Чтение 30–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Гугол, стоя ко мне худой спиной, долго рылся, я слышал негромкое позвякивание, наконец распрямился, в пригоршне – с дюжину блестящих зерен, размером от просяного до кукурузного. Ладони осторожно опустились на середину стола, зерна с тихим стуком ссыпались на столешницу.

– Как вам это? – спросил он.

Глава 6

В интонации звучало скрытое торжество. Я бережно взял зернышко покрупнее, удивился тяжести. Блестит, как золото, но не золото. Правда, я слыхивал про перестроенное золото, дороже ювелирного, используют для особо ценных микросхем…

Гугол посматривал победно, откинулся на спинку кресла, покачивался, впервые выглядит отдыхающим. Я вспомнил, что отдыхающим его никогда не видел, всегда Гугол был при деле, а если нечем было заняться, то хотя бы ветки таскал для костра, пусть даже нам сниматься со стоянки через полчаса.

– Нанозародыши, – проговорил я медленно. – В них заложены программы развития из сообщества простейших ассемблеров… Да, это путь самый простой и естественный…

Лицо Гугола вытягивалось, становилось унылым, даже обиженным. Я все еще рассматривал зерна, а он вздохнул и проговорил потерянно:

– Вы понимаете… как из такой крохи?

Я покачал головой.

– Какая же это кроха? Очень крупный и очень несовершенный механизм… Примитивный даже. Наверное, это первые такие устройства. А так вообще-то должны быть намного мельче даже макового зернышка.

Он долго молчал, глядя, как я беру зерна одно за другим и внимательно рассматриваю. Собственно, рассматривать особо нечего, отличаются только по размерам и цвету, а весят примерно одинаково. Но я всматривался до головокружения, сузив диапазон, пытаясь увидеть что-то на блестящей поверхности.

– Я не знаю, – проронил Гугол, – что это. Догадываюсь, прорастут какие-то создания Древних. Но… какие? Вдруг те, что смели все живое с земли?

– Но ты же вырастил эту башню, – напомнил я.

– По дурости, – признался он. – Знал бы, что получится, разве я бы рискнул? А так поспешил в ней поселиться. Дескать, если что случится, то со мной. А другим запретил даже приближаться. Я виноват, я и отвечу.

– А что это был за… чешуйчатый? Здоровенный гад.

Гугол побледнел и передернул плечами, будто в спину подуло ледяным сквозняком.

– Не знаю, – произнес он потерянным голосом. – Даже не знаю, когда он появился. То ли вместе с дворцом, то ли потом… Там еще были всякие штуки, но я с ними справился, а этот был чересчур непробиваемый… Сэр Ричард, наша встреча началась с того, что вы спасли мою шкуру! И вот теперь снова…

Я отмахнулся.

– Не бери в голову. Что насчет твоей помощи пиратам?

Он смущенно отвел взгляд в сторону, но пересилил себя и посмотрел мне в лицо.

– Ваша милость, вы же знаете, я вообще-то тролль. Мне люди не то чтобы совсем уж одинаковы, но я не слишком стараюсь разбираться в мотивах, почему одни делают одно, а другие – другое. Я смотрю на это проще: кто ко мне хорошо – тот хороший, кто ко мне плохо – тот сам… этот самый.

– Удобный подход, – согласился я.

– Вот я и живу по нему, – ответил он, явно ободренный. – Эти люди приносят мне все непонятное, что награбили на островах или на захваченных кораблях. Золото и прочие сокровища, понятно, несут в кабаки, а вот такие штуки – мне. Если я разгадываю, я отдаю им. Они довольны, уже убедились, что я просто люблю разгадывать тайны, а самому мне ничего не надо.

Я кивнул на шкатулку с зернами.

– Но это же себе оставил?

Он сказал смущенно:

– Не совсем так… Я же сказал, им возвращаю то, что разгадал. А что непонятное, сами у меня оставляют. А эти зерна… гм… я не знаю, что из себя представляют. Рисковать не хочу.

– Правильно, – согласился я. – Слишком опасно.

Он не сводил с меня взгляда.

– Вы это знаете, ваша милость?

– Знаю, – ответил я со вздохом. – Ты прав, это может уничтожить как целый город, так и весь континент. А то и всю жизнь на земле, включая мух и тараканов. Очень уж опасная мощь… Ладно, Гугол, раз ты в такой чести у пиратов, то просвети насчет их общественного устройства, иерархии, а также их экономической системы.

– Чего?

– Ну, откуда деньги берутся – не секрет. И как тратят – понятно. Расскажи, кто главный, кто на вторых ролях, кто простые капитаны пиратских кораблей… Если есть тайный лидер, то кто?

– Что за тайный лидер?

Я развел руками.

– В каждом коллективе есть официальный руководитель, а есть и член коллектива, у которого авторитет повыше. Такого слушаются больше.

Он подумал, просветлел лицом.

– Понял. Таков у пиратов капитан Рамиро Фруэлес. Молодой, яркий, удачливый, за ним с каждым походом идет все больше кораблей. Но он пока даже не вожак эскадры…

– Почему?

– Грандкапитан Бархфельд его недолюбливает.

– Хорошо, – сказал я.

– Радоваться не по-христиански, – укорил Гугол.

– Цель оправдывает средства, – сообщил я далекую мудрость. – А цель у нас благородная.

– Правда? – спросил он с сомнением.

– Гугол, – напомнил я, – это же я, Ричард!

Он вздохнул, но не сказал, что многие со временем меняются, вот апостол Петр за одну ночь трижды успел отречься от Христа, а я не тяну даже на апостола…

Не тяну, согласился я молча. Вообще пока не понятно, на кого и на что тяну.

Он рассказывал, я слушал внимательно, вылавливая то, что нужно мне, хотя Гугол чаще говорит о маркизате вообще, но никакая информация не бывает лишней, когда-то да пригодится.

Побережье Черро, как подтверждает Гугол рассказ отважного Рефершельда, изрезано множеством уютнейших бухт и гаваней, что для меня вообще-то одно и то же, но не для пиратов, для которых бухта – это защищенный скалами и удобный для стоянки залив, а гавань – место, где корабли избегают преследования королевских судов, а пираты спускают награбленное золото в быстро вырастающих поселках, одновременно пополняя запасы воды и продовольствия. Барон Эльрих не ошибся, короли давно махнули рукой на Черро, не в состоянии его защитить, а мирные жители перестали пытаться закрепиться вблизи океана, если, конечно, не рискуют вступать с пиратами в какие-то отношения.

Как оказалось, таких нашлось немало. В гаванях выросли целые города, впрочем, быстро опустошаемые, если в кои веки придут корабли королевской эскадры. В этих случаях город подвергается беспощадному разгрому, всех схваченных тут же вешают, женщин сперва насилуют, но потом вешают тоже, как пособниц пиратов.

Однако едва королевский флот уходит, в город снова стягивается вольный народ, быстро восстанавливает, как говорится, инфраструктуру, и снова город готов принять пиратов и помочь им потратить баснословные сокровища. Именно из-за того, что здесь цены на все – поднебесные, крестьяне сюда гонят скот на продажу, везут горы сурового полотна для парусов, строевой лес, железо, охотно устраивают походные и стационарные кузницы.

Город Золотой Пеарл, самый большой город на побережье, был выстроен в давние времена королем Цефальгаром, вскоре его сын король Цефальгар Второй построил свой флот, город был неприступен с моря, однако пираты ухитрились высадиться ночью миль на десять южнее, на рассвете напали на город с тыла, взяли приступом и сожгли, предварительно учинив беспрецедентный разгром.

Новый город выстроили уже с учетом того, что защищать нужно и с суши, к тому же окружили высокой каменной стеной. Город казался неприступным, но случился пожар, нечаянный или умышленный, поговаривали о кознях пиратов, и город выгорел дотла. Король махнул на него рукой, но вставший на престол его внук велел построить на том месте настоящую крепость.

Как только закончили, пираты захватили ее и сожгли, оставив только закопченные стены. С той поры никто не пытался восстанавливать на побережье города, справедливо считая их зряшной тратой денег и ресурсов. Весь маркизат фактически попал под власть пиратов. Правда, в глубь территории пираты не забираются, но там бедные сельскохозяйственные районы, пиратам неинтересны, к тому же крестьяне оттуда и так везут на побережье все, что может пригодиться пиратам.

Собственно, население всего маркизата живет за счет обслуживания побережья, где пираты устроились как нельзя более вольно.

– Если население живет за их счет, – повторил я, – значит, пираты в состоянии все это оплатить?

Он ухмыльнулся.

– Не просто оплатить.

– Ну да, это же пираты! Денег у них павлины не гребут.

– Вот-вот. Потому с них берут втридорога. Плата за риск.

– Но королевские корабли здесь давно не появлялись?

– Давно, но все-таки…

– Понятно.

– А еще, – добавил он, – ремонт корабля стоит дорого. Не говоря уже о том, что всякий корабль берет в новый поход как можно больше копченого мяса, солонины, муки… На этом хорошо крестьяне зарабатывают.

– А перекупщики?

– Те – еще больше, – заверил Гугол. – Крестьяне могут угадать, когда подойдет корабль. А у перекупщика все товары уже лежат на складе, готовые к погрузке… Кстати, как вам Юг, сэр Ричард?

Я пожал плечами.

– Честно говоря, малость разочарован. Вообще-то, еще когда я… гм… словом, приближался к Югу, я замирал от сладкого ужаса в ожидании чего-то необыкновенного, мрачных городов и ужасающих замков магов, ставших Темными Властелинами. В каждом замке по Темному Властелину, Саруман на Сарумане, Саурон на Сауроне, а еще призрачные города людей, что перешли на энергетических уровень и смотрят на людей, как на улиток…

Он поглядывал с непониманием на лице, я скривился и махнул рукой.

– Словом, все не так. Но это даже к лучшему.

Его глаза стали серьезными.

– Сэр Ричард, здесь не Север. Земли не похожи одна на другую. Я дальше маркизата не выбирался, но знаю, есть и Темные Властелины, и могучие чародеи, у которых не осталось ничего человеческого, и призрачные города, и темные города, и города полуреальные, и города со сдвигающимися домами, и много такого, с чем я не хотел бы встречаться.

Я проворчал:

– Все в свое время. Сперва надо закрепиться здесь.

Он смотрел внимательно.

– Закрепиться… Это как?

– Гугол, – сказал я, – мы расстались, когда я был простым рыцарем. Безбанерным, безщитовым. За это время ты добрался до Юга и утоляешь страсть к учебе, как и хотел, а я пошел несколько по другой дороге…

Он уловил некоторое смущение в моем голосе и сказал поспешно:

– Вы рыцарь, сэр Ричард!

– Ну да, – согласился я, – рыцарю грамотным быть стыдно. Вот я и… чтобы не впасть в постыдное грамотейство, стал за это время достаточно крупным и наглым сеньором. Которому грамота уже и не нужна. В смысле, рейдерство уже освоил, осталось научиться правильно управлять… Вообще-то рейдеры – это рейдеры, а менеджеры – менеджеры, но я вот пытаюсь плавненько так это перетечь из одной формы в другую, как из бандитского капитализма в цивилизованный… Ладно, это пока оставим. Сейчас планирую еще один захват. Надеюсь, последний. Я бы не стал пытаться, но больно уж удобный случай подвернулся…

Он смотрел с непониманием, я вздохнул с сожалением, пора идти, посмотрел в окно. В багровом небе плывут, обгоняя облака, темные каракатицы или кальмары. Плывут тяжело и грозно, словно дирижабли. Я напряг зрение, решил, что двигаются, как воздушные шары в потоках воздуха, но одна из каракатиц резко набрала скорость и унеслась, моментально исчезнув из виду.

А багровые облака разошлись волнами, словно в середину бросили незримый камень, из-за чего небо стало похожим на зарождающуюся галактику.

– Если уцелею, – сказал я, – зайду и поговорим подробнее. Еще по чашке кофе?

– Да, – сказал Гугол и добавил торопливо: – Если можно и… если не затруднит.

Глава 7

Мы еще попили кофе, Гугол освоился быстро и поглощал его так жадно, что я сотворил для него еще две чашки. Он поглядел, как на столе множатся эти уродливые глиняные посудины, спросил с любопытством исследователя:

– Сэр Ричард, вы можете творить этот божественный напиток только вместе с чашками?

Я поморщился.

– Гугол, ты меня подловил. Нет, конечно. Извини, давай попробуем вот так…

Я взял его чашку в ладони, замолк на пару мгновений, и под моим взглядом в глиняном чудовище, навечно испещренном глубокими оттисками моих пальцев, заплескалась ароматно пахнущая темная жидкость.

– Спасибо, сэр Ричард, – сказал он серьезно. – Я понял. Вы делаете с чашкой потому, что проводите время в походах в поисках противника. А в дороге налить не во что…

– Гугол, – протянул я, – ты умный гад, но все-таки умнее, чем я даже думал. Как тебе мало надо, чтоб выстроить логическую цепочку и увидеть за шелухой истину!.. Потому могу признаться, что для того и сделал, чтобы можно в пути, но и дома бездумно, как последний дурак, творю вместе с чашкой. Ты вот все время думаешь, а я больше на алгоритмах… Когито эрго сум не про меня…

– Когито эрго сум, – повторил Гугол настороженно. – Это заклинание?

– В некотором роде.

– Что оно значит?

– Мыслю, значит – существую, – перевел я. – Это сказал Паскаль.

– Монах?

– Да, потом. Так вот ты все время мыслишь, а я иногда мыслю, иногда существую… Но чаще всего пью. Или ем.

Я посмотрел в окно, надеясь увидеть небо и понять, скоро ли вечер, но по ту сторону металлической рамы теперь холодно и страшно сверкает звездный рой вокруг неведомой спиральной галактики.

– Пойду, – сказал я со вздохом. – С тобой хорошо, Гугол. Еще бы сюда пива и баб – вовек бы не ушел. Но пива нет, бабами почему-то и не пахнет, так что пойду спасать мир.

– Спасать мир? – спросил он с непониманием.

– Ну да, – ответил я. – Не могу вот так честно и прямо сказать, что на самом деле буду делать?! А спасать мир – звучит! Если и сам в это поверю, то у меня и походка будет знаешь какая?

Он смотрел, как я поднимаюсь, надеваю через голову перевязь с мечом, худое лицо становилось уже, вытянутее, печальнее. Я сперва думал, что Гугол так переживает расставание со мной, но вдруг он взмолился тонким отчаянным голосом:

– Сэр Ричард, заберите у меня эти проклятые зерна!

Я вскинул брови, не сразу сообразив даже, о чем речь.

– Ты что? Почему?

Он замотал головой так, что уши захлопали, как у пса с некупированными ушами.

– Я из-за них спать не могу. Каждую ночь вижу, как то одно, то другое сажаю в землю и говорю страшное Слово Начала. А зерно растет, становится с гору и начинает, поверите ли, пожирать саму землю! Да так быстро, что никто и убежать не успевает… Целые королевства исчезают, будто их и не было. Просыпаюсь среди ночи в холодном поту: а вдруг я это все-таки сделал?..

У меня самого заныло под ложечкой. Гугол смотрел с отчаянием, лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами.

– Успокойся, – сказал я тревожно. – Ты такого не сделаешь.

Он сказал тонким звенящим голосом:

– Я слишком любопытный!.. Все время хватаю себя за руки, чтобы не сделать! А внутри кто-то нашептывает настойчиво, что риск – благородное дело, исследователи рискуют всегда, без риска не бывает побед…

Я проворчал:

– Знаю, кто это нашептывает. Слова правильные, да только ты не бабу охмуряешь. Там рисковать можно. Самое большее – по морде получишь, а при удаче можно и впердолить. А здесь не по морде получишь, а самому так впердолят, глаза на лоб полезут. Хорошо бы у тебя одного, не жалко, а то у всего человечества!

Он дрожащими руками придвинул мне шкатулку. Глаза были умоляющими, пальцы тряслись. Я видел, с каким трудом отдирает от себя такую страшную ценность, и потому сказал с осторожностью:

– Гугол, тебя всего трясет… еще и от жадности. Ты ж меня возненавидишь, если возьму.

Он закрыл глаза и помотал головой. Со лба срывались крупные капли пота.

– Нет, – сказал он истово. – Нет!

– К тому же, – продолжал я, – ты вон уже сколько справляешься. У тебя прямо стальная воля!

– Нет, – повторил он жалко, – уже соломенная. Даже ситцевая. И та все истончается. Истаивает, как льдинка на жарком солнце. Сэр Ричард, умоляю! Я точно знаю, что сам не утерплю. Я слабый. Я слишком любопытный. Любопытные вообще долго не живут.

– Ну да!

– Это мне просто повезло.

– И еще повезет.

– Нет, если у меня эти зерна остались бы еще хоть на недельку… А теперь, если вы откажетесь, и дня не вытерплю.

Я вздохнул.

– Ладно, давай. Я вообще-то уже набрал всяких диковин, но разобраться руки не доходят… Может быть, потому шкура еще на мне, а не на барабане?

Он поспешно и почти насильно вдвинул шкатулку мне в ладони. Я взял, брови полезли на лоб, ящичек из неизвестного металла с кучей зерен внутри намного легче, чем то зернышко, которое я только что держал в руках.

Гугол с великим облегчением вытер лоб тыльной стороной ладони. Я приоткрыл крышку, зерна на месте, блестят, как крохотные солнца.

– В шкатулке они легкие, – сказал Гугол поспешно. – Вообще ничего не весят!

– Здорово, – сказал я озадаченно. – Ты мне какое давал?

– С зеленой точкой на боку, – ответил Гугол еще поспешнее. – Я из такого же вырастил эту башню. Теперь хожу и боюсь.

Я перебирал зерна, выскальзывают из пальцев, словно пудовые гири, спрессованные до такого объема. Кое-как исхитрился ухватить и поднять зернышко с зеленой точкой. Все верно, трицепсы, бицепсы и все остальное напряглось, чтобы удержать на весу, но когда опустил в коробочку, поднял ее легко, хотя там таких зерен просто сотни.

– Ладно, – сказал я и спрятал шкатулку в заплечный мешок. – Не будем ломать голову. Есть задачи поприоритетнее. А наука подождет, она всегда ждет. Пусть полежат до лучших времен. А сейчас, Гугол, проведи меня коротким путем. А то как подумаю, что мне снова идти через все эти ужасы… Кстати, а как пираты к тебе ходят?

Я выбрался, минуя главный ход, через окно на втором этаже. Гугол признался, что это я рыцарь, потому мне прилично только через стужу, огонь и прочие опасности, а вот ему не стыдно и ходом для прислуги пользоваться.

И хотя через окно это скорее ход для воров, а не для прислуги, но я смолчал, а Гугол принес настоящую веревочную лестницу. Я спустился достаточно быстро, хоть и без грации прирожденного пирата, обученного лазить по вантам.

Гугол помахал из окна рукой.

– Удачи!

– Я тебе дам удачи, – пригрозил я. – За кого ты меня имеешь?

– А что в пожелании удачи плохого? – спросил он удивленно.

– Подумай, – ответил я злорадно и, вскочив в седло, повернул коня в сторону города.

Королевство Гессен – один из уголков Юга, где живут вот так, как живут, но наверняка есть края, где маги правят так, что маркизы де сады ужаснулись бы, а сауроны удавились бы от осознания своей мелочности. Одно неоспоримо: средства нападения были уничтожены Севером с первого же мощного удара. Может, не с первого, но ликвидированы все, иначе бы кто-то, активировав самое простейшее, уже установил бы власть над всем континентом. А то и над планетой.

Зато средства защиты кое-где сохранились. Это и понятно: даже в современной войне соотношение потерь нападающих и защищающихся идет в пропорции пять к одному. И вот теперь каждое уцелевшее средство защиты охраняет свой регион, не допуская вторжения. Даже если устройство активировал дикий шаман первобытного племени, а завоевать перспективный край пытается высокопросвещенная нация.