Чтение 30–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

Разозленный Банум бросился к подъезду дома напротив.

Что оказалось для Эмиры полной неожиданностью. Го рассчитывала, что Хасим попытается спрятаться, укрыться в «Глобусе», какого черта его понесло в другую сторону?

Уж не собирается ли он…

Додумать мысль Эмира не успела.

— Контакт! — доложил Яша.

— Контакт! — подтвердила Марта.

«Все, Банум, до свидания!»

Их было двое: мужчина справа, женщина слева. Профессионалы, спокойно и деловито прорвавшиеся к нему через толпу. Профессионалы с короткоствольными пистолетами, прекрасно подходящими для ближнего боя, и ножами. А где-то сверху — снайпер. А еще выше — четвертый, у которого в кармане настолько разрушительное оружие, что он до сих пор сомневается, стоит ли его применять…

«Стоит! Точнее — стоило. Потому что сейчас уже поздно, боец, слишком поздно. Считай, что сомнения привели тебя в могилу…»

Урзак влетел в подъезд, захлопнул за собой дверь, но тут же остановился, ожидая преследователей.

— Яша! Марта!

Ладонь, в которой уютно устроилась граната, вспотела. А спокойствие привычного к боевым столкновениям офицера постепенно сменялось… Страхом?

— Яша! Марта!

Картинки с их «балалаек» перестали поступать Эмире четыре и семь секунд назад соответственно.

— Яша! Марта!

Последние кадры смазаны: приближающаяся тень. Очень размытая. Очень неясная. Го уже знала, кто оставляет на видео столь невнятные следы.

Но не хотела верить, что проиграла.

— Яша! Марта!

— Капитан, что мне делать?

Это Шифер. Он ничего не знает, но по голосу Эмиры догадывается, что все пошло наперекосяк.

— Уходи! Немедленно… — Она вдруг вспомнила, что в подъезде Урзак. — Через окно, Димка! Прыгай в окно!

Поздно.

Размытая тень перед снайпером, сдавленный крик, тишина.

И голос в «балалайке»:

— Решила поиграть со мной, маленькая дрянь? Эмире доводилось и воевать, и убивать. Она видела последствия работы карателей из Грозной дивизии МВД, зачищавшей в свое время Рязань, и бывала в оренбургских деревнях, только что оставленных омарцами. Она была уверена, что готова ко всему.

Но этот голос пробрал капитана до костей.

Ледяной. Замогильный. Голос из самого Ада.

— Сейчас поиграем, сука. Эмира в ужасе бросилась прочь.

Банум намеренно использовал свой «особый» голос. К сожалению, цифровая передача ослабила воздействие, не хватило мощи на то, чтобы дикий страх парализовал наглую девицу, но и достигнутым эффектом Урзак остался доволен: эмоции перепуганной Эмиры вспыхнули фонтаном, лучше любого маяка указав Хасиму, где искать добычу.

— Теперь не уйдешь!

«Как? Почему? Что происходит?»

Будь у нее возможность, Эмира с удовольствием поразмышляла бы над этими вопросами, поломала бы голову, пытаясь объяснить происходящее. Но возможности не было. На бегу особо не поразмышляешь, да и мысли путались, особенно после того, как…

Она увидела, что Банум взбирается по пожарной лестнице. Какое-то время он бежал по нижней мостовой, ухитрился обогнать девушку и теперь поднимался наверх. Бросать гранату бессмысленно: улетит вниз, на землю, взорвется, не причинив ему вреда. Эмира выхватила пистолет и открыла огонь. Метров с десяти. Можно сказать — в упор.

Она не могла промахнуться.

Не могла!

Она промахнулась.

Го так и не поняла, куда разлетелась обойма. Куда угодно, но только не в Хасима. И если бы не последняя пуля, он бы уже стоял перед ней. Но заключительный выстрел дал Эмире шанс: пуля снесла один из крепежей старой лестницы, и старая конструкция не выдержала, обвалилась, прихватив с собой Банума. А бросить следом гранату Го не сообразила. Подвели инстинкты. Побежала дальше, на ходу перезаряжая пистолет, и только шагов через пятьдесят поняла, какую совершила глупость.

И одновременно услышала за спиной шаги.

Хасим приближался.

Неотвратимо.

Остановиться и принять бой?

«Я не могу его убить!!»

Перепуганная Эмира перепрыгнула через ограждение и полетела куда-то вниз…

— Что мы здесь делаем? — недовольно поинтересовался Филя. — А вдруг наша девочка в беде? Слышишь, что на Болоте творится?

— Не слышу, — односложно ответил Олово.

Он не носил «балалайку», а потому был лишен возможности просматривать и прослушивать новостные каналы.

— Так послушай!

Таратута попытался включить приемник, но слуга перехватил его руку:

— Не на-адо.

— Девчонка наверняка в беде!

— Нет.

— Почему ты так думаешь?

— Я зна-аю.

— Asinus Buridani(Буриданов осел (лат.) ), — чуть слышно пробормотал Филя и вернулся к своему вопросу: — Что мы здесь делаем?

Убедившись, что байкеры не собираются винить Пэт в гибели вожака, Олово посмотрел на часы и приказал Тара-туте спешно ехать на Поварскую. Зачем — не объяснил. Впрочем, Филя давно привык к лаконичности маленького слуги. Думая, что дело действительно срочное, он гнал как сумасшедший, домчался до улицы минут за десять… и вот уже с полчаса они с Олово сидели в мобиле, разглядывая пустынную Поварскую.

— Что мы здесь делаем?

— Ма-амаша Да-аша ска-азала, что надо за-авернуть сюда.

— Просто завернуть?

— Да.

— Зачем?

Олово помолчал, после чего повторил:

— На-адо.

— И долго мы будем сюда заворачивать?

Ответить Олово не успел. Послышался короткий вскрик, и на стоящий позади мобиль упал человек.

Учитывая обстоятельства, приземление имело смысл считать успешным. Эмира не видела, куда летит, да и плевать ей было на такие мелочи, она просто прыгнула. И крыша мобиля оказалась весьма подходящим вариантом. Грохот, возмущенный вой сигнализации, еще один прыжок вперед, теперь на землю, пара шагов, чтобы погасить скорость…

И снова бег. Безумный бег. Укрыться в темных переулках. Раствориться в них. Спрятаться. Эмира знала одно: это ее последняя надежда. Если не получится, если проклятый Хасим ее догонит, она взорвет гранату.

Точка.

Эмира побежала. Но шагов через тридцать навыки военного сумели пробиться сквозь паническую пустоту в ее голове.

«За мной никто не бежит!»

Странно? Еще как.

И Го рискнула. Свернула за угол, остановилась и осторожно высунулась, стараясь разглядеть, что происходит позади…

Банум спрыгнул со второго уровня столь элегантно, словно не с пятиметровой высоты летел, а со стула сошел. Расставил ноги на ширину плеч, оперся на трость и на мгновение замер, стоя посреди улицы. Затем поднял голову, увидел спину девушки, усмехнулся и сделал шаг следом.

И остановился.

Дорогу ему преградила невысокая фигура.

Кто это мог быть? Канторщик? Без? Эмира не знала. Но была уверена, что он сейчас умрет.

И ошиблась.

Мгновение Банум и невысокий смельчак неподвижно стояли друг напротив друга. А затем произошло то, во что девушка еще долго отказывалась поверить.

Урзак прыгнул. Но не вперед — назад. Спиной. Отскочил метров на пять или шесть. Или переместился? Или ей показалось? Эмира могла бы решить, что ошиблась, что ей почудилось, возможно… если бы не смельчак. Он тоже отпрыгнул. И тоже спиной. И тоже не меньше, чем на пять метров. Только что невысокая фигура находилась под фонарем, и вот она едва ли не рядом. Ибо ни тот, ни другой не остановились: увидели друг друга, прыгнули и побежали в разные стороны.

«Побежали! Невысокий одним своим появлением заставил Банума бежать!!»

Додумать Го не успела. Незнакомец оказался рядом — «как он узнал, что я здесь?!» — схватил девушку за плечо и втолкнул в подъехавший мобиль. Ошарашенная Эмира не сопротивлялась.

— Ты почему его не убил?

Олово не ответил.

Таратута бросил на слугу быстрый взгляд и вздрогнул.

И без того субтильный Олово сжался в комочек. В маленький, трясущийся комочек. В дрожащих руках стиснуты боевые ножи, стиснуты так, что побелели костяшки пальцев, — совсем непрофессиональная хватка. Взгляд пустой, словно у человека, пережившего чудовищное потрясение. А еще…

Еще Таратута мог бы поклясться, что у Олово стучат зубы.

Глава 6

ЛЮДИ НА ЗЕМЛЕ

Читающая Время

— Руны помогают во многих случаях, — негромко произ несла старуха, привычно встряхивая мешочек. — Это тебе не на костях гадать. Руны откроют, что будет завтра, рас скажут о человеке, подскажут правильный путь и даже к Высшим Силам позволят обратиться. Главное — правильно их читать.

— Знать значение каждой руны? — спросила девочка, внимательно наблюдая за трясущимся мешочком.

— Знать мало, — ответила предсказательница. — Надо чувствовать.

В помещении, где за грубым деревянным столом сидели старуха и девочка, царил полумрак. Комната с низеньким по толком — старуха легко доставала до него, вытянув вверх руку, — освещалась единственной свечой, воткнутой в мед ный подсвечник. Пахло травами — сухие пучки висели на стенах — и приготовленными на ужин вареными овощами.

— Возьми руну, — велела предсказательница, раскрыв мешочек.

Девочка протянула руку, достала костяную пластинку и положила ее на стол.

— Говори.

— Перт.

— От судьбы не уйдешь, — улыбнулась старуха.

— Я и не собираюсь, — буркнула девочка. — Потому и ос талась у тебя.

Улыбка предсказательницы стала шире.

На самом деле осиротевшая девчонка прибилась к добродушной деревенской ведунье два года назад на ярмарке. Эльзе только-только исполнилось тринадцать, ее фигура стала приобретать женственные очертания, и предсказать ее судьбу можно было безо всяких рун: потеря невинности в пьяном угаре ярмарочного трактира или в лесу, в компании бродяг, служба на постоялом дворе, пока ее будут хотеть хозяин и гости, а потом — снова на улицу. Потасканной, расплывшейся, окончательно утратившей всякую надежду. В принципе, ученица старухе не требовалась, но девочка поразила ее тем, что раз за разом вытаскивала из мешочка руну Перт.

— Тебе предначертано познать тайное, Эльза.

— Я иду по этой дороге, — отозвалась девочка. — Я учусь.

— К сожалению, этого мало. — Предсказательница вздохнула. — Ты замечательная ученица, Эльза, ты уже пре взошла меня в знании трав и приготовлении снадобий. Ты мо жешь объяснить любое сочетание рун. Ты предсказываешь будущее…

— Как ты?

— Нет, — тихо ответила старуха. — Я его вижу. — Она снова вздохнула, внимательно и немного грустно глядя на ученицу. — Для тебя будущее — ночь, ты ориентируешься в ней по звездам, по рунам

— А ты?

Эльза задавала этот вопрос не в первый раз и всегда слы шала в ответ одно и то же:

— Мне хватает света звезд, чтобы видеть во тьме, а не ориентироваться в ней.

Услышала и в какой уже раз спросила:

— А я смогу видеть во тьме грядущего?

— Не знаю, — честно ответила предсказательница. — Научиться этому невозможно. Но я думаю, что руна Перт не просто так озаряет твой путь — чувство придет. — Качнула головой, кашлянула. — Надеюсь, я увижу рождение великой ведуньи.

Деревенские рассказывали Эльзе, что когда-то Мамаша Марта отличалась особенной, редкой для этих мест красо той. Когда-то на нее заглядывались все парни округи и даже сын бургомистра. Когда-то. Сейчас в полутемной комнате сидела сгорбленная женщина, с серыми волосами и смуглой морщинистой кожей. Время от времени прорицательнице от казывали ноги, иногда она заходилась в кашле и долго, очень долго не могла остановиться. Но ум старухи оставался ост рым как бритва, а память — твердой и цепкой, будто у мо лодого купца.

— Ты умираешь, — едва слышно произнесла девочка.

Она не боялась потерять покровительницу — деревенские знали, что Мамаша Марта воспитала достойную пре емницу, и выказывали юной Эльзе то же уважение, что и ста рухе. Девочка страшилась потерять близкого человека.

— Каждый когда-нибудь умрет, — спокойно отозвалась предсказательница.

Ученица поерзала на лавке.

— А это страшно — знать, что скоро умрешь?

— Зависит от человека, — очень серьезно ответила старуха. — Каждый знает, что совершил в жизни, и догадывается, что его ожидает. Кто-то трясется от страха, а кто-то остается спокоен.

— Я о другом… — Эльза перевела взгляд на огонек све чи. — Покинуть мир, с его рассветами… с туманом над реч кой… с запахом травы… — Девочка вновь посмотрела на предсказательницу: — Неужели нельзя обмануть смерть?

— Нет.

— Но ты говорила, что с помощью рун можно задать вопрос Высшим Силам.

— Говорила.

— Тогда почему не спросить, как избежать смерти?

Старуха удивленно покачала головой:

— Ты боишься смерти?

— Да, — призналась Эльза. — Очень.

— Но ведь ты еще молода. Твои ровесники не задумыва ются о таких вещах.

— Меня ведет руна Перт, — через силу улыбнулась де вочка.

— Скажи правду, — мягким тоном, но в то же время очень твердо велела предсказательница.

Эльза знала, что старуха не отступит. Тихонько вздох нула

— Помнишь, в прошлом году медведь поломал Карла?

— Да.

— Его принесли в деревню живым, и ты дала ему отвар, чтобы ушла боль.

— Я помню.

— А он все равно кричал. Сильно кричал. Я думаю, оттого, что видел стоящую у кровати смерть. Он кричал от стра ха. — Девочка жестко посмотрела на Мамашу Марту, а потом задрала рукав кофты на правом предплечье и продемонстрировала предсказательнице старый шрам. — Я знаю, что такое боль. Ее можно перетерпеть. И страх тоже. Но взгляд смерти хуже боли и страха. — Помолчала, медленно оправ ляя одежду. — Я права?

— Ужас, — тихо сказала старуха. — Ее взгляд навевает ужас.

Эльза вздрогнула:

— Ты видела смерть? Видела ее взгляд?

— Руны тебе не помогут. — Старуха проигнорировала вопрос ученицы, но та не возражала — поняла, что услышит откровение. — Там, за чертой, они перестают быть ука зующими звездами. Просто символы, горящие в вечном мраке. Они светят только себе. Они провожают… но тебе без различно.

— Ты была за чертой? — жадно спросила Эльза. — Ты вернулась? Ты обманула смерть?

— Я не вернулась. Я умерла. — В безжизненных, остано вившихся глазах старой прорицательницы отразился огонек свечи. — Из-за черты нет возврата, девочка. Но я знаю то го, кто оттуда пришел.

— Как пришел? Вернулся?

— Бывают мгновения, когда ничто, лежащее за чертой вечного забвения, становится способным рожать. Очень редко бывает. Когда воют от натуги силы самого основания. Когда дрожит Вселенная. Когда встречаются Верхние и Нижние миры. Когда навсегда уходит Традиция… В наивысший момент невероятной катастрофы бесплодные боги извергают из себя нечто. Нечто из ничего. Чудовище. Тварь, способную устрашить смерть и прорваться сквозь черту, нарушив ход времени и порядок вещей.

— Дьявол? — прошептала девочка.

И вновь Мамаша Марта не услышала вопрос.

— Я помню, как смерть, эта старая шлюха, привыкшая наводить на людей ужас, упала на колени, боясь взглянуть на Чудовище. А оно взяло ее за шкирку, вот так, и ткнуло носом в Пса. В полудохлого Пса. Но Пес тот был силен. Видела бы ты, как долго стоял он возле черты, как цеплялся за мир, как царапал ногтями мрак, как боролся, не желая уходить… Чу довище указало на Пса и велело смерти отступить. И смерть отступила, потому что в миг, когда нет ни Порядка, ни Хаоса, власть имеет тот, кто рожден за чертой Забвения.

Лицо старухи превратилось в мертвую маску. Она про должала говорить, несмотря на то что единственная ее слу шательница, Эльза, давно стучала зубами от страха.

— Мое тело не было столь же сильным, как тело Пса. Оно исчезло за чертой, и даже рожденный в забвении не мог вернуть его. Но среди мерцающих рун еще витал мой дух, мой сильный дух, и Чудовище успело схватить его. И наложить заклятие, одно из тех, что было забыто со времен Сотворения мира. — Мамаша Марта посмотрела на свои узловатые пальцы. — Я умираю и обретаю жизнь в другом теле. Чья-то душа уступает мне место.

Старуха пришла в себя. Улыбнулась перепуганной ученице, поднялась, с трудом доковыляла до полки, сняла с нее кув шин и сделала большой глоток молока.

— Не бойся, Эльза, я вернусь в мир не в твоем теле, а во младенце, который откроет глаза в миг моей смерти.