Серебряков все топтался на крыльце. Его экипаж уже погрузился в «Лендровер», и даже издали слышно было, как Морис звучно чмокает Женю в обе щеки, а бортинженер Дима Локтев подначивает Цыгана лететь с ними за компанию. Настроение у всех было хуже некуда. В соседнем коттедже лежал Большой. По-прежнему в коме.
- Чего вы ждете, Леваневский? - спросил Гош, не глядя на полковника. - Из графика выбьетесь. Решили лететь - дуйте. Там уж, наверное, «Н-209» совсем застоялся. Приятного вам обледенения и семь футов под килем.
Серебряков обиженно фыркнул. Не долетевшего до Америки Леваневского Гош упоминал к месту и не к месту, едва услышав, что космонавты собрались на другой континент. И настоятельно советовал лететь не блошиными прыжками на спортивных аппаратах, а взять сразу «Боинг», залить баки под завязку и рвануть через полюс напрямик. При этом Гош сыпал такими подробностями о трансарктических полетах, что Серебрякову просто муторно становилось от его разнузданной и язвительной эрудиции.
Сначала, когда Дядя Федор сообщил, что на военный аэродром под Тверью сели трое взрослых дядек, Гош обрадовался. Потом, когда дядьки оказались космонавтами, обрадовался вдвойне. Но при ближайшем рассмотрении догадался, что экипажу Серебрякова с Регуляторами совершенно не по пути. У этих людей был собственный квест, и сворачивать они не думали. Хотя две недели на ранчо провели с огромным удовольствием и здорово разгрузили объездчиков, взяв на себя заготовку сена.
Гош сразу понял, что эти люди уйдут. Но выбрать такую линию поведения, чтобы космонавтов после расставания не грызла совесть, оказалось выше его сил. Фактически сейчас взрослые, опытные и хорошо подготовленные к выживанию в экстремальных условиях мужики бросали остро нуждающуюся в поддержке крошечную группу молодых людей. Побыли немного рядом и укатили дальше - большие, сильные, уверенные в себе. Тоже чертовски одинокие, пусть и втроем. Куда больше травмированные нынешней ситуацией, чем молодежь. Но все равно - могли бы и остаться.
Серебряков пробормотал: «До свидания, Георгий» - и ушел к машине. Захлопнулись дверцы, Цыган нажал на газ. До вечера космонавты будут заниматься самолетами, потом как следует отдохнут («Девчонки из города помогут, не упустят такой шанс», - усмехнулся про себя Гош), и на рассвете - вперед. «А куда мы - на рассвете? В кому? В петлю? Головой в колодец?»
Понурая Женя подошла к крыльцу и остановилась, глядя вниз. Сзади встал Костя и положил ей руки на плечи. Женя прижалась к нему спиной и закрыла глаза. Рядом переминался с ноги на ногу Олег. Даже он, пока еще чужой здесь, ждал, что скажет лидер.
Гош взял со ступеньки бутылку с водой и, морщась, сделал несколько глотков.
- Значит, так, Регуляторы, - сказал он хрипло. - Есть проблема, которую нужно было обязательно решить еще сто лет назад. Но все занимались другим. Теперь придется всякие глупости отложить. На ближайшее время объявляю чрезвычайное положение. Кони, пони и остальные лошади Пржевальского как-нибудь пару дней в загоне перебьются. Сена пожуют. Я сейчас, подождите минуту.
Гош ушел в дом и действительно через минуту вернулся. В руках у него оказалась пачка ученических тетрадей и несколько шариковых ручек. За время его отстутствия у крыльца никто не проронил ни слова.
- Олег, тебя это тоже касается, - заметил Гош, протягивая ему тетрадь и ручку. - В твоих же интересах.
- Я понял, - кивнул Олег, принимая дар. - Мне только раньше не приходило в голову…
- А я ничего не понял, - заметил Костя.
- Это очень просто, - заверил его Гош. - Даже у тебя получится, хотя ты и неграмотный. Или ты был тот самый милиционер, который умеет читать?
Костя хохотнул.
- Я знал дорогу домой, - сказал он.
- Это вы о чем? - спросил Олег заинтересованно.
- Анекдот времен Олимпиады, - объяснил Костя. - Почему менты ходят в Москве по трое? Потому что один умеет читать, другой считать, а третий знает дорогу домой. Гошка, ты хочешь заставить нас писать отчеты?
- Умница, - кивнул Гош. - И прямо сейчас. Каждый садится, где ему удобно, и записывает все, что помнит. Всю историю своих злоключений с того дня, как «проснулся». Между прочим, когда покончите с фактической частью - ну, координаты всяких полезных мест, ареал распространения «тупых» и все такое, советую дальше нажимать на эмоции. Что почувствовал, как себя вел… Про нездоровую агрессивность и прочие асоциальные тенденции не забудьте отметить. И, разумеется, во первых строках - имена, адреса, явки, пароли.
- Догадались, - фыркнул Костя.
- Про то, как реагировать на «тупых», - детально. Во избежание новых эксцессов. Записи упаковать герметично и держать при себе. Женечка, бери.
Женя молча взяла тетрадь. Глаза у нее были мокрые. Гош воткнул ей ручку в карман и раздраженно клацнул зубами.
- Не падай духом, солнышко, - посоветовал он. - Может, еще обойдется. Вдруг Большой не выйдет из комы, а просто тихо помрет. Тогда и нам писанина никакая не понадобится. Можно будет спокойно взять по ящику водки на лицо, отправиться к Москве и запузырить последнюю мину в Кремль. Если, конечно, мы не заснем прямо сегодня.
Костя зевнул.
- Я тебе! - пригрозил Гош, показывая кулак.
- Да это шутка, капитан.
- Шутки кончились, - сказал Гош очень твердо, как в прежние времена, когда Регуляторы были войском, а не просто группой товарищей.
- А вдруг мы проснемся с полным объемом памяти? Или вообще не заснем? - предположил Олег. - Может, с Большим - какой-то частный случай?
- Знаешь, почему Регуляторы графства Линкольн так долго продержались? - усмехнулся Костя. - Они понимали, что рано или поздно им все равно конец. Были готовы к худшему. Думаешь, мы из пижонства обозвали себя Регуляторами? Как же! Это нам твои дружки-«тупые» устроили такую веселую жизнь. Научили уму-разуму. Так что, дорогуша, если приказано готовиться к худшему - будь готов!
- Забудь ты про «тупых», - посоветовал Гош. - Это не они, это Олежка из нас банду сделал. И его пахан Главный. «Тупые» - хороший, благодарный человеческий материал. Что хочешь, то и лепишь. Мы сами были не особенно острые, когда нас Сан Сеич подобрал.
Олег насупился и раздраженно хлопнул себя тетрадью по бедру.
- Если твой прогноз не сбудется, - пробормотал он, - я тебе за эту нервотрепку морду набью. Подумать страшно - неужели опять…
Гош тоскливо посмотрел в затянутое облаками небо.
- Дрянь погода, - сказал он. - И дело тоже дрянь!
Гош сидел в административном здании, на коммутаторе. Сюда был протянут из Твери армейский полевой телефон. Аккумуляторы мобильных раций неумолимо вырабатывали ресурс, загибались батарейки кварцевых часов, и оставалось только ждать, что же случится раньше - то ли машины придется «с толкача» заводить, то ли просто бензин окончательно выдохнется. И значит, машины накроются, а с ними и радиосвязь.
У подоконника Цыган старательно выводил в тетради слова. Даже язык высунул от усердия.
- Ты по-каковски пишешь? - встрепенулся Гош. - Ты же наверняка опять цыганом проснешься. Если проснешься, конечно…
- Да что ж я, полный идиот? По-русски пишу. Отстань.
- Какая потрясающая жареная рыба продавалась в Несебре! - вспомнил Гош. - Крошечные такие рыбешки, на один укус. Как жаль, что я был маленький и не пил еще пива! Боже, а до чего хорошо было в Албене!
Цыган раздраженно засопел.
- Нет, вот ты мне скажи! - не унимался Гош. - Почему если ты болгарин, или, скажем, какой-нибудь итальяшка, или даже француз, то обязательно живешь в благодатном теплом краю? А если руский, то у тебя на родине больше половины года холодно, кругом грязища, тоска и дураки?
- Можем съездить в Болгарию, - предложил Цыган. - Дороги у нас были ничего, а дураки, я надеюсь, вымерли.
- Далеко. Огромный крюк получится вокруг моря.
- Поехали через Одессу. Пароходик какой-нибудь раскочегарим. До Варны плыть меньше суток.
- Я не умею на пароходике. Утонем еще.
- Справимся.
- А ты на самом деле хочешь?
Цыган замялся. Похоже, ему было все равно. Гош подумал, что болгарин из него так и не получился, а русским быть Цыгану скучно. Поэтому, наверное, и Цыган. Перекати-поле. Rolling stone.
Коммутатор щелкнул. Гош машинально вернул на место заглушку с надписью «Федя», передернул тумблер и воткнул штекер в гнездо.
- Танки в городе!!! - проорал Дядя Федор звонко и радостно.
- Ты сколько выпил сегодня? - спросил Гош с завистью.
- Танки!!! - крикнул Федор еще веселее.
Гош взял со стола второй наушник и, не глядя, бросил им в Цыгана. Тот поймал наушник на лету и прислушался.
- Какие еще танки? - спросил Гош.
- Большие! Зеленые!
- Откуда? - Гош почувствовал, как замирает сердце.
- Из Москвы!
- И?!.
- И «бэтээры»!
- А что им надо? Много их?
- Куча! Вагон! Человек триста! Армия! Город уже в кольце, все дороги перекрыты. А начальники ихние стоят в центре, всех ловят и допрашивают!
- Никого еще не расстреляли? - осведомился Цыган как бы невзначай.
- Никого еще не шлепнули? - крикнул Гош.
- Пока нет!
- Так чего им надо?
- Расспрашивают о подозрительных личностях!
- Ой-ей-ей… - пробормотал Гош. Сердце уже не замирало, оно медленно съезжало в пятки. Если экспедиция московская (а какая еще?), дело швах. Московская оборона не станет шутить с Регуляторами. А с космонавтами?
- Тебя уже сдали! - кричал Федор. - Космонавтов тоже! Но я раньше успел! Сразу, как о танках услышал, послал человека! Они улетели! Им только вслед залупили из пулемета, но это фигня! Один самолет ушел!
- А второй?! - почти взвизгнул Гош.
- Взорвался!
- Господи, за что?!
- Не знаю! Они, по-моему, тогда не разобрались еще. Подкатили к городу, видят - кто-то взлетает, ну и врезали ему.
- Ты почему звонишь так поздно?! - взорвался Гош. - Сколько времени уже это творится?!
- Да меня захомутали сразу же! Сейчас только отпустили! Два часа дурака валял, идиотом прикидывался! А про тебя наврал, что ты ушел в Питер! Но они, по-моему, не поверили. Гошка, конец света, они всего-то два часа в городе, а тут уже комендант имеется и вооруженная охрана. Моих гавриков разоружили, а эти остолопы и сами рады, им лишь бы поменьше работать…
- Теперь они будут работать, - пообещал Гош зловеще. - Как лошади.
На тверском конце провода раздалось какое-то шебуршание. Послышались неразборчивые голоса. Звякнул металл. Наконец Дядя Федор появился в трубке снова. И голос его стал ощутимо строже.
- Гошка, у тебя времени до рассвета, не больше, - сказал Федор. - Ты же знаешь моих болтунов.
Цыган отложил наушник и встал. Гош кивнул, и Цыган выбежал на улицу.
- Сумерки, - заметил Гош. - Думаешь, они не сунутся ночью?
- Я слышал, они заночевать тут хотят. Разведка донесла. Гош, я тоже ухожу. Москвичи уже пронюхали, что я здесь был центровой. Возьму человек пять-шесть, кого уговорить смогу, и вниз по реке смоюсь.
- Бог в помощь, Федя. Может, еще свидимся.
- Как Большой?
- Спит пока.
Слышно было, как Федор вздыхает.
- Не свидимся мы, Гошка, - сказал он. - Добьет нас зараза проклятая. Эх, пожить бы еще хоть самую малость…
- Уходи от телефона, - посоветовал Гош. - Провод лежит открыто, найдут тебя по нему.
- Добрый ты человек, Гошка, - снова вздохнул Федор. - Но совершенно тупой. Не-по-нят-ли-вый.
И связь оборвалась.
Почти минуту Гош сидел неподвижно, остановившимся взглядом уткнувшись в коммутатор. «Непонятливый. Пожить бы еще. Не свидимся». Федор что-то хотел сказать, очень важное, но ему не дали. Кто не дал? Каким образом? Ты живой еще, Федя, или уже нет? Это мое больное воображение породило слуховую галлюцинацию - глухой удар на том конце провода? Или так оно и было?»
Гош вызвал коттедж Жени. Ответа не было. Тогда он поднялся и вышел на улицу.
Женя, Цыган и Олег суетились у машин.
«Молодцы, - подумал Гош. - Какие все-таки молодцы! Бедная Женя, мы опять бросаем лошадей. Большой нас сковывает, да и не уйти на лошади от танка. Разве что лесом? Глупо. Если уцелеем, черта с два потом найдем машину, которую можно завести. Даже у «Жигулей» и то ручку вставить некуда. Так. А миномет? А наша любимая атомная бомба? Надо же, я к ней, кажется, привык. Тоже бросить?»
Цыган увидел Гоша и опрометью бросился к нему.
- Гошка! - выдохнул он. - Все правильно?
- Да. Я уверен, что последние несколько минут Федор говорил со стволом в ухе. И держал этот ствол кто-то из москвичей.
- Гош, послушай… Я знаю, интимный вопрос, но все-таки!
- Да? - Гош удивленно поднял бровь.
- Взрыватель! От бомбы! - выпалил Цыган.
- Ты с ума сошел?
- У тебя что, нет?..
На лице Цыгана отразились разом глубочайшее разочарование и серьезное недоверие.
- Даже если бы я знал, где его взять, - сказал Гош твердо, - я бы его там и оставил. Какая-никакая, а это моя земля. И устраивать на ней ядерные испытания мне не по душе.
- Тебе все равно на этой земле не жить, - процедил Цыган. - Просто не выжить. А так бы хоть замочили гадов.
- Неужели ты не понял с самого начала? - спросил Гош с мягкой улыбкой. - У меня нет взрывателя. И вообще нет права размахивать таким оружием. Это же моя родина, Цыганище.
- Уродина, - отрезал Цыган и отвернулся.
- Пошли грузить Большого, - распорядился Гош. - Все, хватит трепаться. Регуляторы, в седло!
- Ненавижу! - рявкнул Цыган.
И вдруг протяжно зевнул.
* * *
Машины стояли на берегу озера. Солнце было в зените, палило нещадно, и Гош с Олегом курили, стоя по шею в воде. Далеко впереди рассекал кролем зеркальную гладь Костя. Женя у костра что-то вкусное сооружала в котелке. А под кустом, в тенечке, спали Большой и Цыган.
Идея Гоша с записями провалилась - все, будто по команде, оставили тетради на ранчо. Точнее, им не дали забрать их. Регуляторы вообще не успели взять личные вещи. Сейчас у них был с собой только НЗ, хранившийся в машинах, и кое-какое оружие, по стволу на брата.
Еще имелось разбитое заднее стекло «Сузуки», пулевая царапина у Олега на плече, Женины хронически зареванные глаза и очередной выбывший игрок - Цыган.
Костю бесило то, что непобедимые Регуляторы драпали от танковой колонны без единого выстрела. Больше он ни о чем не рассуждал, всецело полагаясь на мнение Гоша. Женя оплакивала забытых в стойлах лошадей, справедливо рассудив, что москвичи либо спалили их вместе с ранчо, либо просто не удосужились отпустить на волю. Гош молчал. Ему все окончательно надоело. Хотелось либо вдребезги напиться, либо поскорее заснуть. А в сотый раз спасаться бегством и заниматься тупым выживанием непонятно для чего - не хотелось вовсе.
Поэтому идею подал Олег.
- Давай снова обойдем Москву и вернемся в Тулу, - предложил он. - Люди знакомые, места хорошо исследованы, жилья до черта. Обоснуемся на краю города и будем ждать развития событий. Контакты с местными теперь не проблема.
- Не вижу особой разницы, где помирать, - заявил Гош. - Но, может быть, ты прав. Тула даст нам определенный шанс, если мы все-таки проснемся и будем хоть что-то соображать. Действительно, просыпаться лучше в знакомых местах. Только у нас очень мало времени. И бензина.
- Я хорошо помню обходной путь, бензин мы там достанем. Если поднапрячься, можно пройти весь маршрут за сутки. Ну что, перекусим и рванем?
Гош кивнул.
- Я все думаю, - пробормотал он. - Костя уплыл метров на пятьсот. Если он там сейчас начнет зевать, уснет и потонет, мы ведь не успеем его вытащить!
- Хороший ты парень, Дымов, - сказал Олег. - Просто удивительно - неужели это я всего-то несколько месяцев назад попер тебя из Тулы?
Через сутки они были от силы на полпути. Машина осталась только одна - «Лендровер», и в его багажном отсеке лежали штабелем четверо спящих - Большой, Цыган, Олег и Костя. Лежали голые на клеенке, потому что кишечник и мочевой пузырь у каждого функционировал нормально и проще было окатывать их водичкой и протирать губкой, чем пеленать.
Меньше всего беспокойства в этом плане доставлял Большой, организм которого уже вывел из себя отходы жизнедеятельности. Но по той же причине Гош волновался за великана все сильнее с каждым часом. Увы, хваленая эрудиция капитана Дымова на методы подкормки коматозников не распространялась. От одной мысли, что еще денек, и пора будет колоть ребятам какую-нибудь глюкозу, или черт его знает, что им там колют, Гоша начинало трясти мелкой дрожью. Тем более что даже глюкозы не было все равно. Видеть, как твои друзья во сне загибаются от голода… Потом Гош вспомнил про тюремный метод кормления голодающих принудительно через прямую кишку. Хотя технику этого дела он представлял себе плохо, и в особенности не знал, применим ли такой метод к спящему нездоровым сном человеку, Гошу все-таки немного полегчало.
Ненормальные москвичи со своими проклятыми танками все-таки остались далеко позади. «Лендровер» тянул неплохо, Женя уже не плакала, и можно было бы слегка расслабиться, но ожидание беды сделало дело - Гош впал в тоску.
Вечером, когда до Тулы осталось по прямой не больше пятидесяти километров, Гош свернул с дороги и через поле выехал к небольшому озерцу. Вдвоем с Женей они, пыхтя и ругаясь, выгрузили (точнее, выпихнули) из машины своих коматозников, в очередной раз помыли всех нуждающихся, разделись, схватили по куску мыла и упали в теплую воду.
- Какой ты сильный, Гоша, - заметила Женя. - Я думала, с Большим мы вообще не справимся…
- Я не сильный, - ответил Гош, старательно намыливаясь. - Это просто нервное у меня. Если к утру немного успокоюсь, придется Большого тащить на буксире. Или лебедкой в багажник тянуть.
Женя протянула руку и провела ладонью по его скользкой от мыла груди.
- Не-ет, ты сильный. Гоша, мы тоже уснем?
- Когда сломался Большой, этого нельзя было сказать наверняка. Теперь я уверен.
- И что тогда будет?
Гош вместо ответа с головой ушел под воду.
- Ничего не будет, - сообщил он, выныривая и бросая мыло на берег. - Ни-че-го. Понимаешь?
- Нет. - Женя шагнула к нему вплотную, обняла за шею и заглянула в глаза.
- Понимаешь, - кивнул Гош. - Отлично понимаешь.
- Ты чего такой злой?
- Я не злой. Я просто думаю - неужели все по новой? Опять просыпаться агрессивным болваном, заново узнавать мир… А следующий цикл сколько продлится? Знаешь, иногда мне хочется, чтобы мы не проснулись больше. Конечно, я верю в чудо, надеюсь на что-то. Может, в следующий раз ко мне вернутся новые участки памяти. Но… Зачем? Куда нам с тобой еще больше горя, чем мы уже пережили?
Женя крепко прижалась к нему, уткнувшись носом в шею. Дымов мог говорить что угодно - жаловаться, радоваться, даже ругаться, а ей просто было хорошо с ним.
- Ты посмотри, как ведут себя те, кто проснулся с нормальной памятью… - бормотал Гош. - Они дергаются, рвут жилы, чтобы создать какое-то подобие того, что уже было здесь. Да еще и гордятся тем, как умело занимаются выживанием. А вот «тупые» - просто живут и радуются этому по мере сил. Знаешь, где «тупые» несчастнее всего? Там, где они находятся под пятой всяких Главных, Борисов и иже с ними. А я не хочу становиться главным ни над кем. Очень хочется жить, понимаешь? И совершенно не хочется выживать. Бесперспективное это занятие. Только сейчас до меня дошло, что возрождать погибшую цивилизацию имеет смысл при одном четко определенном условии. Когда это занятие действительно имеет смысл. Для отдельно взятого человека. И честное слово, этот человек - не я.
- Ты уверен, что мы проснемся и опять ничего не будем помнить?
- Я неисправимый оптимист. Так что я уверен, что мы проснемся снова. А что тогда будет, ты уже слышала. Ничего не будет. В смысле - ничего хорошего. Точно будет меньше еды.
- Еды навалом. Вон на том берегу картошка растет. А вдоль дороги пшеница.
- Ну, значит, консервированных ананасов будет меньше. Загнутся машины, не станет батареек, и так далее. Знаешь, в чем этой планете здорово повезло? Я еще не видел людей с признаками радиационного поражения. Наверное, защита на атомных станциях хорошо сработала. Хотя, может, где-то в Америке и были выбросы.
- Значит, мы не вспомним друг друга? - гнула свое Женя.
- Да откуда я знаю…
- Начнем с белого листа?
- Да о чем ты? - забеспокоился Гош, деликатно вырываясь.
- Гошка, ты же меня хочешь. Что тебя держит? Нам, может, жить осталось до утра.
Гош раздраженно крякнул.
- Я еще не засыпал, - сказал он по возможности мягко.
- Ты хочешь, чтобы в этот наш вечер, последний, я была счастлива?
Херберт Фрэнк
Акунин Борис
Аникина Наталья
Куликов Роман
Роллинс Джеймс
Перумов Ник