Чтение 30–й страницы книги ~Золото на крови~

Иван склонился было над картой, потом поморщился и начал рисовать свой
маршрут сучковатой палкой на земле.

- Отсюда еще два дня пути до Семиречья. Мы переправимся через вот эти
три реки, а вот здесь меня ждет Илюшка с готовой долбленкой. Ну лодка такая!
- пояснил он, увидев наши недоуменные глаза.

- Пирога, - засмеялся Андрей и, прикрывая рот ладонью, изобразил клич
индейцев. Жереба охотно засмеялся.

- Да, я чувствую с вами не соскучишься. Река эта называется Оронок, ну,
олененок, что ли, по-эвенски. Неважно. Плывем сюда, спускаемся вниз, до
заимки деда Игната, там отдохнем и переходим через перевал. Снова будет
река, но там плыть

немного, и выходим тайгой к Баланино, это районный центр. Там я
скидываю золото ингушам, получаю бабки и лечу на юг просаживать их по
кабакам.

- Ты что же, на юге отдыхаешь? - удивился Андрей.

- А как же! Кажный раз. Думаешь, мне медведь зубы выбил? Нет, это мне в
Сочи так повезло. С грузинами я в одной ихней шашлычной смахнулся. Вот
кочергой мне один и врезал. Правда, я потом эту шашлычную по досочкам
разнес, - он

довольно усмехнулся. - Вместе с грузинами.

Рассказ Жеребы нас изрядно позабавил. Но когда Андрей нашел на карте
это самое Баланино, мне лично стало плохо. Находилось оно "на самом конце
географии", у западного обреза карты. По сравнению с маршрутом Андрея,
расстояние

увеличивалось раза в два, и то, что мы прошли за эти три недели,
казалось сущей ерундой. Даже Андрей слегка поперхнулся, прежде чем начать
разговор с нашим

новым "Сусаниным".

- Но это же... так далеко. Мы и до зимы туда не дойдем.

- Да ладно тебе! - отмахнулся Иван. - Маршрут опробован десятки раз. По
нему, говорят, еще до войны "бегали". Это только кажется, что много, а как
по реке поплывем, тебе самому понравится. Это же как на "Голубой стреле",
экспрессом несешься! И отдохнуть есть где, у деда Игната знаешь какая
банька! А медовуха! - Иван в восторге закатил глаза.

Мы все-таки сомневались. Поняв по нашим растерянным лицам, что его
агитация срабатывает плохо, Жереба смачно плюнул и вынес свой вердикт:

- Ладно, провожу вас до Семиречья, а там сами со мной побежите.

Он уже поднялся с пенька и обернулся к своей поклаже, когда Андрей
спросил его:

- Слушай, Вань, а ты-то из каких мест сюда пришел?

Тот обернулся, склонился над картой и ткнул пальцем в район севернее
нашей Катуги. Мы были потрясены. Выходило, что он прошел больше нашего раза
в полтора, но внешний вид нового попутчика никак не говорил об этом. Одежда
на нем была чистой, аккуратной, только кое-где виднелись стежки починки.
Взглянув на небо, Жереба снял и, свернув в рулончик, пристроил к рюкзаку
свой тяжелый брезентовый плащ с капюшоном, от одного взгляда на который у
меня потекли

слюнки. Эх, мне бы такой, да под прошедшие и будущие дожди! Телогрейка
на нем тоже оказалась специфической, с брезентовым верхом. Такую, конечно,
не порвут сухие ветви завалов. А у меня вата торчала из бушлата, как из
выброшенного на помойку игрушечного Винни-Пуха. Громадные сапоги Жеребы, так
же как и обувка Павла, застегивались сверху на ремешок. Но самым
удивительным во всем его наряде была шапка. Таких я раньше не видел. По
цвету это был самый обычный пыжик. Уши у этой шапки свешивались Ивану на
грудь. Как оказалось впоследствии, это было очень удобно. В случае холода он
завязывал их под подбородком, не рискуя оторвать завязки.

Поняв, что разговор закончен, мы занялись сборами и через пять минут
были готовы к выходу. Иван с любопытством осмотрел нас в "собранном виде",
усмехнулся, но ничего не сказал. Он уже закинул за плечо свой карабин, когда
произошло то, что определило не только наш маршрут, но и нашу дальнейшую
жизнь.

Снежка, до этого лежавшая спокойно, вдруг вскочила, задрала морду и
начала жадно нюхать воздух. Губы ее при этом приподнялись, обнажив крупные
белоснежные клыки.

- Медведь, что ли? Не пойму что-то, - пробормотал Иван, снимая карабин.
Чувствовалось, что и его озадачило поведение собаки.

Я первым увидел стремительно несущегося с вершины соседней сопки
черного, злобно рычащего зверя.

- Это их собака! - закричал я. Иван все понял мгновенно. Он коротко
скомандовал своей лайке:

- Фас, Снежка! Возьми ее!

Снежка рванулась навстречу овчарке, и вскоре два зверя, черный и белый,
с рычанием и лаем схватились так, что превратились в один пестрый рычащий
клубок. Во все стороны полетела шерсть, прелая листва. Прокатившись по
поляне, этот ревущий клубок подкатился к самым нашим ногам, и мы дружно
шарахнулись в сторону, стараясь не оказаться на пути этого стокилограммового
комка рычащей ненависти. Собаки сбили рогатины костра, разметали, не заметив
этого, горячие угли. В воздухе остро запахло паленой шерстью.

Я с беспокойством посматривал на пригорок, откуда прибежала собака, но
пока на нем никого не было. Беспокоился и Андрей, взявший карабин на
изготовку.

- Надо пристрелить ее! - закричал он Жеребе. - Оттащи Снежку!

Но тот отрицательно покачал головой, не отрывая горевших азартом глаз
от схватки. Буквально через несколько секунд клубок распался, раздался
предсмертный вой, и стало видно, что Снежка, ставшая от пыли и крови серой,
сжимает

горло бьющейся в агонии овчарки. У той еще дергались лапы, текла из
горла и открытой пасти кровь, а Иван уже уцепился за ошейник лайки и начал
оттаскивать ее от поверженной немки.

- Снежка, хорош, фу! Хватит с нее!

- Она не бешеная? - спросил Павел, очевидно, пораженный поведением
овчарки. Я тоже не встречал столь неукротимых собак.

- Не знаю, - озаботился и Иван, потом склонился над собакой, повернул
ошейник и прочел:

- ИТК-42. "Найда". Ах вот в чем дело!

- Надо уходить, - прервал его Андрей, и Жереба быстрым шагом повел за
собой нашу небольшую колонну. Последним теперь шел Андрей, все
оглядывающийся назад.

Свою догадку Иван высказал на первом привале:

- Видел я таких собак у нас в зоне. Лес валили, кругом тайга, частенько
находились придурки, желающие малины на свободе пожевать. Вот на таких собак
и натаскивали. Редко кто от них уходил. Собаку пустят, а она уже сама потом
приходит и ведет конвой к покойничку.

- Вань, а ты за что сидел? - спросил Андрей.

- Да из-за баб, - Жереба улыбнулся своей щербатой улыбкой. - Кличку мне
как раз за это дали. А что делать, если они мне сами проходу не дают? Я еще
молодой был, дурак. Одна там у нас была, замужняя, прорва, поманит, я и
бегу. Пару раз бить пытались, да куда там, я всю толпу раскидывал. Ну, а
потом один с ружьем прибежал, мудак! Кричит, убью, а у самого руки трясутся.
Пальнуть успел, да я увернулся, а потом ружье вырвал, да накостылял ему!

- Ружьем! - ахнул Павел.

Иван повернулся к нему, ощерился в снисходительной улыбке.

- Да ты что. Если б ружьем, я бы до сих пор сидел. Рукой. Но ему мало
не показалось. Главное, - он стукнул себя кулаком в грудь. - В меня же
стрелял, и мне же пять лет дали! Представляешь?!

- А тот-то выжил? - поинтересовался я.

- Выжил, но как узнал, что я освобождаюсь, собрал манатки, бабу эту
свою, прорву ненасытную, прихватил и слинял куда-то.

- Так ты не пять сидел?

- Нет, три. Я ж им за всю бригаду норму делал, досрочно освободили.

- А тебе вообще-то сколько лет? - поинтересовался Павел.

- Тридцать один. А загремел я в восемнадцать. Глупый был. Теперь меня к
женатой бабе калачом не заманишь. На мой век в моей деревне вдов и
разведенок хватит. Ну пошли, отдохнули немного, хватит.

В тот день Жереба нас просто загнал. У меня и сейчас перед глазами его
гибкая, пружинистая походка. Когда он шел, не верилось, что в его рюкзаке
вообще что-то есть, казалось, что он пустой. Голову Иван держал прямо,
никогда не сутулился, умудрялся замечать и то, что творилось впереди, и
коварный валежник у себя под ногами. При этом он никогда не пользовался
посохом. Жереба не поскальзывался даже на самом крутом и мокром склоне.
Поняв, что мы отстаем, частенько застревая в гуще веток поваленных деревьев,
он вытащил из петли на боку свой громадный мясницкий топор с необычно
длинной рукоятью и начал буквально прорубать нам дорогу.

На следующем привале я задал Ивану вопрос, мучивший меня добрых полдня.

- Слушай, а что вы с тем беглым сделали, ну... у которого нога была в
рюкзаке?

Иван снова засмеялся.

- А что с ним? Чикаться, что ли? В расход его пустили. Это ведь уже не
человек, любой зверь лучше его. У нас из шестерых пятеро зону топтали. Так
что приговорили и прямо там хлопнули. Закон тайги.

- Как это закон тайги? - не понял Андрей.

- А так это. Не делай человеку зла, и тебе не сделают. Если в тайгу
приезжают или на лодке приплывают, то никогда ни машину, ни лодку не
закрывают. Не тронет никто.

- Ну, а если кто-нибудь все-таки решится? - упрямо допытывался Андрей.

Жереба улыбнулся.

- У нас без ружья не ходят. И если что такое увидят - то тут уж хозяин
и прокурор, и судья.

- И что, бывали случаи? - спросил я.

- Ну, а как же. Сейчас городские везде шныряют. Понакупили техники,