АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Из королевских покоев вышел маркиз Эбервиль, очень серьезный и сумрачный, запнулся на ходу, увидев нас. Взгляд его, брошенный на меня, показался мне странным, но выучка придворного дала себя знать: растянул губы в приветливой улыбке.
– Сэр Ричард! Позвольте, я отведу вас в ваши покои. Я отмахнулся:
– Да я помню, это вон туда, потом налево…
– Налево, – передразнил он, – все бы вам самому… Пойдемте-пойдемте. Вы не представляете, как легко здесь заблудиться! Если, конечно, Ее королевское Высочество не возражает.
Леди Франка сказала торопливо и с заметным облегчением:
– Да-да, покажите сэру Ричарду его место!.. Нет, я не имею в виду то, что мы все подумали, а покажите ему вполне человеческие покои.
Маркиз наклонил голову, пряча улыбку, а я сказал с восхищением:
– Принцесса, я уже вижу, мы поладим!
Маркиз в самом деле добросовестно повел меня в гостевые покои, то ли не уверен, что найду дорогу, то ли присматривает, чтоб ничего не спер по пути: гости бывают разные. Я прикидывал, не слишком ли надавил на короля, мол, заканчивай разговор с очередным женихом и мы продолжим торг, но я же не сказал, что продолжим разговор после его беседы с женихом, а как только он сочтет возможным…
Маркиз Эбервиль поглядывал на меня с опаской, словно слышал все, о чем и как мы говорили с принцессой. Возможно, ему официально разрешено подсматривать, чтобы потом совместно обсудить каждый жест, слова и паузы между словами, опытному человеку говорящие даже больше, чем сами слова.
С другой стороны, когда я пировал с сэром Сервилем и графом Калантрафом, я прислушивался ко всем разговорам, пусть даже говорили на расстоянии четырех столов. И поймал обрывок очень любопытного разговора, на который тогда не обратил внимания, а сейчас вот да… Чем больше прокручиваю подслушанные слова, чем больше склоняюсь к мысли, что у короля Найтингейла есть зеркало, в котором можно видеть картины земли. Общую сверху, но, похоже, удается зуммировать так, что пересчитаешь все реснички и родинки на носу. Но… картина плывет сама по себе, управлять низзя. Словом, это как бы потерявший управление спутник на орбите все еще пашет, но остался один и передает только то, что видят его немногие уцелевшие квазиглаза. Возможно, этим и объясняется странная информированность короля Найтингейла о том, кто я и что у меня за повадки.
Нам постоянно попадались стражи, но ни один не остановил, не задал вопроса. Маркиз подвел к двери, отвесил короткий поклон.
– Отдыхайте, сэр Ричард!
– Спасибо, маркиз, – ответил я сдержанно.
Он держался несколько скованно, у меня был импульс спросить, что стряслось, но первое побуждение обычно самое благородное, потому его надо давить, я задавил и, коротко поклонившись на прощание, переступил порог.
В покоях, что не совсем покои, кто-то побывал за это время. Вряд ли понаставили жучков или рылись в вещах, я ведь омниа мэа мэкум порто, в смысле, все свое ношу с собой, так что спишем просто на тщательную уборку со стороны слуг.
Сбросив сапоги, я рухнул на ложе. Так и не удалось вытряхнуть усталость после скачки, хотя уже глухая ночь, должен был отойти. Видимо, чересчур промерз, к тому же в седле под ураганным ветром весь световой день…
В дверь постучали. Я отыскал взглядом меч, спросил устало:
– Что случилось?
– В большом зале пир, – крикнули из коридора.
– Спасибо, уже был, – ответил я.
– Как знаете, – ответил голос, – мне просто велено сообщить. Не так часто Его Величество появляется за общим столом.
Послышались уходящие шаги. Тело просило отдыха, я застонал, но заставил себя встать. По голосу не похоже, что простой стражник, чувствуется манера речи человека, вышколенного дворцом. И приглашен я, похоже, неслучайно: я вообще не верю в совпадения, а тут и я прибыл, и король на общем пиру…
Входя в зал, я понял по виду придворных вельмож, что присутствия короля на пиру никто не ждал. Все суетились и ревниво спорили насчет табели о рангах, а то каждый стремится сесть поближе к королевской части стола.
Король Шателлена благородный и мудрый Роджер Найтингейл появился в простом костюме из зеленого бархата, что подчеркивает неофициальный статус пира. Вокруг его кресла-трона сразу возникли советники, засуетились слуги.
После благодарственной молитвы король вонзил нож в бок жареной цапли. По залу прокатилось частое щелканье: все торопливо кромсали дичь, тащили на свои блюда.
Я ел неспешно, выказывая манеры, да и не голоден, прислушивался и присматривался. Вино льется рекой, разговоры становятся все громче, свободнее, развязнее. На меня посматривали с интересом, а когда я тянулся через стол за чем-нибудьвкусненьким,всевнимание переключалось на меня. Я так же молча принимался жевать, а когда слуга подходил с кувшином, я кивком позволял наполнить мой кубок.
Напротив занял место за столом молодой, но уже дородный вельможа, одетый пышно и богато, я бы сказал, в стиле барокко: много красивых деталей, а в целом какое-то говно полное, если уж по-куртуазному.
Он болтал без умолку, еда то и дело вываливалась изо рта: старался успеть пожрать все, что оказывалось в пределах досягаемости его лап.
Я все помалкивал, наконец, он это заметил, спросил с ехидцей:
– Сэр Ричард, а что вы молчите так упорно? Нет предмета для беседы? Или это в вас так проступает природная глупость?
За столом разом наступило молчание, все замерли, и за более безобидные слова вызывают на поединок. Я ответил вежливо и очень кротко:
– Сэр, ни одному дураку не удается смолчать за столом, если его не спрашивают.
Король с облегчением перевел дыхание. Я перехватил его благодарный взгляд, а за столом пошли смешки, ехидные взгляды уже на говорливого сэра. Он побагровел, надулся, бросал на меня через стол злые взгляды.
Король обратил на меня благосклонный взгляд, поинтересовался благожелательно:
– Как вам искусство нашего повара?
– Ваше Величество, – ответил я скромно, – у меня непритязательный вкус, мне вполне достаточно самого лучшего.
Кто-то заулыбался, остальные выглядели озадаченными. Король мягко улыбнулся:
– Я рад, что вам нравится наш пир.
Мне почудилось, что произнес чересчур горделиво, я ответил спокойно:
– У кого дела идут хорошо, у того всегда пир.
– А у вас идут хорошо, – произнес он полувопросительно, – хотя едите что-то мало…
– Всякое излишество, – пояснил я, – портит или нравы, или вкус.
Маркиз Эбервиль за два кресла от короля, граф Калантраф намного дальше, что и понятно, он поглядывал на меня дружески, даже подмигнул, в то время как маркиз Эбервиль смотрит холодновато. Похоже, что-то во мне ему перестало нравиться.
Мне захотелось это проверить, я наклонился через стол и сказал ему дружески:
– Вы ведь советник короля, дорогой маркиз? А правда, что в горизонтальном положении мозг не выше других органов?
Он холодно посмотрел на меня, получилось все-таки снизу вверх, во взгляде мелькнула неприязнь.
– Сэр Ричард… -Да?
– Если человек выше кого-либо на голову…
Он остановил себя, подбирая слова, я гордо выпрямился и повел плечами, выпячивая грудь.
– Ну-ну, говорите.
– Это необязательно заслуга головы, – ответил он с холодным сарказмом.
Я подумал, подумал, еще подумал, наконец, просиял лицом и сказал радостно:
– Вы правы, дорогой маркиз!.. У меня не только руки длинные, но и задние ноги. Думаю, за мной женщины потому и бегают!.. Лицо женщины – это грудь, а у нас… хе-хе, как вы правильно заметили – задние ноги.
Он помрачнел, я понял, что угадал, сам метит в женихи. Может быть, у него и были шансы, но тут появился я, весь из себя…
Я встал с кубком в руке, на меня поглядывали в ожидании тоста, но я обошел стол, наклонился к уху графа Калантрафа:
– Дорогой граф, не перешел ли я дорогу маркизу Эбервилю? Мне бы очень не хотелось…
Граф всхрапнул, как боевой конь при виде вражеского войска:
– Нет, дорогой сэр Ричард, вы ему не переходите дорогу…
– Слава богу!
– …но переходите его кузену, тоже маркизу. Он во дворце, но за столом сейчас его нет.
Перед моим взором промелькнули сотни лиц, одно высветилось ярче других: тот самый молодой рыцарь с бледным утонченным лицом, которого я видел в приемной короля. Теперь припоминаю, с сэром Эбервилем они похожи, словно не двоюродные, а родные, а то и близнецы, только Эбервиль старше своего близнеца лет на двадцать.
– А-а-а, – протянул я, – жаль, конечно. Но, увы, принцессу Франку разделить не удастся.
Маркиз Эбервиль напряженно вслушивался в наши разговоры, до него долетали только отдельные слова. Перехватив мой взгляд, покачал головой.
Я подошел ближе.
– Сочувствую, сэр Эбервиль, – сказал я легко, – но это сродни турниру. Кто-то вылетает из седла.
Он тяжело вздохнул:
– Сэр Ричард, в этом турнире вас нельзя сравнивать. Я ответил гордо:
– Знаю.
Он посмотрел с жалостью, покачал головой.
– Вы не поняли. Мой кузен – рыцарь.
– А я кто? – спросил я в недоумении.
– Боевой конь и длинный меч, – пояснил он, – еще не делают мужчину рыцарем. Как и добротные доспехи. Даже умения драться и побеждать – еще мало.
Я ощутил себя задетым.
– И чем ваш кузен лучше?
– Он верит, – сказал сэр Эбервиль, – что каждая женщина – леди, а вы полагаете, что каждая леди – женщина.
Я сжал челюсти, промолчал. Этот маркиз прав. А я что-то распустился. Все-таки мир здесь все равно чист, хотя я здесь, как дикий кабан, трусь уже давно, оставляя клочья грязной шерсти. Но не испоганил, не привнес говнистости моей эпохи, когда за спину женщины можно даже спрятаться, а она пусть дерется.
– Если женщина не сдается, – ответил я, – она побеждает, если сдается, то диктует условия победителю. Так что еще неизвестно, кому повезло!
– Сэр Ричард, – проговорил он с неохотой, – по-моему, вам все-таки нужно отказаться от руки принцессы.
– Чего? – спросил я грозно. – С какой стати?
– Маркиз ее любит, – объяснил он. – Да и она с ним дружит с детства.
Я фыркнул:
– Ну и что?.. Ерунда. И вообще, маркиз, что-то вы начали как-то вести себя ко мне подозрительно! Предупреждаю, отныне все, что вы скажете или сделаете, может быть использовано против вас, сэр!
Граф Калантраф подошел к нам с кубком в руке, спросил заинтересованно:
– А это что за такое заклятие?
– Это не заклятие, – ответил я. – Это такая формула… ну, предупреждение!
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Странные у вас предупреждения.
– Почему?
Он пожал плечами:
– По-моему, его нужно произносить каждому младенцу сразу же после появления на свет.
Король подозвал меня кивком, я подошел с достоинством, он же старше меня, а я человек уважительный, он проговорил с мягкой улыбкой:
– Вы очень интересный человек, сэр Ричард. Впервые вижу рыцаря, который в столь юные годы добился такой огромной власти! Хотелось бы узнать, как вы себя чувствуете в кресле гроссграфа?
Я ощутил недосказанное, беспечно улыбнулся и сказал с подъемом:
– Ох, Ваше Величество, отчасти я и приехал затем, чтобы узнать у вас, у человека, который уже столько лет в кресле короля и хорошо знает, что такое неограниченная власть!
Он коротко усмехнулся, оценив, как умело я перекинул ему мяч.
– Здесь главное, – произнес он с той же улыбкой, мол, не принимай слишком серьезно, – чтобы неограниченная власть не попадала в руки людей ограниченных.
– О, – воскликнул я довольно, – я как раз себя ни в чем не ограничиваю, так что все в порядке! Мои подданные говорят, что я умен, как Бриарей! Вот только власть наша, увы, не такая уж и неограниченная…
– А вы хотели бы неограниченную? – спросил он так спокойно и мимоходом, что я сразу ощутил, вот оно, начинается допрос под сывороткой правды, именуемой вином, беспечным галдежом за столом, бахвальством и общей атмосферой раскованности и хвастовства. – Крутой правитель, сэр Ричард, властвует недолго.
– Читал, – ответил я, глаза Найтингейла расширились в удивлении, я понял, что брякнул лишнее, – правда, ничего не понял…
– Вы грамотны?
– Есть такой грех, – признался я. – Я был младшим сыном и, чтобы не делить удел, меня хотели было в монахи… Ваше Величество, я слышал, что вот уже несколько поколений ваша династия не ведет войн! За что на вашу страну обрушилось такое несчастье? Ведь мир – это промежуток между двумя войнами, а у вас этот период затянулся…
Он поморщился:
– Сэр Ричард, гораздо легче выиграть войну, чем мир. Наша династия избрала такие победы.
– Но ведь, – сказал я с горячностью победителя, – только воины приносят честь и славу! А поэты создают баллады о павших героях!
Он сообщил кротко:
– Любое прославление павшего на войне означает трех погибших в следующей.
Я запнулся, хотя есть что возразить, чем опровергнуть, однако король говорит со мной серьезно, будто надеется достучаться до моего крохотного мозга, а я все корчу из себя лихого рубателя и сражателя.
– А мой дедушка говорил, – сказал я наконец, – все, что мне нужно, дескать, это теплая постель, доброе слово и безграничная власть.
Он улыбнулся, сказал с улыбкой:
– Открою вам большой секрет, сэр Ричард: никакой власти не существует – существует лишь злоупотребление властью.
К нашему разговору помимо советников прислушивался и сэр Эбервиль, очень ревниво, как мне показалось, а сейчас не утерпел и вставил:
– Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
– А я понимаю, – заметил я, – почему Его Величество не злоупотребляет. Слабые натуры ведут себя исключительно властно с теми, кого находят еще более слабыми.
Король улыбнулся, доброе слово и кошке приятно, но сказал мягко:
– Не скажу, что я сильный. Просто короли, которые пугают свой народ кровью, тяжким трудом, слезами и потом, пользуются большим доверием, чем сулящие благополучие и процветание.
– Потому ваше имя менее известно, – продолжил я, – чем даже имена ваших соседей Барбароссы, Гиллеберда, не говоря уже о Карле или других свирепых воителях. Что ж, большая империя, как и большой пирог, легче всего объедается с краев, как уже начали объедать империю Карла… В этих условиях лучше иметь пирог меньше, зато с твердой коркой. Спасибо, Ваше Величество, за ненавязчивый урок политического мышления!
Он продолжал улыбаться, у королей эти мышцы разработаны, как у штангистов бицепсы, в глазах теплаяблагожелательность,такаяже профессиональная.
– А вы в самом деле прилежный ученик? – поинтересовался он.
– Что может быть мучительнее, – ответил я, – чем учиться на собственном опыте? Только одно: не учиться на собственном опыте. А вот если учиться на опыте вашем…
Он засмеялся:
– Да, предпочтительнее учиться на чужой дури. Только мало кто так делает.
– Учить себя самого, – сказал я, – благородное дело. Еще более благородное – учить других. Кстати, последнее куда легче.
Он хмыкнул:
– А вы откуда знаете? Вы так молоды…
– …но старые книги читал, – сказал я гордо.
Спохватился, король смотрит с прежней благожелательной улыбкой, но в глазах другое выражение. В чем-то меня переиграл, заставил раскрыться. Заставил не сдержаться, поумничать, выйти из образа.
Глава 5
Слуги все наполняли наши кубки, я ощутил, что в самом деле в голове необыкновенная легкость мыслей, а король-то все еще трезв, как стеклышко. Возможно, у него амулет, чтобы не пьянеть, или это у него профессиональное, уже привык, глотка луженая.
Я куртуазно промокнул губы краем скатерти, жирные пальцы вытер о камзол слуги и поднялся:
– Ваше Величество, я свалюсь под стол, если останусь еще на пару минут.
Он кивнул:
– Да-да, сэр Ричард, дорога к нам трудная.
– Мы ее сделаем легкой, – произнес я бодро. – Нет такого плохого положения, из которого правитель не смог бы сделать еще худшее!
Сэр Эбервиль проводил меня не очень дружелюбным взглядом, но смолчал, только сморщил нос. Я сказал достаточно громко:
– Министры уронили престиж королевской власти, попы – престиж религии. Так что Бог и король расплачиваются за глупость своих лакеев.
За дверьми суетятся старшие лакеи, наблюдая, как пустеет стол. По их указаниям младшие врываются с подносами и быстро-быстро собирают освободившиеся блюда и взамен расставляют с едой.
К удивлению, я увидел на дальнем конце зала принцессу Франку. Ее окружают придворные дамы, все щебечут и щебечут, принцесса тоже, как мне кажется, щебечет, однако ее щебечество прервалось, когда она увидела меня.
Что-то сказав дамам, она вышла из их круга и направилась в мою сторону. Я расправил плечи, выпятил грудь и вошел в облик неустрашимого рыцаря, грубого снаружи, но нежного внутри.
За принцессой увязалась только одна из дам, я ее уже видел, наверно, самая доверенная, или же глухонемая. Я остановился и оглядел принцессу внимательно и сладострастно, останавливая взгляд на вторичных половых признаках, на заднице и постарался представить ее голой, но так, чтобы она видела, что я представил ее голой и в некоторых пикантных позах. В моем прошлом мире это нужно делать обязательно, если хочешь понравиться девушке, иначе будет обижена невниманием. Так вот, видя, как ее раздевают взглядами и представляют то в одной позе, то в другой, каждая полыценно чувствует мужское внимание, интерес.
Леди Франка, однако, позеленела, словно ее грязно оскорбили. Я куртуазно поклонился, тем самым прервав на миг созерцание, над склоненной головой услышал змеиное шипение, а затем вполне членораздельные слова:
– Ах, сэр Ричард, вы просто неутомимы!
– Это да, – ответил я жирным голосом, распрямился и снова посмотрел на нее так, как в моей срединной Утопии положено смотреть на женщину. – Надеюсь, вы это ощутите.
Она сказала поспешно:
– Сэр Ричард, вы совершенно правы насчет своей неотразимости… внешности и вообще всех своих неоспоримых достоинств.
Я расплылся в улыбке:
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 [ 30 ] 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
|
|