своим цинизмом.
- Еду принесут сюда, в хижину. Пусть здесь и дожидаются нас. Скажи им, как
только минометы приведут в порядок, мы начнем. Лодки у нас наготове.
Талос, - окликнул Хаджи Михали мальчика.
походкой. Нис, Берк и Стоун шли сзади. Нис слышал, как Хаджи Михали
говорил Сарандаки про какую-то марсельскую шхуну и про то, что надо
заготовить бурдюки для воды. Выслушав все это, Сарандаки ушел.
женщины сидели у дверей и переговаривались, отдыхая после трудового дня,
или же возились с ребятишками. Потом, в быстро сгущавшемся сумраке, узкими
тропками, мимо первых оливковых деревьев, тянувшихся неправильными рядами.
Мимо виноградников и абрикосов, и зеленой травы, к хижине, одиноко
стоявшей в стороне от деревни.
седел. Он настоял, чтобы Берк и Стоун сели на них. В руки каждому он дал
по палке и объяснил, как нужно ударять мула по морде справа или слева,
смотря по тому, куда его хотят повернуть. Все это он рассказывал им
по-гречески, к немалому удовольствию Ниса, который, впрочем, ничем этого
удовольствия не выдавал. Потом он раздобыл еще двух мулов и длинную палку,
на конце которой привязана была какая-то вонючая тряпка. Это ему дали в
одном домике при выходе из долины.
по склону. Они миновали котловину и песчаные холмы за ней, и известняковые
скалы и, наконец, выехали на окруженное деревьями плато. По этому плато
они ехали, пока Хаджи Михали не остановил своего мула. Спешившись, он
вскарабкался на одну скалу, потом на другую и, наконец, сказал Нису:
Юнкерс-52 отчетливо выделялся на земле. Он шел на бреющем полете над цепью
низких гор и врезался в эту, более высокую. Сила удара оказалась слишком
велика. Самолет разбился вдребезги, сотни кусков усеяли скалистый склон.
Но тень целого осталась. Сохранил очертания фюзеляж, смятый, точно комок
серебряной бумаги. Крылья отскочили и лежали в обломках. Повсюду торчали
из земли куски металла причудливой формы.
смрад разложения. Здесь, на месте, это было самое страшное из всего.
делом. Ну и вонища.
тряпку, привязанную к палке, чтобы лучше рассмотреть то, что нужно. Ветер
раздувал черно-желтое пламя.
что летели в этом самолете. Один лежал на спине, как будто кто-то уложил
его на обе лопатки и избил до неузнаваемости. Он лежал так близко, что
видна была страшная работа времени. Мясо, сгнившее и отвалившееся от
костей, лохмотья одежды в провалах обнаженных ребер.
поиски в этом немыслимом смраде.
мотора. Вероятно, при толчке фюзеляж отскочил назад. При свете факела
Хаджи Михали Нис заглянул в отверстие кабины.
в неестественных позах на полу. Они прилипли кусками к развороченным
стенкам фюзеляжа. Это были призраки людей. Гниющая материя. Тлен.
брезента, металлические части, жестянки, патронные обоймы, трупы
железноголовых. Пламя факела вырывало из темноты отдельные участки.
обломков, загромождавших пол в разбитой хвостовой части.
через груду обломков, согнувшись, чтобы не стукнуться о потолок, и обходя
трупы. Стоуну попал под ноги ящик от пулеметных патронов; неразорвавшиеся
патроны высыпались и валялись на полу фюзеляжа и на камнях кругом.
железноголового, одной руки не хватало, вместо головы был кисель,
наполнявший стальной шлем, из-под туловища торчал край алюминиевой
прокладки.
он попытался этим куском отпихнуть труп в сторону. Но конец трубы весь
ушел в прогнившую мякоть, и Берк невольно отскочил в сторону, как будто
труп вдруг ожил.
Потом он отбросил алюминиевую прокладку. Под нею были обе плиты. Они были
связаны вместе широким брезентовым ремнем и стояли ребром, ручкой кверху,
вдавившись в тонкую переборку пола.
После факела трудно было что-либо разглядеть снаружи. Стоун спотыкался
среди обломков, но, не останавливаясь, бежал дальше. Остальные следовали
за ним.
были привязаны мулы. Стоун сорвал ремень, перетягивавший плиты. Он бросил
их и долго тер землей, чтобы отбить запах. Потом стал оттирать руки.
плиты на мулов. Потом тронулись в путь, стараясь не дышать носом, пока еще
стоял в воздухе этот запах.
в их одежду, в их кожу. Тошнотворная смесь гликоля, бензина, земли и
гниющего мяса.
после смерти.
21
вечером, договориться обо всем и рано утром начать или даже начать сейчас
же, вечером. Он уже отвел мулов туда, откуда брал их.
Щеки у них ввалились, черты заострились. Даже у круглого Энгеса Берка. Они
приобрели закалку, но были изнурены до крайности. Перед тем, что
предстояло, им необходимо было выспаться. Поэтому Нис отрицательно покачал
головой.
сложено было грудой оружие. В другом - ящики с боеприпасами.
Говорили о греках, правда, сдержанно, потому что Нис был рядом. Непонятно,
почему эти греки так раскипятились, говорили они. Видали мы греков, и
обычно у них что можно сделать сегодня, то и завтра не поздно. А этот, как
его там, который тут всеми командует, торопится все куда-то. Стоит только
послушать, как он разговаривает. Он, видно, терпеть не может этого
Метаксаса. Все они его терпеть не могут. Должно быть, порядочный сукин сын
был этот Метаксас. С кем ни говоришь из греков, только и слышно - того он
сослал, этому голову отрубил.
парад в честь победы, и греческая полиция шагала вместе с итальянцами. Им
только того и надо было. Одна шайка.
одно время было немало видных людей.
шотландец.
Максимов Альберт
Влодавец Леонид
Самойлова Елена
Орлов Алекс
Шилова Юлия