Чтение 30–й страницы книги ~Доставить живым или мертвым~

вьющиеся волосы давно, видимо, не соприкасались с расческой.

-- Как тебя называть? -- обратился к нему Воропаев.

-- Называй его Вано, -- влез в разговор Ахмадов. Явно шифровался.-- За
старшего будет Резо...

-- Стволы берем? -- не обращая внимания на реплику Саида, спросил Олег.

-- Смешные слова говоришь, Алик, -- Вахтанг улыбнулся, хотя в глазах
по-прежнему чернела холодная глубина.

Возможно, еще что-нибудь сказал бы Вахтанг, если бы в этот момент не
засигналила "Нокиа", антенна которой торчала у него из камуфляжа. Вытащив
трубку, он отошел в сторону от "форда" и, хотя пытался говорить на
пониженных тонах, Воропаев услышал что он говорил: "Михайло? Очень хорошо,
что дал о себе знать. Люди доехали? -- Пауза, -- Прекрасно, теперь давай
сверим часы...сейчас восемнадцать сорок... без двадцати семь. Ты меня
слышишь? Начинаем, как договорились... Хорошо, привет Сталинграду..."

Окончив разговор, Вахтанг вернулся к машине и тихо сказал Ахмадову:
"Звонил из Волгограда Михайло, у него полный порядок с графиком..." И
грузин, видимо, от удовлетворения потер руки, затем, расплывшись в улыбке,
хлопнул по плечу Резо.

-- Теперь от тебя, дорогой мой, будет зависеть попадем мы в десятку или
нет...Все, разбегаемся! -- сказал Вахтанг, -- идите и готовьтесь к выезду.
-- Посмотрел на часы: -- У вас еще есть время побриться, помыться, сходить в
туалет, чтобы там не приспичило...

В Воронеже в августе темнеет рано: в десять вечера уже довольно плотные
сумерки легли на широко раскинувшийся город, который сверху напоминал
беркута в полете. И река, делая на севере изгиб, в лунном свете походила на
турецкий ятаган -- бритвенно острый и хищно изгибистый.

Когда "фордик" уже оснащенный атрибутами частного такси, выезжал из
ворот гаража, Ахмадов стоял во дворе и, жестикулируя, помогал Воропаеву
развернуться на узкой полоске, свободной от изготовившихся к полету
парапланов.

Они напоминали черных, таинственных птиц из юрского периода. Возле
одной из них Воропаев заметил Николеску, который взглядом провожал
выезжающий "фордик" и когда машина сравнялась с молдаванином, тот стертым
движением руки помахал на прощанье Олегу. И странное дело, от этого
невыразительного участия по сути чужого человека, на душе Воропаева
потеплело и не такими отчужденными казались воронежские сумерки.

Они ехали по далекой окраине города, потушив зеленый огонек на ветровом
стекле, но несмотря на это, дважды их пытались остановить прохожие, приняв
за настоящее такси. Перед Каменным мостом скопилось несколько машин, среди
которых тревожно трепетали синие просверки милицейского транспорта. Авария,
какой-то лихой джип не вписался в поворот и почти снес фонарный столб. И эта
чья-то неприятность была им на руку, никто не обратил внимания на
неприметное такси с несколько осевшим задком. Они проскочили мост и свернули
на съезд, пологой дугой уходящий под мост и выбегающей на набережную реки.

Со стороны город выглядел потускневшим, как будто кто-то притушил
половину его огней, а близкий контур, отделяющий Воронеж от реки, вообще
напоминал траурную ленту. Настолько черна была эта часть набережной.

Шоссе повернуло направо и "фордик" на приличной скорости направился в
южном направлении. Ехали молча, лишь младший Вано несколько раз принимался
кашлять, видно, смена климата не прошла для него даром. И уже подъезжая к
Нововоронежу, Резо разродился нейтральной констатацией:

-- Ты, Алик, едешь так, как будто по этим дорогам мотался всю жизнь.

Однако Воропаев промолчал. Он думал о Подмосковье.

А впереди, в метрах в восьмистах, засветились красные огни --
габаритные обозначения водонапорной башни. По высоте она была никак не
меньше ростом двенадцатиэтажного дома. Именно в ее чреве день и ночь
трудятся мощные насосы, подавая воду не только в городские сети, но и на
Нововоронежскую АЭС.

-- Вот она красавица, -- почти без акцента сказал Резо, сидящий рядом с
Воропаевым. -- Слышь, Алик, подъедешь со стороны реки...

С приближением к башне, нервы у Воропаева начали вибрировать: ему
подумалось, что он близок к разгадке этой поездки. Это же элементарно, думал
он, взрыв, который они намереваются произвести, катастрофически нарушит
работу насосов, в чем Воропаев ни на секунду не сомневался, и тем самым
исключит подачу воды, поступающей на охлаждение ректоров АЭС. А без воды --
перегрев, неуправляемая реакция и -- еще один Чернобыль. Черт возьми, это же
будет пострашнее Чернобыля, потому что там взорвался один реактор, а тут это
может произойти сразу с пятью.

Что-то захолодило руки Воропаева, которые лежали на баранке и отяжелило
ноги, двигающие педалями, сухота объяла гортань. Он старался не выдать себя,
ибо знал: любое сомнение в том, что они собираются совершить, моментально
кончится пулей в затылок. Ему даже почудилось, что сзади, где сидел
молчаливый Вано, клацнул взвод пистолета.

Но когда они подъехали к башне, Воропаев увидел вокруг нее высокий
каменный забор, а слева, под двумя фонарями, железные кованые ворота.

-- Ну и что дальше? -- спросил он. -- Будем таранить эту китайскую
стену?

-- Подай немного влево, к реке, -- сказал Резо и обернулся к заднему
сиденью. И что-то по-грузински сказал сидящему там Вано, чего Олег
разобрать, конечно, не мог. Вдоль забора они сместились ближе к реке и
встали под П-образным вертикальным отводом трубы, соединяющей реку с
водонапорной башней. И он подумал: "Вот это, наверно, то самое место,
которое им нужно, а не сама башня...Забор воды...Если заткнуть ему "рот",
все пойдет прахом и станет неуправляемым".

Из машины первым вышел Резо и Воропаев через зеркало заднего вида
видел, как он подошел к багажнику, открыл его и внаклонку начал что-то там
колдовать. Негромко звякнула дверца и из машины вылез Вано.

Однако Воропаев в темноте не заметил, что трубы водозабора были
отгорожены металлической сеткой, в которой сейчас пытался сделать проход
Вано и которому помешал вырвавшийся откуда-то из глубины запретной
территории лучик карманного фонаря. Через форточку, Олег услышал
предостерегающий окрик "Стой, кто идет? Буду стрелять..." И, видимо, тот,
кто был с фонарем вознамерился всерьез привести свою угрозу в действие, ибо
все услышали как человек передернул затвор автомата...И, возможно, события
того вечера развивались бы совершенно по другому сценарию, не окажись Резо
проворнее постового: он вытянул из-за пазухи "Глок" с навинченным на ствол
глушителем и дважды выстрелил на голос сторожа. И тут же лучик фонарика
беспорядочно заметался, прочертил дугу и, упав на землю вместе с хозяином,
замер. В его свете отчетливо проглядывала рука, в которой судорожно было
сжато цевье видавшего виды автомата.

"Сволочи," -- сказал себе Воропаев и каким-то инстинктивным движением
руки, нащупал пистолет, который он держал во внутреннем кармане куртки.
Вытащил и положил его на колени. Большой палец елозил по флажку
предохранителя. "А зачем тогда им нужны парапланы? -- Еще один вопрос задал
себе Олег, -- если тут рванет, все остальное перебор..." Однако ответа на
этот вопрос у него не было. А не было потому, что он не знал, какой
вероломный вариант хотели осуществить его собраться по банде. Тем более,
планировка операции проводилась не в Воронеже, на бывшей воинской автобазе,
а в одной из пещер квадрата Е-9, где в полном цивилизованном комфорте
пребывали Барс, его верные Тайпан с Гараевым, их серый кардинал пуштунец
Ахмад Садыров и прилетевший на три часа сам Эмир. По существу, это он
настоял на атаке на Нововоронежскую АЭС, поскольку она находится почти в
центре европейской части России, и угроза взорвать ее была бы зловещим
жупелом для всей Европы. И размахивая эти жупелом, он мог бы потребовать от
любого государства мира выполнения всех своих условий. От незамедлительного
прекращения войны в Чечне и вывода из нее войск федералов до сдачи
Иерусалима палестинцам и освобождения тех, кто был осужден в США за взрыв в
международном торговом Центре...Эмир, конечно же, шел ва-банк и потому при
разработке терактов остановился на Воронежском варианте: отвлечь силовые
структуры двумя мощными взрывами -- уничтожением центральной
электроподстанции, находящейся на правом берегу Дона и главного водозабора
-- на левом берегу. Где сейчас в раздумье и находился Воропаев, и о чем он,
разумеется, знать не мог.

Он видел, как к упавшему на землю фонарику подошел Резо и каблуком
ботинка вдавил его в землю, однако фонарик продолжал светить. Грузин
нагнулся и, подняв его, несколько раз ударил рефлектором о пистолет, который
он держал в руках.

Когда проезд в сетке был сделан, к машине подошел Резо и велел Олегу
заезжать на территорию водозабора и встать под П-образным отводом. Воропаев
несколько секунд медлил, понимая, что такая задержка может стоить ему крови.
Но ему не хватало какой-то малости, чтобы свести в своих думах концы с
концами. Нажав на газ, он осторожно стронулся с места и направился туда,
куда пятился силуэт Резо, указывая дорогу. Вано нигде не было видно.

Когда Воропаев остановился и заглушил мотор, почувствовал сумасшедший
бег своего сердца. Оно раньше его объявило тревогу.

Машину слегка качнуло и в зеркале он увидел поднятую крышку багажника.
Он хотел выйти из машины, но в этот момент что-то замаячило слева у форточки
и он услышал звук, который нельзя спутать ни с каким другим звуком на свете
-- это был металлический взвод пистолета. Холод обдал Воропаева, его большой
палец отжал предохранитель, а ствол своего "стечкина " он почти вдавил в
мягкую обивку дверцы. Когда хищная округлость глушителя приблизилась к самой
форточке, Олег начал стрелять. Три пули он выпустил через дверцу, затем
подняв ствол и согнув кисть руки книзу, через форточку сделал еще несколько
выстрелов. Но он знал, кого бы он там ни уложил, где-то рядом живет и ждет
мести еще один человек. Воропаев, отмахнув дверцу, ничком упал на землю. И в
этот момент по машине, со стороны багажника, прошла горячая волна автоматной
очереди. Стекла обвалом рухнули на капот и на сиденья "фордика", но для
Воропаева это уже было неважно. Его левая рука, которой он упирался о землю,
почувствовала клейкую, теплую оболочку, в ноздри шибанул запах крови. Рядом
бугрилось человеческое тело, в котором что-то еще жило и умирающе клокотало.