Чтение 30–й страницы книги ~Варвары~

Глава сорок вторая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "МАРКУ АВРЕЛИЮ КЛАВДИЮ, ЛЕГАТУ В МЕЗИИ..."

" - от вождя славных гревтунгов - привет!" - произнес Коршунов. И понял, что начало послания в переводе не нуждается.

Но тем не менее Скулди "перевел" его со всем старанием.

Письмо было написано по-латыни, но греческими буквами. Ну, блин, шифровальщики!

Пока Коршунов разбирал следующий кусок, перекрывая сдержанный ропот собравшихся, подал голос Фретила:

- Не знали мы, Стайна, что у тебя в рабах сам повелитель Мезии. То-то не хочешь ты, чтоб мы на ромлян в поход шли. Еще обидим твоего раба-ромлянина ненароком.

- А верно! - поддержал отца Агилмунд. - Коли ты так велик, Стайна, может, без битвы одаришь нас ромлянскими богатствами.

- Лучше - землей, - сказал один из старейшин. Его Коршунов видел на вчерашнем совете у Одохара. - Говорят, за Данубием [* Данубий - Дунай.] земля хороша.

Лицо мирного вождя стало мрачнее тучи.

- Дальше, - потребовали из толпы. - Аласейа, дальше толкуй, что там сказано!

"Надо же! - подумал Коршунов. - Какое доверие к печатному, вернее, написанному слову! Как это знакомо. И никто даже не усомнился, что я читаю правильно. Знал бы раньше..."

Он откашлялся и произнес следующую фразу, на этот раз совсем непонятную, но Скулди перевел ее без особого труда. И дело пошло.

"Марку Аврелию Клавдию, легату в Мезии, - от вождя славных гревтунгов - привет! Сообщаю тебе, что грозные соплеменники мои вкупе со свирепыми герулами кровожадного рикса Комозика имеют намерение с наступлением осени вновь нарушить установленные границы между нашими землями. Я же, как и было уговорено между нами, и как и положено мне по моему высокому рангу мирного вождя, блюду мир между нами и, как и ранее, прилагаю все силы, чтобы весь могучий народ гревтунгов не принял участия в этой войне. Тех же немногих, кто осмелится переплыть Данубий или же достичь побережья Эвксинского Понта, ты, мой уважаемый друг, встреть, как подобает, и избей полностью и беспощадно, ибо это те, кто причиняет беспокойство не только тебе, но и твоему другу мирному вождю Стайне. Позже я извещу тебя о времени и численности сего войска, а также о том, какой путь они изберут, чтобы нарушить твои границы".

Несколько раз Коршунова прерывал ропот собравшихся, но Одохар поднимал руку - и ропот стихал. Никто, даже явные сторонники Стайны, не пытались поднять бучу. Вероятно, и им было интересно, что еще поведает их лидер "своему другу" римскому легату.

"... Прежде я уже сообщал тебе о павшем с небес вместилище с двумя существами, именующими себя героями из Байконура. Ныне одно из существ пропало в квеманских лесах, а другое намеревается возглавить непотребное действо, кое худшие из моих соплеменников

именуют "великим походом". Называет себя существо сие "Аласейа", что на языке нашем обозначает "Великая вода", а настоящее его имя - эллинское и звучит "Алексий", а отца этого существа именуют "Виктор", что и вовсе есть имя ромлянское. И слава сего Аласейи в народе велика, а ярость против ромлян - еще более велика, и многие пойдут за сим Аласейей и великий ущерб причинят твоей провинции, а возможно, и всей вашей земле, поскольку подозреваю я, что сей Алексий, сын Виктора, - из числа внутренних врагов вашего Императора. Но ты, друг мой Марк Аврелий, можешь быть уверен, что твой друг Стайна сделает все, чтобы устранить сего Алексия, хотя задача сия тяжела, ибо безмерно хитер и могуч сей герой. Надеюсь, и ты, друг мой, не оставишь Стайну, мирного вождя славных гревтунгов, в своей поддержке и не допустишь, чтобы алчные торговцы ваши брали мои товары по тем ценам, что дают герулам, а давали за мои кожи и воск настоящую цену и деньгами, и тканями, и всем, чем столь щедро обеспечена ваша славная Империя".

Ниже следовал отпечаток стилизованной лошадиной головы - личная печать Стайны.

Скулди произнес последние слова, и над тингом нависло напряженное молчание. Нарушил его рикс Одохар.

- Что скажешь, Стайна? - жестко произнес он. - С твоих ли слов это написано?

- Ложь это! - выкрикнул Вилимир. И, смешавшись, опустил голову под тяжелым взглядом Одохара.

- Да, - медленно проговорил Стайна, неторопливо окинув взглядом замершую толпу. - Да, это написано с моих слов. Я знаю, что делаю. Я, мирный вождь, знаю, что лучше для нашего народа. Не воевать. Разве бург не стал богаче с тех пор, как я стал вождем? Разве кто-то умер от голода? Разве мой суд хоть раз был неправеден? Ты, Одохар, хочешь воевать. И рикс герулов Комозик тоже хочет воевать. Мирный вождь герулов не хотел - и Комозик убил его. Ты тоже хочешь убить меня, чтобы я не мешал тебе воевать, потому что в войне приумножается твоя слава и твое богатство. Но в мире приумножается богатство всех гревтунгов. Поэтому легат Аврелий - друг гревтунгов, а ты, рикс Одохар, - нет. - Голос Стайны постепенно набирал силу, и никто не осмеливался его прервать.

"Он выкрутится!" - подумал Коршунов с ужасом и восхищением одновременно.

- Я хочу, чтобы каждый славный гревтунг стал богат и дети его не умирали голодными зимами. Я хочу, чтобы сыновья отцов жили и благоденствовали, а ты хочешь, чтобы их убивали ради твоей славы, Одохар!

- Ты стар, Стайна! - закричал Ахвизра. - А я молод! Я хочу славы, а не твоего жирного брюха!

- Твои родичи, Ахвизра, тоже хотели славы, - спокойно ответил Стайна. - Где они нынче?

- В Вальхалле! - воскликнул Ахвизра.

- Возможно, - согласился Стайна. - Но здесь ты - последний в роду, Ахвизра. И сыновей у тебя нет. Ты пойдешь за славой - и найдешь ее. Возможно. А твой род исчезнет, и некому будет помянуть твоих предков, Ахвизра. Кто хочет для своего рода такой славы? Кто?

Ответа не было. Даже Ахвизра молчал.

- Вот правда, - сказал Стайна. - Одохар возьмет ваших сыновей и поведет их на ромлян. И ромляне убьют их. Как уже убивали. Даже если ты вернешься со славой и добычей, Одохар, ты оплатишь ее кровью гревтунгов. Поэтому я не хочу твоего большого похода, Одохар! - мирный вождь повернулся к вождю военному. - Ромляне и так дадут нам все, что мы пожелаем. И не потребуют цену крови. Вот правда, которую ты не желаешь видеть, Одохар. Но тинг ее услышал.

- Да, - спокойно отозвался Одохар, и Алексей понял, что рикс нисколько не обескуражен речью противника. - Я услышал твою правду. Но почему я услышал ее только сейчас, когда тинг узнал о твоих сношениях с ромлянами?

- Я всегда был против похода. И этого, и прошлого. И тебе это известно! - с достоинством произнес Стайна.

- Да. Ты не хочешь нашего похода. И твой друг, римский легат, тоже не хочет нашего похода. Он не просто похода гревтунгов не хочет, а удачного похода гревтунгов. Он совсем не против, чтобы наша кровь пролилась на берегах Данубия, но он не хочет, чтобы наши сундуки наполнились ромлянскими сокровищами, чтобы мы все одевались в ромлянские ткани, как одеваешься ты, Стайна, хранитель Закона, более озабоченный не правдой, а умножением собственных богатств. И чтобы наш поход не был удачным, римский легат готов уделить тебе, Стайна, толику того, что мы бы отняли у него силой. А ты, Стайна, готов заплатить ему за это нашей кровью, кровью тех, кто пойдет в этот поход и угодит в сети ромлян, которые связал для них ты, Стайна! Ты великий торговец, Стайна, потому что заплатил ромлянам за свое нынешнее богатство кровью тех, кто ходил со мной в прошлый поход! Но тебе мало, и теперь ты опять готов заплатить ромлянам нашей кровью за свой барыш! Ты получишь золотом за кровь тех, кто пойдет со мной, попадет в ловушку, подстроенную ромлянами с твоей помощью, Стайна! Вот настоящая правда и ты - не хранитель Закона, а торговец кровью гревтунгов!

- Но это ты поведешь их на смерть! - закричал Стайна.

- Да! Я! Я поведу их! И моя кровь прольется рядом с их кровью! А ты останешься тут, в безопасности. Ты - не гревтунг! Ты не славный охотник, что берет кабана на копье, рискуя жизнью. Ты - трупный червь, который жиреет на отбросах! Кабан ли убьет охотника, или охотник - кабана, трупный червь всегда в выигрыше. Ты червь, Стайна! Опарыш! Слушайте меня, люди! Хотите, чтобы опарыш был вашим вождем? Чтобы славные законы гревтунгов сменились законами опарышей?!

- Ты лжешь, Одохар, бешеный волк! - заорал, надрываясь, Стайна, и его сторонники тут же подхватили лозунг своего вождя. - Ромляне втопчут тебя в грязь! Тебя и Комозика! Вся твоя удача - чужак из железного горшка! - он театрально выбросил руку, указывая на Коршунова. - Вся его удача - бесчестить чужих женщин!

Тысячная толпа с удивившей Коршунова быстротой разделилась на две примерно одинаковые части. Многие столь же быстро похватали оставленное поблизости оружие...

"Мой выход!" - подумал Коршунов, выдергивая из-за пояса ракетницу и нажимая на спуск.

Грохнуло. Красная сигнальная ракета с шипением прочертила дымную полосу над головами сторонников Стайны.

Конечно, они не разбежались в ужасе. И даже особенно не испугались. Но своей цели Алексей достиг: на пару секунд все участники назревающей драки закрыли рты и уставились на него.

- Прежде чем резать друг друга, славные гревтунги, - надменно произнес Коршунов в наступившей тишине, - спросите у хранителя Закона, что есть правда!

От подобного заявления опешили даже сторонники Стайны.

Только Вилимир с детской непосредственностью заявил своим зычным голосом:

- Но ведь хранитель Закона уже сказал!

- Нет, - качнул головой Коршунов. - Сказал тот, кто недавно прилюдно отказался от того, чтобы его считали хранителем и судьей. Хранитель Закона Овида, скажи: в ком правда?

Овида, который все это время неподвижно сидел на земле, скрестив ноги, неторопливо поднялся. Неспешно огляделся, тронул золотой амулет на груди, прикрыл глаза... А потом произнес четко и так громко, что его услышали абсолютно все:

- Прав Одохар!

Глава сорок третья

КНИВА. НОВЫЙ ВОЖДЬ

И едва вымолвил эти слова Овида-жрец, как у всех, кто вокруг Стайны стоял, руки опустились. И многие из них от Стайны отошли, только те остались, кто ему родич, кто в доме его жил и кто от богатства его кормился. Но из последних тоже многие отошли, потому что вспомнили: негоже хранителю Закона богатством расти. Мирный вождь не для того поставлен, чтоб богатства множить, а чтоб обычай беречь. Потому сразу все поняли, что не прав Стайна. А Одохар прав, потому что вождь военный для войны избирается: чтобы врагов бить, славу множить и добычи ратной полные возы нагружать. Потому прав Одохар, что в большой поход зовет, а Стайна не прав, когда походу этому противится.

Так складно разъяснил все Овида-жрец, словно боги ему в уши шептали. А может, и шептали, кто знает?

И еще сказал Овида-жрец, что нельзя больше Стайне мирным вождем быть, потому что неправильный он вождь.

Тут кое-кто закричал: "Нет! Стайна хорош!"

Но Овида рявкнул, как он один умеет, так, что в чреве у тебя все переворачивается и уже ни спорить, ни ратоборствовать не хочется. И сказал Овида: кто не согласен - пусть выйдет и встанет перед тингом, как Аласейа - небесный герой стоит, тот, что в гневе огонь мечет и от чьей ярости земля, как сырая хвоя, дымится. Пусть встанет да и скажет громко: не прав Овида! Не ты - новый хранитель Закона, прежним хранителем Стайной объявленный! Не ты - хранитель Закона, а я!

Никто не вышел. Может, кто из молодых, дерзких и встал бы, да всем молодым Овида воинское посвящение дал. Им с Овидой спорить - не удаль, а позор. И закричали люди: "Ты - хранитель Закона, Овида! Ты - мирный вождь наш!"

Но не захотел Овида быть мирным вождем.

- Меня боги избрали им служить, - сказал он. - А вы, люди, другого изберите! Вот того же Фретилу. А я, временный хранитель Закона, свое право судить и обычаи наши от пращуров беречь - ему отдаю.

И простер руку к Фретиле и провозгласил:

- Встань, Фретила, хранитель Закона!

И встал Фретила. И закричали все, что хотят его мирным вождем. А Книва стоял и не знал: радоваться ему или печалиться. Потому что знал: крут нравом отец его Фретила, суровым он будет вождем. И не важно, что Книва теперь у Одохара в дружине. Скажет Фретила: нужен мне Книва в бурге - и останется Книва в бурге. И без него в большой поход пойдут.

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ

Это был блестящий ход, и Алексей не без гордости думал, что именно он подсказал его Овиде. Но и Овида не сплоховал. И даже походя комплимент Коршунову отвесил: насчет огненного гнева. Хотя Алексей был абсолютно уверен, что жрец прекрасно знает источник "огненной ярости".

На Стайну было жалко смотреть. Он собственными руками передал другому меч правосудия. А когда пожелал вернуть его обратно, получил шиш.

Более того, стоило Овиде открыть рот и объявить порицание Стайне, как "группа поддержки" последнего мигом растаяла. Причем отошли от него даже его личные дружинники.

А уж когда Овида во всеуслышание объявил, что должность мирного вождя для него - понижение, Алексей тут же мысленно окрестил жреца "серым кардиналом". И еще более Коршунов утвердился в этой мысли после того, как тот провел в "мэры" Фретилу. Спору нет, Алексеев тесть - человек авторитетный и Одохар его поддерживает...

Коршунов бы очень удивился, узнав, что Одохар вовсе не стремился увидеть Фретилу в роли мирного вождя. То есть Фретила, конечно, лучше Стайны, и род его накрепко связан с Одохаром, и править с ним вдвоем... В том-то и дело, что вдвоем. А Одохар хотел бы - один. Как Комозик. Фретила - друг. Но упрям и себе на уме. И обычай старый хорошо помнит. А по старому обычаю мирный вождь выше вождя военного.

Глава сорок четвертая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ПОДАРОК" СТАЙНЫ

Тинг прошел. Народ разъехался. Стайна перестал быть вождем. Но к некоторому удивлению Коршунова, никаких дисциплинарных мер к бывшему мирному вождю применено не было.

Народ разъехался, но не весь. Кое-кто из молодых, желавших принять участие в большом походе, остался. Их сразу отдали под начало Ахвизры. Муштровать. Уровень подготовки ополчения примерно соответствовал уровню, который был у Сигисбарна до начала спецкурса у старшего братца. В течение ближайшего месяца должны были подтянуться и остальные, от пяти до десяти сотен. Точно никто не знал, поскольку участие в походе - дело добровольное. Зато с припасом проблем не было. Бургские закрома, спасибо Стайне, были полны, да и ополчение прибывало не голышом, с амуницией и провиантом. Набор был типичный: копье, щит, боевой топор, нагрудник из толстой кожи, шлем. У некоторых еще и луки. Многие - верхом. Припасы везли на фурах. Те, что были с конными, а не воловьими упряжками, должны были тоже "принять участие" в походе. Три бургские кузницы работали круглосуточно: не все ополченцы были полностью экипированы, и те, у кого была возможность, желали сменить прадедовское копье на более современное. Или поменять кожаный или бронзовый шлем на железный. Никакого единообразия не было и быть не могло. О своем вооружении каждый заботился сам. Но Алексей имел возможность оценить воинственность "славных гревтунгов": ни один из ополченцев не явился с косой или "домашним" топором. У всех было боевое оружие, пусть и разного качества. А кое у кого даже мечи имелись.

Единственное, что было поставлено из рук вон, - тактическое взаимодействие. Да и вообще любое взаимодействие. Оно ограничивалось тем, что группа родичей старалась держаться вместе. Ни регулярного строя, ни даже простого понятия о боевом построении. Индивидуально - да. Индивидуально каждого натаскивали управляться с оружием и быстро бегать с полной выкладкой или скакать верхом, по возможности не падая с коня. Но с точки зрения Коршунова это было не войско, а вооруженная толпа. Даже личная дружина Одохара была не лучше. Но Алексей помалкивал. И изо всех сил совершенствовался во владении холодным оружием. Придет время (хочется верить! ) и для большего, а пока следует научиться работать железом не хуже риксовых дружинников. Хотя бы не хуже. А сейчас в дружине Одохара была, по крайней мере, дюжина бойцов, в единоборстве с которыми Алексею, что называется, ловить нечего. И еще с полдюжины - в дружине мирного вождя Фретилы. И человек пять - из охранников Стайны, которые остались с прежним лидером, несмотря на утрату им полномочий. Почему бы и нет? Даже перестав занимать "государственную" должность, Стайна продолжал оставаться самым богатым человеком в бурге. И по-прежнему почти вся торговля бурга шла через него. Коршунов попробовал обратить на это внимание тестя, но оказалось, что Фретила полностью в курсе и, более того, сам попросил Стайну вести торговые дела бурга, поскольку у бывшего вождя это получается очень хорошо. Святая простота! Втолковать Фретиле, что укрепление Стайны подтачивает его собственную власть, было невозможно. Ну как же! Фретилу ведь избрали в вожди старейшины гревтунгов! А Стайна - кто? Да никто он теперь!

Даже Одохар, который был существенно дальновиднее Фретилы, вдруг взял да и помирился с бывшим соперником. Какие-то у них совместные делишки завелись... Словно и не было противостояния на тинге. Словно бы и не уличили Стайну публично в шпионаже в пользу вероятного противника. Бред какой-то! И об Анастасии ничего не известно...

Зато Рагнасвинта ходила счастливая и еще более важная: непраздна! Но для Коршунова ее беременность - лишний повод для беспокойства. Следовало ожидать, что при здешнем уровне медицины роды - довольно рискованная процедура. С другой стороны, народ тут на удивление здоровый, а женщины весьма плодовиты. Не захирел еще генофонд. Да и как ему захиреть, если все слабое на корню отсекается. Ладно, с этим, скорее всего, обойдется. Но Анастасия...

Тревожно было Коршунову. И обратиться за помощью было не к кому. Скулди опять уплыл домой. Агилмунд... Агилмунду Стайна кольчугу подарил. Дивной работы, двухслойную, с зерцалом золоченым, а на зерцале - зверь страшный, элефант называемый. О!

Точно, элефант. Коршунов поглядел на великолепную чеканку, изображавшую голову слона с задранным хоботом, и понял, что просить родича прояснить ситуацию с Настей не стоит. Не поймет его родич.

Пришел корабль, который был торжественно обещан Коршунову Одохаром. Корабль - громко сказано. Пятнадцатиметровая лодка на шесть пар весел, выдолбленная из цельного ствола, с короткой мачтой и двумя рулями: один - на корме, другой - на носу. Флагман победоносной флотилии Одохара. Смешно, ей-богу. Ну да, по речке и на таком плыть можно. Но если рикс планирует на ней морскую экспедицию совершить... Черное море - оно, конечно, не Тихий океан. Но Коршунов помнил, какие там шторма в октябре - ноябре бывают. На этаком корыте - только крабов кормить.

Короче, не радужное было настроение у небесного героя Аласейи. Но он не предавался унынию. Гонял себя до двенадцатого пота. Осваивал арбалет, который ему сделал Травстила по черепановскому (эх, Генка! ) заказу. Убийственная машинка получилась. Коршунов сварганил к нему что-то типа прицела. После трехдневной тренировки Коршунов научился попадать за сто шагов в неподвижную мишень величиной с ладонь. А с оптикой, в качестве которой служил подсоединяемый монокуляр, - вдвое дальше. Правда, если сильного ветра не было. Грозное оружие получилось, покруче ТТ. Хорошо бы еще по движущимся мишеням потренироваться... Скоро такая возможность представится. Одохар на днях большую охоту запланировал. Облавную. С практической целью: пополнить продовольственные запасы военной экспедиции. Об этом Коршунов от Книвы узнал, а тот - от Ахвизры. Самого же Алексея как-то от дел "высшего командования" мягко отодвинули. Обидно. Все-таки это благодаря ему и шпионскую сеть разоблачили, и Стайну скинули, и Фретила в вожди вышел... Фретилу, впрочем, тоже к разработке будущих военных планов не привлекали. Зато Овида-жрец постоянно возле Одохара отирался, кардинал серый, мать его... Может, это он рикса против Коршунова настраивает? Очень может быть. Не зря же и Травстила Алексея сторониться стал. А ведь какие у них с кузнецом совместные планы были по совершенствованию вооружения...

Коршунов упражнялся с мечом во дворе, когда прибежал мальчонка с вестью от Книвы.

Остановился, запыхавшийся, в пыли, но проникнутый важностью поручения.

- Аласейа, Книва сказал: от Стайны бабу привели. Поганку ромлянскую. Одохар ее казнить будет. Книва за тобой послал! Вот!

Коршунов, как был, босиком, без рубахи, с мечом в руке - так и кинулся со двора. Пронесся по узкой улочке - встречные шарахались в испуге. Еще бы! Голый, красный, разъяренный герой с оружием наголо! ! Кто-то крикнул сзади: "За риксом послать! Вутья!"

Алексей выскочил на площадь из боковой улочки - прямо в толпу. Расталкивая бесцеремонно, протиснулся вперед...

"Не успел!" - мелькнуло в голове.

Дружина рикса стояла в две шеренги. Сам Одохар - у крыльца дружинного дома. Вокруг, в беспорядке - толпа.

А его Настя, в изодранном платье, со связанными руками, уже бежала... Убегала! Все быстрее... Кожаный ремень, натянувшись, увлекал ее за всадником, за конем, который шел пока еще крупной рысью, а не галопом, потому что в бурге тесно, не разогнаться в бурге, зато за воротами... Окровавленная мертвая кукла, волочащаяся за скачущим конем, подпрыгивающая на буграх, бьющаяся о камни...

Настя споткнулась...

- Аласейа! - закричал кто-то, но Коршунов уже отшвырнул стоявшего на пути дружинника, другой сам отпрыгнул, увидев обнаженный клинок.

Чья-то рука цапнула Коршунова за руку, но соскользнула с потной кожи.

- Стой! - закричал он по-русски, забыв, что понять его не смогут. - Стоять, сука!

Всадник оглянулся: лицо знакомое, кто-то из Стайновых... Скривил рожу, хлестнул коня, Настя снова споткнулась (у Коршунова захолодело внутри), но сумела, выправилась...

Алексей на бегу метнул меч, целя в спину всадника. Он не думал о том, что потом придется отвечать за убийство. Он знал только одно: это надо остановить. Копьем Алексей попал бы, но меч - не копье. Коршунов промахнулся. Зато без меча он побежал быстрее. А всадник, наоборот, сбавил, въезжая в проулок...

Алексей успел в последний момент, обогнал Настю, перехватил ремень и тут же уперся, рванул на себя, уже жалея, что бросил меч и перерубить ремень нечем. Конь дернул - их швырнуло в сторону, ударило о бревенчатую стену. Настя вскрикнула.

Всадник еще раз обернулся: Коршунов признал его: Хвитс! Ну сука...

Слуга Стайны ощерился, попытался развернуть коня, но в проулке было слишком тесно. Конь ударил задними ногами - Алексей увернулся и использовал рывок для прыжка. В следующий миг он уже сидел на крупе позади всадника, выворачивая у него из руки нож.

Хвитс бешено сопротивлялся, конь под ними, стиснутый между стенами, бился и лупил копытами в бревна.

Больше всего Коршунов боялся, что они свалятся оба и конь понесет, увлекая за собой Настю.

Хвитс держался на лошади крепко, как клещ, и изо всех сил лупил Коршунова локтем левой руки. Но Алексей боли не чувствовал, жал, пока в правой руке врага не хрустнуло. Пальцы Хвитса разжались.

Коршунов перехватил нож и полоснул по ремню... И в этот же момент Хвитс изо всех сил ударил пятками в брюхо коня и тот рванулся вперед.

Алексей не удержался, полетел на землю и так треснулся спиной, что воздух из легких выбило напрочь, а в глазах потемнело.

Прошло, наверное, несколько секунд, пока в голове у него прояснилось.

Первое, что он увидел: маленькая ножка Анастасии, разбитая до крови, и пара кожаных шнурованных сапог сорок пятого размера.

В следующий момент Алексея схватили за руки и рывком поставили на ноги. Коршунов узнал одного: дружинник Одохара, из молодых, и еще двое незнакомых. Алексей криво усмехнулся... И тут же получил кулаком в живот.

Бил незнакомый. Перекошенная от ярости рожа... Коршунов не стал разбираться, из-за чего его так невзлюбили. Он сделал вид, что удар "прошел": разинул рот, задержал дыхание... И очень качественно заехал агрессору в пах. Потом влепил пяткой в свод стопы (жаль, что босиком! ) одного дружинника, треснул затылком в нос второго, вырвался и обнаружил, что к нему бегут, с самыми черными намерениями, еще человек десять. Он глянул на Настю: женщина пришла в себя и отползла к стене. Хорошо, может, не затопчут. И как назло, ничего подходящего, даже палки кривой...

Хорошо хоть, то были не дружинные. Но их было много и все как на подбор - крепкие ребята. За ножи не хватались: орудовали кулаками и дубьем, поэтому секунд десять Коршунов выстоял, даже ухитрился вырубить парочку... А потом в толпе мелькнуло оскаленное бешеное лицо Агилмунда...

"Теперь все!" - подумал Алексей, на собственной шкуре узнавший, на что способен старший брат Книвы.

Это было действительно все. Потому что вокруг сразу стало совсем пусто. Нападавшие отпрянули, как стая шавок при появлении волка.

- Ну зачем ты прибежал? - проворчал Агилмунд, покосившись на Коршунова через плечо. - Какой дурак тебя позвал?

Коршунов промолчал.

Так они и стояли вдвоем, у бревенчатой стены, пока, раздвинув толпу, к ним не вышел Одохар.

- Отойди от него, Агилмунд, - бросил рикс. Агилмунд подчинился, но уронил многозначительно:

- Аласейа - мой родич, рикс!

Вождь кивнул.

Ясно, что Агилмунд - в своем праве. Родича следует защищать всегда. Независимо от обстоятельств. Сначала защитить, а потом разбираться, кто прав.

Вперед протиснулся Ахвизра, за ним - Книва. Встали за спиной Одохара. За ними - еще с полдюжины дружинников. Выстроились цепью. Толпа охотно подалась назад, уступая место профессионалам. Многие из добровольных помощников правосудия уже испробовали на себе коршуновские кулаки.

Алексею почему-то вспомнилось, как он точно так же прижимался к стене, когда его пытались убить из-за черепановского Буратино. Тогда он был - один против всех. А сейчас...

- Почему ты не дал ее казнить, Аласейа? - строго спросил рикс. - Ты, мой дружинник, поступил против моего слова...

- Почему ты не позвал меня, вождь? - непочтительно перебил его Коршунов. - Почему ты решил казнить ее, не спросив, что я об этом думаю?

- Потому что я - рикс, - сухо ответил Одохар. - Этого достаточно.

- Есть закон, - напомнил Коршунов. - И есть судья в бурге.

- Не для моей рабыни, чья вина объявлена.

- Она - твоя рабыня? - изумился Коршунов.

- Моя, - сказал Одохар. - Стайна подарил ее мне. Он знал, что она недолго проживет в моем доме. Ее вина известна. И тебе, Аласейа, она тоже известна. Эта женщина предавала всех. Она умрет.

- Нет! - перебил Коршунов. - Она не умрет. И я хочу, чтобы ее вина была объявлена при мне! Потому что я не знаю за ней такой вины, за которую следовало бы казнить только ее! Подумай, Одохар! Крепко подумай!

- Ты мне угрожаешь? - совершенно будничным голосом поинтересовался Одохар, но Алексей не обманулся. В этот миг его жизнь висела на волоске.

Краем глаза он увидел, как Агилмунд, будто невзначай, положил руку на оголовье меча, покосился на Ахвизру, потом повел глазами в сторону Книвы...

Вновь накатило теплое чувство: свои - рядом и защитят. Сейчас. А что - потом?

- Я прошу, вождь Одохар, - спокойно и веско уронил Коршунов. - Ты - рикс. Но я хочу услышать тебя и хочу быть услышанным. Разве это не мое право?

Одохар медлил...

Он был неглуп. И умел при необходимости обуздывать свои чувства. Среди его соплеменников это было довольно редкое качество. Коршунов знал, что нужен Одохару. Но не настолько, чтобы ради этого ронять свой авторитет. В конце концов, под парусами цвета снега и крови не обязательно должен стоять небесный герой Аласейа. Героя не будет, но шелк останется. С другой стороны, Аласейа - не просто небесный герой и кувшин с удачей. Он еще и родич мирного вождя (ох, не зря Одохару не понравилось избрание Фретилы! ), и родич первого из его дружинников, и... Нет, придется сохранить Аласейе жизнь. Пока. Но у Одохара хорошая память и хорошее терпение. И он дождется времени, когда можно будет расквитаться с собственным дружинником, который из-за бабы пошел против своего вождя!

- Хорошо, - кивнул рикс. - Ты услышишь, в чем ее вина. Но она умрет, если ты не убедишь меня, Аласейа, в том, что этой женщине стоит сохранить жизнь. Я дал тебе слово, что ты пойдешь со мной в поход на ромлян. Но твоя смерть освободит меня от моего слова. - Тут он не сдержался, бросил презрительно: - Если ты желаешь умереть вместе с моей рабыней - ты умрешь. Агилмунд, забери эту женщину и проследи, чтобы она не сделала еще какую-нибудь гадость. А ты, Аласейа, вернись домой, приведи себя в подобающий вид. Потом приходи - я тебя выслушаю. - Одохар сделал знак, чтобы Коршунову вернули меч. - И не разбрасывайся больше моими подарками, - добавил вождь. - Не то у меня пропадет желание что-то тебе дарить.

Глава сорок пятая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ПОДАРОК" ОАОХАРА