочу. Рядом, в универсальном магазине "Весна", бродя
из отделения в отделение, я накупил разных необходимых мелочей: три или
четыре воротничка, галстук, шелковую рубашку, мягкую фетровую шляпу вместо
своей шапки, которую я просто засунул в карман куртки, зонт в футляре,
превращавшем его в трость - он мне страшно понравился, - замшевые перчатки
и бумажник из кожи ящерицы. Затем я прошел в отдел готового платья, где
недолго думая приобрел очень приятный костюм из мягкой и теплой шерстяной
материи, точно на меня сшитый; в сочетании с крахмальным воротничком и
синим галстуком в белый горошек он был мне очень к лицу. Костюм мне тоже
не захотелось снимать, я попросил выслать мне мою старую оболочку и шутки
ради оставил адрес: "Пьер Жан-Пьер, номер девяносто два, улица Небесной
Лестницы".
с тростью и пакетом, перевязанным красным шнурочком, в руках, обтянутых
замшевыми перчатками, с мыслью о женщине, которая носит в душе мой
безликий образ и расспрашивает обо мне теперь, как мне казалось, более
достойном ее расспросов. Конечно же, она порадовалась бы вместе со мной
тому, что отныне мой изящный вид лучше соответствует нашим отношениям! Но
за всеми этими хлопотами день уже стал клониться к вечеру, и я
почувствовал голод. В одном из трактиров средней руки я заказал себе
отнюдь не пиршественный, но сытный обед: рыбный суп, хороший бифштекс с
гарниром, сыр, фрукты и две кружки пива. Утолив голод, я решил
часок-другой провести так, как проводили время те, на кого я с завистью
Бажанов Олег
Белов Вольф
Шилова Юлия
Шекли Роберт
Роллинс Джеймс
Акунин Борис