обедню и в тот же день вместе с ней и Ендреком исповедался у викария. Но и
это не помогло. Тотчас же Гжиб у костела, а вечером Иосель в корчме
растолковали мужикам, что не стал бы Слимак молиться с таким усердием, кабы
не было у него столько грехов.
гуторили мужики, потягивая пиво.
до зари, немцы посылают куда-то пустые подводы. Угоняют они подводы на целый
день, а возвращаются поздно вечером. Затем Овчаж подсмотрел, как Вильгельм
Хаммер вывозит из дому мешки муки, крупы и свиные туши. Едет он вроде в ту
деревню, где костел, но потом сворачивает в овраг, а уж куда дальше - не
разглядеть.
холма за происходящим в окрестностях. Он убедился, что действительно еще
затемно из всех немецких колоний выезжают подводы, а куда - этого он не мог
сообразить.
костела какую-то желтую точку. К вечеру эта точка увеличилась и на другой
день уже казалась черточкой; постепенно она росла и, наконец, превратилась в
желтую полосу, подвигающуюся к Бялке. Одновременно он узнал от Ендрека, что
подводы немцев возвращаются испачканными песком и глиной.
- ответил мальчик.
начали строить железную дорогу... Так оно и есть, тут думать нечего!..
купить, - вмешалась Слимакова.
таятся, чтобы другим не достались барыши...
заработать как следует...
замешкался, а напоследок сказал, что ехать уже поздно. Только на другой день
жена насилу прогнала его из дому.
знали, что в миле или полутора от них с прошлой недели копают рвы и свозят
песок для насыпи под железнодорожное полотно.
работы, но приняли только одного, да и тот через три дня вернулся,
надорвавшись.
деревне. - Хотя, если у кого есть лошади, стоит поехать: с подводой там
зарабатывают рубля по четыре в день.
в имении и не слыхивали!.."
работ. Уже издали он увидел огромные, как холмы, кучи глины, на которых
копошилось не меньше сотни людей. Народ был все пришлый, рослые, бородатые
мужики в цветных рубахах, силачи как на подбор. Одни копали глину, другие
вывозили ее в огромных тачках, которые не всякая лошадь сдвинула бы с места.
вырытые руками людей.
даже не ответил, поглощенный своей тяжелой работой. К счастью, его заметил
какой-то еврей в коротком сюртучке, стоявший в кучке людей, не принимавших
участия в работе.
руках, - приехал спросить, не потребуется ли панам крупы или сала?..
нам пришлось покупать у мужиков каждую мерку крупы!
хотят покупать: верно, все берут у шляхты".
ноги, снова спросил:
подводой?
гравий; там тебя, может быть, возьмут.
оврагами, снова добрался до железнодорожного полотна, где насыпали огромный
песчаный вал. Тут он увидел десятки подвод и среди них телеги немецких
колонистов.
был, по всей видимости, надсмотрщиком.
писарю и с минуту о чем-то с ним говорил.
только другим дорогу загораживаешь. Сворачивай в сторону!..
растерялся.
еще быстрее уехал. Ему казалось, что он оскорбил какую-то высшую власть,
которая вырубила здесь лес, выгнала помещика, напустила на деревню
колонистов, а теперь даже землю выворачивает наизнанку, вырывая пропасти
там, где были горы, и воздвигая новые горы на равнине.
тревожные мысли: ему казалось, что вот-вот кто-то схватит его за шиворот и
бросит в тюрьму с криком: "Ты как посмел, хам этакий, просить работу, за
которую взялись немцы!.."
открытое поле. Он обернулся и увидел вдалеке желтые холмы нарытой глины,
поглядел вперед - и узнал костел соседней деревни. Это отрезвило его.
сердился", - подумал Слимак.
но и мужицкие подводы. Стало быть, мужикам тоже можно работать на железной
дороге, не только швабам. А если так, то почему же его прогнали, да еще так
скоро, что и осмотреться не дали?
писарем, и он сообразил, что происходит. Вначале он не хотел этому верить,
но вскоре нашел новые основания для подозрений. Почему колонисты тайком
уезжали из дому? Ясное дело, чтобы Слимак не подглядел. А почему Фриц Хаммер
прогнал Ендрека, когда тот спросил батраков, куда они ездят? Опять-таки,
чтобы Слимак не узнал о выгодной работе.
к немцам. Его не удивляло, что они с такой жадностью бросаются на заработки,
но возмутило до глубины души, что они хотят скрыть работу на железной
дороге, хоть она у всех на виду.
кипело от гнева.
Потом решил сходить в колонию к Хаммеру.
грядки в огороде, а возле плетня группу мужчин. Это были старик Хаммер, два
незнакомых колониста и веснушчатый еврей, уполномоченный Гиршгольда. По их
жестам и пылающим лицам Слимак догадался, что разговор у них очень горячий,
а может, даже не разговор, а ссора.
повернулся спиной к дороге, пошел со своими спутниками во двор и скрылся в
риге.
Так я же тебя все равно поймаю и все выложу прямо в глаза!
исчезла.
Бедняк. Скажи ему слово против, он еще, пожалуй, ударит, а я куда сунусь
жаловаться?"
колебался. Ступит несколько шагов, потом обопрется на забор, словно смотрит,
как немки копают гряды. Таким образом он понемножку добрался до дома
Хаммера, но войти во двор у него не хватило смелости.
напоминавший жужжание пчел в улье. Мужик подвинулся ближе и увидел большую
комнату, а в ней целую ораву детишек, сидевших на лавках. Один что-то громко
рассказывал, остальные бормотали вполголоса. Посредине комнаты расхаживал
больной учитель с линейкой в руке, время от времени покрикивая: