Чтение 30–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

- Конечно, босс, я постараюсь. Джонсон первым подошел к двери и не успел ее открыть, как столкнулся нос к носу с помощником посла Фрэнком Петруччи.

- О, вы уже уходите, - обронил помощник. - Ну тогда я зайду в другой раз, - добавил он и посторонился.

Следом за Джонсоном вышел Техасец, его шляпа была надвинута на глаза, однако синяк был хорошо заметен. Помощник посла удовлетворенно улыбнулся.

Дождавшись, пока мимо пройдет Берк Смит, помощник обогнал церэушников и опрометью кинулся вниз, чтобы предупредить всех своих.

В результате, горя желанием лицезреть унижение агента спецслужб, возле ярко освещенного подъезда собрались все мидовские работники.

Когда Джонсон, Техасец и Смит прошли мимо, толпа стала рассасываться, а помощник Петруччи приблизился к послу и тихо напомнил ему, что пришло время идти подсматривать за стенографистками в душе.

Посол радостно кивнул, и они с Петруччи поспешили на тайное шоу.

По уже сложившейся традиции в три часа ночи в дверь квартиры Тютюниных позвонили.

Сонный Сергей прислонился к двери и спросил:

- Кто?

- Твой лучший друг Леха...

- Можно было не спрашивать, - пробурчал Тютюнин и открыл дверь. Леха был в тапках, трусах и куртке рабочего литейного производства.

- Ты какого хрена приперся? Или у тебя часы сломались?

- Нет, не сломались, - ответил Окуркин. - Мне, Серега, идея пришла в голову.

- А я - то чем виноват, а? - Тютюнин растер ладонями лицо и, еще раз взглянув на приятеля, вдруг выпучил глаза и замахал руками. - Пошла! Пошла вон, дура!

Окуркин оглянулся и увидел сидевшую на лестничной клетке огромную черную собаку.

- Ой, это она за мной прокралась, страшное животное! - в свою очередь воскликнул он и, сняв с ноги тапку, швырнул ею в собаку. Та нехотя спустилась на несколько ступенек и снова стала подсматривать за Лехой.

- Вот ведь рожа у нее, а? Как у бабушки Живолуповой - такая же дурная!

- И вовсе не дурная! - прогавкала собака и побежала вниз.

- Скажите какая обидчивая! - крикнул ей вслед Окуркин. - А не хрен подслушивать!

- Леха! Леха! - позвал друга Тютюнин, уже совершенно проснувшийся. - Леха, она же по-человечески заговорила!

- Наплюй, - махнул рукой Окуркин. - Я по делу - мне идея в голову пришла. Да не простая. А самая настоящая золотая... Я придумал, как нам настойку перегонять! - Леха довольно улыбнулся и потер ладонь об ладонь.

- Ну и как же?

- Вы-мо-ра-жи-ва-ни-ем! Помнишь, как мы с тобой одеколон "Гвоздику" зимой через железную трубу пропускали?

- И толку-то? Я тогда чуть ботинки в угол не поставил...

- Да ерунда. Просто температура была плюсовая, а надо, чтоб мороз, блин, по коже! Усекаешь?

- Усекаю. Сейчас вспомнил, и сразу мурашки...

- Нет, ты послушай - на этот раз мы все это перегоним и используем внутрь, только после проверочки.

- Опять гаишников, что ли, искать будем?

- Зачем нам гаишники, если кошек вокруг навалом, Собаки большие по подъездам шастают...

Тютюнин задумался. Насчет проверки надо было раньше догадаться. Ведь это же так просто.

- Насчет проверки ты здорово придумал, - сказал он.

- Ну вот. Я уже на всякий случай два литра в пакет полиэтиленовый залил и в морозилку засунул.

- А если Ленка найдет?

- Не найдет. Я пакет пельменями замаскировал.

- Ну хорошо. А кто собаку ловить будет?

- А чего ее ловить? Бультерьера Дросселя знаешь?

- Это который на свинью похож?

- Во-во! - обрадовался Леха. - А у свиней все как у человека, поэтому Дроссель нам подходит.

- А он будет пить?

- Дроссель? Да он пьет и жрет все, что видит! Вчера его мужики били за то, что он на двух "жигулях" номера сожрал...

- Серьезный товарищ. Такой и керосин выпьет. Тютюнин помолчал и, посмотрев на Леху, проговорил:

- Ладно, профессор, до завтра.

- Постой. - Окуркин схватил приятеля за локоть.

- Чего еще?

- Пирожками не угостишь - фирменными "робин гудами"?

- Леха... Имей совесть... - ответил Тютюнин и, оттолкнув изобретателя, захлопнул дверь.

Утром следующего дня Тютюнин, явившись на работу, прямо у двери в приемку столкнулся с Фригидиным. Бухгалтер был бодр и улыбчив.

- Здравствуйте, Сергей, я уже выздоровел, - сказал он.

- И чего, за сахаром пришел?

- Нет, что вы! Просто я решил, что виноват перед вами, и пришел покаяться...

- Ты вроде каялся уже в прошлый раз, - заметил Сергей, отпирая свое помещение.

- То было не по-настоящему. Я фальшивил! Тютюнин прошел в дверь, Фригидин следом за ним.

- Понимаете, Сергей, я хочу, чтобы вы дали мне еще один шанс, я справлюсь, потому что желаю этого искренне!

Взгляд Фригидина упал на Серегину тумбочку. Он судорожно сглотнул.

- Я бы хотел стать вашим другом, Сергей, вы мне верите? Ведь, в сущности, я замечательный человек...

В коридоре послышался какой-то шум и крики.

Фригидин побежал посмотреть и скоро вернулся с сияющей физиономией.

- Хи-хи, Сергей, знаете, что там случилось?

- Что?

- Секретарша директора Елена Васильевна шла по коридору, а навстречу ей как всегда бухой дизайнер Турбинов! Представляете хохму?! - Пританцовывая на месте, Фригидин хлопнул себя по ляжкам. - И вот они - бац! И столкнулись! Турбинов первый упал, а Елена Васильевна прямо на него, да еще юбка у нее задралась аж до трусов! Картина Репина, Сергей! Правда? - Фригидин снова подпрыгнул и хлопнул себя по коленям, показывая, как ему смешно.

Тютюнин не разделял веселья бухгалтера, хотя на задравшуюся юбку Елены Васильевны он бы, честно говоря, пошел посмотреть. Елена Васильевна была видной женщиной, и иногда Сергей смотрел на нее как на... Но только иногда.

- На чем мы остановились? - неожиданно спросил Фригидин и тем самым оторвал Сергея от мечтательных грез. - Ах, ну да! Мы говорили о том, какой я замечательный человек. Так вот, однажды я спас от утопления двух человек.

- Ты спас? - удивился Сергей.

- Честное благородное, - приложив руку к груди, поклялся Фригидин. - А дело было так. Шел я как-то по берегу пруда и сочинял стихи. Я, знаете ли, люблю сочинять под Пушкина...

- Короче, мне работать надо.

- Ладно, ладно! Я короче. В общем, иду я себе иду, солнышко светит, детишки с удочками. Бабули дурные купаться лезут! Вот смеху-то!

- Фригидин, рассказывай скорее и иди к себе. У меня уже люди во дворе волнуются.

- Хорошо! Одним словом, смотрю, стоят двое пьянчуг - солярку пьют, асфальтом закусывают. Я им говорю, что же вы, хамы противные, людям здесь мешаете отдыхать! А они еле ноги волочат, но сразу видно, купаться собрались. Я их так раздразнил, что они за мной побежали, да в кустах-то и застряли. Вот так я их спас, а то бы они утопли... Потом я даже одежду им принес с пруда. И забрал из карманов деньги. Но немного - всего восемнадцать рублей... Правда я молодец?!

- Правда, - ответил Сергей и, скупо улыбнувшись, больно схватил Фригидина за локоть.

- Ой-ой-ой! - заголосил тот.

- Извини, мне нужно работать, - сказал Тютюнин и вытолкнул бухгалтера в коридор.

Дверь перед носом Фригидина захлопнулась, но он постоял еще немного, соображая, что предпринять. Так ничего и не придумав, бухгалтер сказал: "Ненавижу". И отправился к себе - работать.

Тем временем Тютюнин открыл "зал ожидания", и туда, словно муравьи, хлынули истосковавшиеся клиенты.

- Сережа, сынок! Чего же ты вчера-то не работал?! - спрашивали они наперебой. - Нам сказали, что заарестовали тебя!

- Да, - ответил Сергей, чувствуя себя героем. - Взяли прямо - и в тюрьму!

- В тюрьму? - поразились старушки. - Это за чего же?

- За прокламации и листовки, - соврал Сергей, не придумав ничего лучше.

- Это какие же прокламации? - заинтересовалась клиенты.

- А я это... газету "Искра" распространял в метро.

- Из искры возгорится пламя! - крикнула одна из старушек, остальные ее поддержали.

- Так ты, сынок, тоже против буржуев? - спросила старушка с красным бантом на груди.

- Ну да, - кивнул Тютюнин.

- А ты теоретик классовой борьбы или практик?

- Это как? - не понял Сергей.

- Ну, ты вредишь буржуям на каждом шагу?

- Как это?

- Очень просто. Кладешь в сумку заточенный гвоздь и, как видишь буржуев на иностранных автомобилях, р-раз-з по пузатой лакированной дверке! Пусть гады ремонтируют!

- А если на стоянке застанешь, - затарахтела другая бабуся, - то прямо в колесо ему, в колесо! Да в другое, да в третье!

- Так ведь они побить могут, - заметил Тютюнин.

- Нас не побьешь - мы организация! - выкрикнула бабуля с бантом, и все старушки, как одна, достали из своих сумок самодельные кастеты, напиленные из водопроводных труб.

- Да, организация, - вынужден был согласиться Тютюнин, невольно оробев от такой демонстрации силы. - Ну ладно. Давайте начнем приемку. Итак, кто первый?

Под вечер к пенсионерке Живолуповой пришли вьетнамцы. Мириться. В другое время она бы закопала их за домом, где еще с прошлого раза была готова яма, но в Гадючихе бушевала патологическая жадность, которая и не давала ей жить спокойно.

- Давай мирица, бабушика, - предложил самый главный вьетнамец с подбитым глазом.

- Ладно уж, заходите, - ответила старушка, пропуская на кухню шестерых партнеров по бизнесу.

- Водка принесли - пить будем.

- Давай выпьем, Хонг Май, отчего же не выпить, - согласилась Живолупова и поставила на стол граненые стаканы образца тридцать третьего года. Потом добавила капустки собственного посола из ведра, в котором прятала чудо-телефон, завернутый в три полиэтиленовых мешка.

Вьетнамцы поставили две бутылки "Столичной". Живолупова заметила, что одна из них уже открыта.

- Ой, какой таракан здоровый! - крикнула старушка, тем самым отвлекая внимание гостей от своих рук, которые быстренько проделали манипуляцию с бутылками.

- Убежал, сволочь усатая, - сказал Живолупова, виновато улыбаясь и садясь к столу. - Ну, наливайте бабушке. Водочку-то я люблю. Люблю я ее, родимую...

Хонг Май схватил стоявшую напротив Гадючихи бутылку и наполнил стакан хозяйки; при этом он не переставал улыбаться, демонстрируя свое расположение и два крысиных резца. Себе и подельникам вьетнамец налил из другой бутылки, то и дело повторяя:

- Назадоровие, назадоровие.

- Ну, друга, выпьем, - произнесла Живолупова и подняла свою стопку. - Чай не отравимся!

- Не отравитися! Не отравитися! - наперебой закричали вьетнамцы.

- Ну пейте уже... Ух!

И одновременно со своими гостями Живолупова выпила водку. Потом закусила капусткой и молча следила затем, как ее партеры по бизнесу один задругам валились на пол.

Когда грохнулся самый крепкий - Хонг Май, Гадючиха тяжело вздохнула и, покачав головой, налила себе еще.

- И куда вы против бабушки Живолуповой-то, зайцы рисовые, - сказала она и выпила. - Мелковаты будете.

Хонг Май дернулся под столом и засучил ноженьками, а Живолупова усмехнулась и добавила:

- Да уж не помрете, изучила я уже вас, зайцев рисовых. Вы как тараканы, сколько ни трави, все равно из всех щелей повылазите.

Вылив остатки отравленной водки в раковину и прибрав в холодильник водку хорошую, Гадючиха схватила главного вьетнамца за шиворот и, дотащив до ванны, сунула под холодную воду.

Гость быстро очухался и что-то залопотал по-своему. Однако Гадючихе пришлось еще отвесить ему несколько оплеух, чтобы он пришел в себя окончательно.

- Не убивай, я буду деньги платити-и-ить, - взмолился он.

- Сейчас не убью, - сказал Живолупова. - Но этот раз был последним, Хонг Май. Еще одна шутка - и я вам тут пропишу полную тактику выжженной земли. Понял меня?

И для уверенности, что партнер по бизнесу ее понял, бабушка Живолупова как следует припечатала его об стену.

Во вторник днем прямо на приемку к Тютюнину пришел молодой человек в приличном сером костюме. Он сразу бросился Сереге в глаза, поскольку основными клиентами заведения были люди, занимавшиеся уличным собирательством.

Молодой человек держал в руках коричневый портфель и, выстояв длинную очередь, достал из него очередной шедевр - дамскую шляпку из щетины рыбы-штопора. И хотя изделие это было для "Втормехпошива" не совсем по профилю, Сергей подарок принял и заплатил за него тридцать рублей.

- Я от старушки Розенфельд, - улыбаясь, сказал молодой человек. - Она приносила вам накидку из сиамского рудольфа, помните?

- Да, - охотно подтвердил Сергей. - И еще шорты из серебристой жуа.

Шорты он примерял Любе, но они на ней смотрелись как зимнее байковое трико. Поэтому он убрал их подальше, закатав в трехлитровую банку и строго-настрого приказал жене не трогать драгоценной вещицы. Достаточно было того, что она и Олимпиада Петровна щеголяли в немыслимо дорогих шлепанцах из рудольфового меха.

- К сожалению, старушка Розенфельд заболела и просила меня организовать для вас посещение меховой выставки.

- А вы ей кто? - спросил Серега, внимательно присматриваясь к молодому человеку.

- Внук, - сказал тот.

- Хорошо. Можно даже сегодня. Только я друга своего возьму, Леху Окуркина.

- Прекрасно. Во сколько мне за вами заехать?

- Давай в полшестого.

- Договорились. - "Внук" улыбнулся и ушел, а Сергей, дождавшись обеда, пошел звонить Лехе на завод. Сегодня Окуркин отправился на работу, чтобы получить аванс за три месяца позапрошлого года.

Сергей позвонил в Лехин цех, и скоро к телефону подошел сам Окуркин. Он сказал, что информация про выплату аванса - полное надувательство, но настроение у него было хорошее, потому что удалось разжиться электромотором с медной обмоткой.

- Осталось только вынести его с завода, но это дело знакомое - справлюсь, - сказал Окуркин.

- Поедешь со мной на меховую выставку? - в лоб спросил Тютюнин.

- А чего я там не видел?

- Ты меня охранять будешь.

- От кого?

- От того, кто в тетку рядится и новые меха мне на приемку носит.

- Так, может, он того - "голубчик"?

- Не знаю. Но на выставку сходить хочется.

- Ладно, - согласился Окуркин. - Так уж и быть, я тебя сопроводю. То есть сопровожду.